Сложно представить, что Марк Твен ставил рядом с Наполеоном хрупкую американскую девочку, потерявшую зрение и слух в младенчестве. Но он сказал: «Две самые замечательные личности XIX столетия — Наполеон и Хелен Келлер». И чем больше узнаешь о Хелен, тем понятнее становится — Твен был прав. История ее жизни доказывает: сила ума способна пробивать любые стены.
Хелен Келлер родилась в обеспеченной и, по меркам того времени, счастливой семье на юге США. Она рано начала ходить, рано заговорила, была живой, цепкой, внимательной. Но незадолго до второго дня рождения болезнь лишила ее слуха и зрения.
«Всего одна краткая весна, звенящая щебетом снегирей и пересмешников, всего одно лето, щедрое фруктами и розами, всего одна красно-золотая осень... Они пронеслись, оставив свои дары у ног пылкого, восхищенного ими ребенка. Затем, в унылом сумрачном феврале, пришла болезнь, замкнувшая мне глаза и уши и погрузившая меня в бессознательность новорожденного младенца», — писала она.
Мир сузился до прикосновений, запахов, вибраций. Она начинала искать собственную систему: придумывала жесты, показывала родным, чего хочет, как чувствует, чему радуется или что ее раздражает.
С возрастом она отчаянно пыталась прорваться к другим людям. Родители понимали: энергия Хелен огромна, но без структуры она превращается в хаос. Так в их доме появилась Энн Салливан — молодая учительница, знающая, что такое слепота. Ее характер был твердым, почти упрямым. И именно такая опора Хелен оказалась нужна.
Однажды учительница с ученицей подошли к колодцу: «Моя учительница подставила мою руку под струю. Когда холодный поток ударил мне в ладонь, она вывела на другой ладони по буквам слово „в-о-д-а“, сначала медленно, а потом быстро. Я замерла, мое внимание было приковано к движению ее пальцев. Внезапно я ощутила неясный образ чего-то забытого... восторг возвращенной мысли. Мне как-то вдруг открылась таинственная суть языка. Я поняла, что „вода“ — это чудесная прохлада, льющаяся по моей ладони. Живой мир пробудил мою душу, дал ей свет. Я отошла от колодца полная рвения к учебе. У всего на свете есть имя! Каждое новое имя рождало новую мысль!».
В тот день Хелен поняла: у вещей есть имена. У звуков, которых она не слышит, есть формы. У мира есть логика.
С этого момента она двинулась вперед с такой скоростью, которая поражала даже взрослых. Слова превращались в смысл, смысл — в знание. Она училась думать, строить выводы, различать оттенки чувств. В десять лет девочка освоила первые книги для взрослых. В двенадцать написала очерк, который вполне мог бы создать начинающий журналист. Позже выдержала экзамены в Кембридже и стала первой слепоглухой студенткой, изучавшей литературу, философию, историю и точные науки.
Повзрослев, Хелен выбрала яркую открытую жизнь. Она много путешествовала, встречалась с политиками, врачами, педагогами, предпринимателями. Участвовала в обсуждениях социальных реформ, поддерживала движение за права людей с инвалидностью, помогала открывать школы и центры поддержки.
Хелен писала много и охотно: книги о собственном опыте, о воспитании, о философии, о социализации слепоглухих людей. Ее тексты — размышления о свободе, силе характера, равенстве.
Во второй половине жизни Хелен стала международной фигурой. Она объездила десятки стран, поддерживала фонды помощи, работала с ветеранами, потерявшими зрение и слух, вдохновляла семьи детей с тяжелыми нарушениями развития. И всюду люди реагировали одинаково: сначала удивление, потом восхищение, а затем — желание делать больше.
«Прекрасная истина озарила мой ум. Я ощутила невидимые нити, протянувшиеся между моей душой и душами других людей», — говорила Хелен Келлер.