Давеча интернет облетела новость, от которой у меня закипел разум, а у соседа по балкону — дистиллятор самовар. Оказывается, всенародный ушастик, Чебурашк... лицо еврейской национальности. Доказательство железобетонное, как стена плача: приехал он в коробке из-под апельсинов, а раз фрукты в СССР были в основном израильскими, значит, и мультяшный герой оттуда же. Логика, скажу я вам, прямолинейная, как полёт перезрелого помидора из детской рогатки.
В момент осознания глубины мысли мне стало дико стыдно. Стыдно за всех сразу. За Чебурашку, которого, как от студента на военной кафедре, требуют назвать нацию. За евреев, которых в этой истории упомянули с таким намёком, будто они тайно экспортируют в Союз не цитрусы, а диковинных зверей. И, конечно, за интернет, который эту ахинею подхватил и понёс, как тот самый апельсин, с гордым видом первооткрывателя.
Но мы-то с вами знаем правду! Пора раскрыть карты, а точнее, зверя в коробке. Всем адекватным людям известно, что в СССР существовал сверхсекретный Научно-Исследовательский Хлебный Университет Агроконфетологии (сокращённо — НИИ ХУАК). Учёные мужи в белых халатах и жёлтых усах выводили сорта картофеля с начинкой пюре, а на десерт — карамельные яблоки, которые не надо собирать, они сами падают в рот.
И вот, в рамках борьбы с урбанизацией и для поднятия духа села, к ним прикрепили отстающий подмосковный колхоз «Рассвет Ильича», чьи поля в будущем станут элитным ЖК «Алые Рассветы».
Ведущий инженер-конфетолог, Аркадий Федорович, человек, чья фантазия опережала технический прогресс на два пятилетних плана, загорелся идеей. «Хватит нам конфеты варить, как вареники! — провозгласил он. — Будем их выращивать!» Объектом его экспериментов стало единственное в институте апельсиновое дерево, которое и так еле дышало от тоски по солнцу. Аркадий Федорович, не мудрствуя лукаво, полил его концентрированным сиропом от карамели «Гусиные лапки» и привил черенки от ушной раковины плюшевого зайца.
Для проекта, названного «Цитрус-меховоз», силами шести институтских аспирантов и одного сбежавшего от них тракториста была воздвигнута теплица. Стекло для неё было «изъято на нужды народного хозяйства» с заброшенного стадиона, а каркас собран из списанных армейских радиоантенн. Посадили гибридные зёрна и стали ждать чуда.
А потом грянули Новогодние каникулы. Череда ёлок (так в СССР называли корпоративы, где главным Дедом Морозом был товарищ Абрамович со своим фирменным оливье), затяжные посиделки и необходимость «сдать партийные нормы по культурному отдыху» сделали своё дело. Про опыт все благополучно забыли.
Весной, когда сотрудники, похудевшие на диете из селёдки под шубой, наконец дошли до теплицы, они остолбенели. На грядке, среди увядших апельсиновых листьев, сидел и грустно смотрел на них пуговичными глазами… он. Круглый, меховой, с глазами, полными экзистенциальной тоски советского инженера в понедельник утром.
«И кто это такой?» — прошепелявил директор, тыча в зверя дрожащим пальцем.
«Да это же… это… чебурахнулся он у нас! — выдохнул один из аспирантов, вспомнив, как тот с грохотом упал с грядки. — Значит, Чебурашка!»
Так, благодаря гению советской науки, передовому колхозному опыту и стратегическому мышлению Аркадия Федоровича, на свет появился не просто зверь, а символ!
Так что, дорогие мои, делаем выводы. Чебурашка — не просто русский. Он — советский. Выведен в результате агропрома, меховой промышленности и неукротимой тяги к экспериментам. С чем я всех нас и поздравляю. Теперь можно спать спокойно. Национальный вопрос закрыт. Ушами.
Автор: Григорий Грошев