Несмотря на то что Илья Осипович совсем недавно пришел работать в психиатрическую больницу, он уже успел добиться определенных успехов. Его новая методика лечения давала положительные результаты, и он с гордостью следил за успехами своих пациентов. Взять хотя бы сидевшую перед ним женщину с бледным лицом и рассеянным взглядом.
НАЧАЛО:
Чтобы еще раз убедиться, что лечение прошло успешно, врач щелкнул зажигалкой и внимательно всмотрелся в ее лицо. Пламя вспыхнуло, и от неожиданности женщина моргнула, но уже через мгновение спокойно наблюдала за огнем, не проявляя ни страха, ни тревоги.
- Ну вот, голубушка, спешу вас поздравить - вы абсолютно здоровы! - радостно объявил Илья Осипович и сунул зажигалку в карман. - Новая методика сотворила чудо! - Он потянулся к лежавшей перед ним медицинской карте и быстро пролистал страницы. - Сколько вы у нас тут по психбольницам маетесь? С 1946-го? - он нахмурил лоб, подсчитывая в уме. - Это что же, около сорока лет? Так вам сейчас сорок с хвостиком? Ну что же, еще есть время устроить свою жизнь! - женщина молча пожала плечами. Было видно, что она не разделяла радости психиатра. - Ну что, Александра Самолетова, выписываю я вас. Можете собираться домой! - Илья Осипович сделал паузу, а потом добавил: - Или хотите остаться? - женщина снова пожала плечами, а затем медленно поднялась со стула и направилась к двери. - И хоть бы кто спасибо сказал, - проводив ее взглядом, тихо произнес Илья Осипович и вздохнул.
Совсем скоро Саша уже стояла на остановке автобуса и подставляла лицо солнцу, которое ласково грело щеки и лоб. Несмотря на заверения психиатра, ей пока еще не верилось, что страх перед огнем полностью отступил. "Неужели я больше не буду метаться от ужаса при виде даже одной горящей спички?" - думала Саша.
К остановке подошел мужчина с сигаретой в руках. Саша невольно задержала взгляд на мерцающем огоньке и вдруг осознала: ее больше не бьет дрожь. Ей больше не хочется как одержимой вопить от страха и лезть под кровать.
Саша невольно улыбнулась. Мужчина, заметив ее внимание, тоже расплылся в улыбке. Он даже сделал шаг навстречу, видимо, собираясь заговорить, но Саша тут же отвернулась, и он сдержал свой порыв. Знакомиться с мужчинами - да еще и на остановке - пока не входило в планы Саши. В памяти всплыли слова Ильи Осиповича про налаживание личной жизни и Саша усмехнулась. "Уже поздно", - подумала она. Саше казалось, что жизнь прошла, и теперь ей хотелось только покоя. Такой покой мог ей дать домик в лесной глуши, который много лет назад купил для нее отец. Туда-то она сейчас и направлялась.
Хорошо, что она будет в этом доме одна, подальше от отца, который с некоторых пор работал и жил на съемной квартире в Пушкине. Саша не знала причину отъезда отца из лесничества, но в душе была рада этому обстоятельству. Отношения с отцом не заладились с самого детства, с той поры, когда он вернулся домой с фронта. К тому времени Саша уже лишилась матери, которая сгорела при пожаре. Сама же Саша спаслась только чудом.
Она помнила все до мельчайших деталей. Уже стемнело, она, погрузившись в сон, лежала в кровати, и вдруг раздался материнский крик: пронзительный и полный ужаса:"Шурка, беги!" В одно мгновение сон слетел, и Саша в одной сорочке выскочила наружу и кинулась через дорогу к соседке. Она-то и отвела ее потом в детский дом. А потом за ней пришел отец, и они отправились с ним лесничество.
Сначала Саша была рада оставить детский дом. Ей казалось, что с отцом у нее будет совсем другая настоящая жизнь. Но очень скоро она стала скучать по детскому дому: по строгим, но справедливым воспитателям и подружкам, с которыми можно было делиться своими секретами.
Отец оказался человеком суровым и наказывал ее за любую провинность: за опоздание с прогулки, за немытую посуду, за разбитую чашку. Самым ужасным для нее было сидеть в подвале на хлебе и воде. Поэтому, когда у нее случился припадок пирофобиии и ее отправили в больницу, Саша не испугалась, а наоборот почувствовала облегчение. Врачи и медсестры относились к ней гораздо лучше отца, хотя, конечно, ссоры случались и с ними. Больница стала для Саши настоящим домом.
В больнице она проводила гораздо больше времени, чем в лесничестве. Редкие встречи с отцом неожиданно пошли на пользу их отношениям. Самолетова старшего все устраивало, и он стал относиться к дочери добрее. По крайней мере, больше не сажал ее в подвал. Саша уже перестала надеяться на выздоровление, но однажды сменился ее лечащий врач и ее судьба круто поменяла свое направление. И вот больница осталась позади, и надо было как-то приспосабливаться к новой жизни.
Подошел автобус, и Саша заняла свободное место у окна. Всю дорогу она неотрывно глядела на пробегающие мимо лесные пейзажи и мысленно напевала прилипчивый припев песни, звучавшей из кабины водителя в самом начале поездки. "Есть только миг между прошлым и будущим! Именно он называется жизнь!" - утверждал певучий мужской голос.
Где-то через час или полтора автобус сделал остановку. Саша вышла и огляделась. Убедившись, что мужчина с сигаретой остался в салоне, она свернула на узкую тропинку и устремилась вглубь леса. Минут через пятнадцать Саша вышла на поляну и замерла, улыбаясь. Перед ней стоял выгоревший на солнце зеленый домик в три окна - такой родной и знакомый. Саша подошла ближе и постучала в окно. Тишина. Пришлось лезть за ключом в укромное, известное только отцу и ей самой, место.
Внутри дома пахло затхлостью, и Саша, сморщившись, тут же распахнула все окна. Свежий лесной воздух хлынул внутрь, разгоняя застоявшийся дух времени. Вдыхая пьянящий аромат хвои, Саша блаженно улыбнулась. "И дался же отцу этот город? - подумала она. - Какая же здесь красота!"
Саша приступила к уборке, и постепенно дом оживал: наполнялся светом, теплом и ощущением уюта. Он снова сделался обжитым и родным, словно и не было долгой разлуки. Изрядно уставшая, Саша закуталась в мягкий плед, прилегла на диван и включила телевизор. На экране шел военный фильм, который она когда-то смотрела, но не помнила его названия. Кадры сменялись: горели деревенские избы, люди кричали и метались в панике... Саше вдруг сделалось не по себе. Ей вдруг показалось, что и ее дом тоже горит, и мать кричит: "Шурка, беги!"
Она вспомнила, чему ее учил психиатр: "Нужно не бегать от своих страхов, а идти к ним навстречу". Следуя его наставлениям, она постаралась успокоиться и страх скоре отошел. На душе стало легко и спокойно. Она даже задремала ненадолго, но ее разбудил стук в дверь, резкий и настойчивый.
- Хозяева, открывайте! - раздался снаружи громкий мужской голос. Саша открыла дверь и увидела перед собой пожилого милиционера. - Я так понимаю, ты Александра Самолетова? - спросил он, внимательно разглядывая женщину.
- Да, - растерянно глядя на милиционера, ответила Саша. - Вы ко мне?
- Нет, мне нужен Евгений Степанович, - сказал милиционер.
- А отца здесь нет. Он сейчас в городе живет, - ответила Саша.
- Жалко, - огорчился милиционер. - Да я вот на охоту собираюсь, хотел спросить, где места получше. Евгений Степанович в лесу столько лет прожил и тут все как свои пять пальцев знает. Каждую тропу, каждое деревце, каждый овраг... Жалко, что уехал... - Он покачал головой. - А когда назад собирается, не сказал?
- Не знаю, - пожала плечами Саша. - Я тут совсем недавно... На дневном автобусе приехала.
- Понятно, - протянул милиционер. - Значит, ты здесь одна?
- Ну да, - кивнула Саша.
- И не страшно тебе? Места-то у нас тут не самые спокойные! Вот несколько месяцев назад девушка пропала. Пошла в лес - и все. Ни следов, ни вещей... Охотники говорят, что это все волки.
- Так они здесь всю жизнь эти волки! - возразила Саша. - Лес ведь. Всегда так было.
- Было-то было, - вздохнул милиционер, - но говорят, те, что девчушку утащили, особенные... Людей совсем не боятся, даже в деревню забредают. Недавно вот у тетки Нюры прямо со двора курицу утащили. Так что ты тут поосторожнее, - предупредил он. - Ладно, пойду я... Если что, я тут недалеко, в деревне Ермаково... Знаешь такую? - Саша кивнула. - Спросишь Федора Емельяновича, тебе любой укажет, где меня искать.
Милиционер уже сделал шаг, собираясь уйти, когда Саша неожиданно для самой себя произнесла:
- Может, зайдете? Чайку попьем?
За время разговора она вдруг прониклась к милиционеру искренней симпатией. Его лицо буквально излучало доброту. Федор Емельянович замер, приподняв брови, а потом кивнул.
- Что ж, от чая не откажусь, - с готовностью согласился он.
Пока Саша ставила на кухне чайник, милиционер как бы между прочим осмотрел весь дом.
- Хороший дом, крепкий! - обойдя все помещения, похвалил он и сел к столу. - Если надумаешь продать, я первый на очереди. Ты ведь не собираешься одна жить в такой глуши?
- Я еще пока не знаю, - призналась Саша, у которой будущее пока было как в тумане.
Она разлила чай в две большие кружки, поставила на стол миску с баранками, которые прихватила с собой из города, и устроилась рядом на табурете.
- Переезжай-ка ты лучше к нам деревню, поближе к людям, - беря кружку в руки, посоветовал Федор Емельянович. - Я могу тебе помочь устроиться на работу. Ты кто у нас по специальности?
- Да я... - замешкалась Саша, чувствуя, как внутри поднимается волна неловкости. За плечами у нее была только школа.
- У нас в деревне работа для каждого найдется, - догадавшись о причине ее замешательства, мягко сказал милиционер. - У нас при клубе библиотека есть! Ты книжки любишь?
- Очень, - сказала Саша, и в ее глазах вспыхнул живой огонек.
За долгие годы пребывания в больнице книги были для нее настоящим спасением.
- Ну вот, работу мы тебе уже нашли, - обрадовался Федор Емельянович.
- Спасибо, - улыбнулась Саша, которой этот неказистый милиционер нравился все больше. - А вы давно живете в этих местах? - спросила она, подливая ему чая.
- Так с самого детства... Ты меня разве не помнишь? Мы с тобой пару раз здесь встречались, - Саша замотала головой. - А где-то с год назад я заходил к Евгению Степановичу, но тебя не видел.
- Я тогда в городе жила, - опустив взгляд, коротко сказала Саша.
Что она там делала, милиционер расспрашивать не стал, он и так про нее все знал.
- А мы с твоим отцом тогда пытались волка пристрелить, - вдруг сменил тему Федор Емельянович. - Ну того, что нашу Настюху в лес утащил. Безобидная девчонка была... Немного слабоватая умом, зато добрая. У нас в деревне ее все любили. Помню, все время розового зайца одноглазого с собой таскала... Игрушку такую... Ей уже где-то пятнадцать было, а она все с этим зайцем подмышку. Как маленький ребенок... А потом - раз, и нет ее... - милиционер вздохнул.
- А волка-то этого тогда нашли? - поинтересовалась Саша.
- Нет... Ушел он от нас... Хукку очень умный и хитрый.
- Хукку?
- Так карелы зовут волков, - пояснил Федор Емельянович. - У меня мать из карел, а отец русский... Так она мне с детства про этого Хукку рассказывала. У карел волк считается священным животным. Сейчас, правда, об этом мало кто помнит. - Милиционер взглянул на часы и быстро допил остатки чая. - Пора на службу, - извиняющимся тоном сказал он и попрощался.
Федор Емельянович вышел, быстро пересек окружавшую дом поляну и скрылся за деревьями. Когда его уже было не видно из окон дома, он остановился и тихо позвал кого-то. На его зов из-за куста вышел мужчина в гражданской одежде. Это был прибывший сюда недавно из города Стас.
- Ну что там? - спросил он, стряхивая рукой с лица прилипшую паутину, которая была тут в лесу повсюду.
- Его там нет. Там в доме только его дочка, - ответил Федор Емельянович. - Саша зовут... Хорошая женщина.
Он начал передавать Стасу свой разговор с Сашей. Тот внимательно слушал, не перебивая, и только изредка кивал головой. Когда Федор Емельянович закончил, Стас спросил:
- Значит, она ничего не знает о делах отца?
- По крайней мере, не говорит, - осторожно ответил милиционер. - Знаешь, она совсем не похожа на тех, кто замешан в чем-то плохом.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ: