Дочь снова хлопнула дверью. Елена вздрогнула, прислонилась лбом к холодному стеклу кухонного окна и зажмурилась. Опять. Каждый день одно и то же. Попросишь помочь по дому — крик. Скажешь, что пора делать уроки — дверь захлопывается так, что штукатурка сыплется. А ведь совсем недавно они были близки, разговаривали обо всём, смеялись вместе. Куда всё ушло?
Телефон завибрировал на столе. Свекровь.
— Лена, я тут Катюшу к себе позвала на выходные. Она согласилась. Ты не против?
Елена сглотнула комок в горле.
— Конечно, Галина Петровна. Хорошо.
— Вот и славно. А то у вас там атмосфера тяжёлая, девочке отдохнуть надо. Я её покормлю нормально, погуляем. Ты знаешь, она у меня такая помощница, такая ласковая. Прямо душа радуется.
Елена положила трубку и почувствовала, как внутри всё сжимается. У бабушки Катя — ангел. Помогает, улыбается, слушается каждого слова. А дома — будто подменили. Почему так? Что она делает не так?
Вечером Катя вышла из комнаты за водой. Елена попыталась заговорить.
— Катюш, давай завтра вместе в кино сходим? Или в кафе? Давно мы с тобой нигде не были.
Дочь посмотрела на неё холодно, почти сквозь.
— Не хочу. У меня дела.
— Какие дела? Может, расскажешь?
— Мам, отстань, ладно? Не лезь в мою жизнь.
Елена хотела что-то сказать, но Катя уже развернулась и ушла. Снова хлопнула дверь. Снова тишина. Снова это чувство, будто ты совсем чужая в собственном доме.
На следующий день Катя уехала к бабушке. Елена осталась одна. Села на кухне, налила чай и вдруг поняла, что руки дрожат. Голова болела уже третий день подряд. Спала плохо, просыпалась с тревогой, будто что-то давило на грудь. На работе коллеги спрашивали, всё ли в порядке. Она отвечала, что да, просто устала. Но внутри росло ощущение, что происходит что-то не так. Что-то невидимое, но тяжёлое.
Позвонила подруга Ира.
— Лен, ты как? Голос какой-то измученный.
— Не знаю, Ир. С Катей всё хуже. Она меня вообще не слышит. А у свекрови — золотой ребёнок. Галина Петровна каждый раз намекает, что я всё делаю неправильно. Говорит, что у меня энергетика тяжёлая, вот дочь и бунтует. Что не теми руками растила.
Ира помолчала.
— А ты не думала, что она... Ну, может, не специально, но... Взгляд у неё такой. Недобрый. Я заметила, когда вы вместе на празднике были. Она на тебя смотрела, будто ты всё портишь. А Катю прямо притягивает к себе, обнимает, целует, а на тебя — косится.
— Думала. Но что я могу сделать? Это же бабушка Кати.
— Лена, а ты сходи к одной женщине. Она хорошая, многим помогла. Посмотрит, что там у тебя. Может, правда что-то не так. Сглаз бывает, знаешь.
Елена усмехнулась.
— Ты серьёзно?
— Серьёзно. Хуже не будет. Сходи хоть раз, посмотри.
Елена долго думала. Ей казалось это глупостью, но тревога внутри не отпускала. Головные боли усиливались, сон пропал совсем, а Катя звонила только бабушке, ей даже не отвечала на сообщения. Будто дочь отдалялась с каждым днём всё дальше и дальше.
Женщина жила на окраине, в старом доме. Комната была тёмной, пахло травами и воском. Елена села напротив, чувствуя себя неловко.
— Рассказывай, — сказала та тихо.
Елена рассказала про Катю, про свекровь, про своё состояние.
Женщина слушала, кивала, потом взяла её за руку.
— На тебе тяжёлый взгляд. От пожилой родственницы. Она не просто недолюбливает, она тянет твою девочку к себе. Энергетически уводит. Видишь, как всё складывается? Ты слабеешь, дочь отдаляется, а она — главная. Это работает так.
Сердце Елены ухнуло вниз.
— Что делать?
— Нужна защита. Оберег поставлю, почищу поле. Но это недёшево. Понимаешь, с родственниками всегда сложнее, они близко, влияют постоянно.
Елена заплатила. Дорого. Женщина дала какой-то мешочек с травами и велела носить с собой, не снимать. Сказала читать молитвы, не думать о плохом, держаться подальше от свекрови.
Елена вернулась домой с надеждой. Носила оберег неделю. Но стало только хуже. Голова раскалывалась, руки тряслись, она плакала по ночам, не понимая, что происходит. Катя так и не вернулась. Позвонила и сказала, что останется у бабушки ещё на неделю.
— Мне там лучше, мам. Понимаешь? Я там спокойная. А дома постоянное напряжение.
— Катя, но это же твой дом. Я твоя мама. Почему ты так?
— Потому что ты давишь! Бабушка права, ты всё запрещаешь, всё контролируешь, от тебя одно давление!
— Я не давлю, я просто...
— Всё, мам. Мне надо идти.
Гудки. Пустота. Елена сидела на полу в коридоре, прижимая телефон к груди. Дочь ушла. Совсем. Будто её украли.
Она вспомнила слова гадалки. Сглаз. Уводит энергетически. Но как снять? Оберег не помог. Что делать дальше? Идти к другой? Платить ещё? Бороться с свекровью магией?
Елена села за компьютер и начала искать. Читала статьи, форумы, смотрела ролики. И постепенно стала понимать.
Сглаз — это не обязательно колдовство. Это негативная энергия, которая идёт от человека. Иногда осознанно, иногда нет. Зависть, раздражение, желание контролировать, постоянные недобрые мысли — всё это создаёт давление. Особенно от близких людей.
Свекровь годами критиковала её, бросала колкие фразы, смотрела с презрением. А Катю обожала, притягивала к себе, делала главной. Дочь чувствовала это и невольно выбирала того, кто даёт тепло, пусть и манипулируя.
Елена поняла: ей не нужно воевать со свекровью магией. Ей нужно восстановить себя. Очистить своё поле, вернуть силу, спокойствие. И тогда Катя почувствует, что дома — безопасно и хорошо.
Она нашла простые практики и начала делать каждый день.
Первое — соляной душ. Елена встала под воду, взяла горсть обычной соли, растворила в ладонях и медленно провела по телу сверху вниз. Мысленно повторяла: «Смываю всё чужое, возвращаю своё». Вода текла, и вместе с ней будто уходило что-то липкое, тяжёлое. Она делала это каждый вечер по пять минут.
Второе — молитва. Елена не была особо верующей, но нашла простые слова и читала их каждое утро: «Господи, защити от злого глаза, злого слова, злой мысли. Пошли свет, где тьма. Пошли мир, где тревога. Пошли любовь, где обида. Аминь». Это успокаивало, настраивало на день.
Третье — практика возврата силы. Елена садилась тихо, закрывала глаза и представляла перед собой свекровь. Видела её лицо, слышала голос. И говорила мысленно: «Твоё — тебе. Моё — мне. Я возвращаю себе свою силу». Три минуты. Каждый день. Сначала было тяжело, но потом стало легче. Будто что-то отпускало.
Четвёртое — очищение дома. Елена зажгла свечу и прошла по всем комнатам медленно, представляя, как свет выжигает тяжесть. Потом открыла все окна и проветрила. Дом будто вздохнул.
Пятое — работа с отношениями. После очищения она садилась и говорила вслух: «Моя связь с дочерью — чистая и крепкая. Я посылаю ей тепло, поддержку и любовь». Говорила и чувствовала, как внутри что-то теплеет.
Прошла неделя. Елена почувствовала, что головные боли ушли. Сон вернулся. Тревога отступила. Она стала спокойнее, увереннее. Перестала бояться звонков свекрови. Перестала винить себя.
Катя позвонила.
— Мам, можно я приеду?
— Конечно, доченька. Приезжай.
— Просто у бабушки хорошо, но дома почему-то легче дышать. Я соскучилась.
Елена улыбнулась сквозь слёзы.
— Я тоже соскучилась.
Катя вернулась. Они не разговаривали сразу обо всём, но что-то изменилось. Дочь стала мягче, спокойнее. Елена не давила, не требовала, просто была рядом. Тепло и уверенно.
Свекровь позвонила через несколько дней.
— Лена, а что это Катя реже ко мне звонит? Ты её настраиваешь против меня?
Елена ответила спокойно и твёрдо.
— Галина Петровна, Катя — наша дочь. Мы с ней сами будем решать, что для неё лучше. Вы можете видеться, но без вмешательства в наши дела. Это наша семья.
Свекровь замолчала. Потом пробурчала что-то и положила трубку.
Елена поняла: границы нужно ставить не злобой, а спокойствием. Не воевать, а просто не пускать туда, где тебе плохо.
Катя сидела на кухне, делала уроки. Елена налила чай, села рядом.
— Мам, а что с тобой было? Ты какая-то другая стала. Спокойная.
— Просто поняла, что главное — это мы с тобой. Всё остальное — не важно.
Катя обняла её.
— Я тебя люблю.
Елена закрыла глаза и прижала дочь к себе. Настоящая защита — в чистом сердце, в спокойствии и уверенности. Когда ты цел внутри, никто не заберёт у тебя то, что важно.