Предисловие
Друзья, представляю вам новую статью "Государь 2025".
Эта статья является адаптацией в статью моих бесед с ChatGPT4 про книгу Макиавелли "Государь" и размышление о том, как бы она выглядела, если бы Макиавелли писал бы ее в 2025 году, а его советниками были Густав Ле Бон и Эдвард Бернейс.
Никколо Макиавелли, флорентийский философ и автор знаменитого трактата "Государь", живший в эпоху Ренессанса, заложил основы политической мысли, которые остаются актуальными и по сей день. Его советы правителям о власти, прагматизме и управлении государством были революционными для своего времени. Если бы Никколо Макиавелли жил в 2025 году, он писал бы не о князьях и дворах, а о президентах, медиа-концернах и алгоритмах. Мир, в котором власть измеряется не территориями, а данными, не армиями, а вниманием, потребовал бы от него нового трактата — «Государь в эпоху алгоритмов».
Гюстав Лебон, французский социальный психолог и социолог, автор концепции массового общества. Известен исследованиями в области групповой психологии, так называемой «Психологии толпы». Лебон считал, что в группе человечность отдельного человека будет уничтожена, способность мыслить независимо будет утрачена, а «дух группы» заменит «дух отдельного человека».
Эдвард Бернейс, теоретик и практик пропаганды, один из создателей понятия «связи с общественностью» (PR, пиар). Бернейс внёс вклад в создание современной науки массового убеждения, основанной на манипуляции подсознательными чувствами и импульсами.
Но что, если бы они жили в 2025 году? Как бы они адаптировали свои идеи к миру технологий, глобализации, социальных медиа и искусственного интеллекта? В этой статье я представлю вам, как могла бы выглядеть современная версия "Государя", если бы Макиавелли писал её сегодня, а его советниками и со авторами были Ле Бон и Бернейс.
1. Макиавелли в 2025 году: перерождение идеи власти
Суть власти осталась прежней — она по-прежнему основана на контроле, страхе и умении управлять людьми. Изменились лишь инструменты. Если в XVI веке государь держал подданных мечом и верой, то сегодня он управляет ими через информацию, эмоции и образы.
Макиавелли, человек без иллюзий, понял бы это мгновенно. Его знаменитая фраза:
“Люди скорее простят смерть отца, чем потерю имения,”
в 2025 году прозвучала бы иначе:
“Люди скорее простят ложь, чем утрату привычной картины мира.”
Современный правитель живёт в реальности, где границы проходят не по картам, а по сознанию масс.
Тот, кто владеет технологиями коммуникации, владеет самой реальностью.
Именно здесь к Макиавелли в советники пришли бы два гения XX века — Эдвард Бернейс, основатель науки общественных связей, и Гюстав Ле Бон, исследователь психологии толпы.
Первый объяснил бы Макиавелли, что сила страха уступила место силе внушения; второй показал бы, как рациональный человек превращается в часть эмоционального коллектива, готового подчиниться символу.
Вместе они создали бы новую триаду власти:
Макиавелли — логика силы и прагматизма;
Бернейс — управление восприятием;
Ле Бон — управление эмоцией.
Этот синтез стал бы интеллектуальным оружием нового Государя.
Он больше не нуждался бы в палачах и проповедниках — ему достаточно было бы алгоритма рекомендаций и хорошо поставленной речи.
Макиавелли информационной эпохи советовал бы:
“Не тот силён, кто владеет армией, а тот, чьи слова формируют повестку.”
В 2025 году он больше не учил бы правителя захватывать города — он учил бы захватывать сознание граждан, потому что современное подчинение не требует принуждения: оно достигается через вовлечение, доверие и страх одиночества вне системы.
Современный Государь — это архитектор восприятия.
Он правит не законом, а логикой, не силой, а структурой выбора.
И если в XVI веке Макиавелли говорил
:“Лучше быть тем, кого боятся, чем тем, кого любят,”
то сегодня он добавил бы:
“Но лучше быть тем, кто управляет тем, чего они боятся и что любят.”
2. Макиавелли: власть, страх и стабильность
Никколо Макиавелли исходил из того, что природа человека изменчива, эгоистична и подвержена страху. Его государь не верил в добродетель народа, он верил лишь в силу обстоятельств и расчёт.
“Люди по природе неблагодарны, лживы, лицемерны, бегут от опасности и жаждут выгоды” — писал он.
Но он также знал: искусство правителя состоит не в том, чтобы переделать людей, а в том, чтобы использовать их такими, каковы они есть.
Если в XVI веке контроль опирался на меч и религию, то в XXI веке он основан на информации и психологии. Современный Макиавелли понимал бы, что цифровое государство должно знать своих граждан не хуже, чем когда-то знать их боялись инквизиторы. Алгоритмы заменили доносчиков, а большие данные — глаза и уши двора.
Он советовал бы правителю строить управление на трёх уровнях:
- Контроль над элитой
- Власть держится не на массе, а на ближайшем окружении
- В эпоху корпораций и бюрократических вертикалей государь должен быть хладнокровным арбитром интересов, который никогда не позволяет приближённым почувствовать полную безопасность
- “Государь должен внушать страх не как тиран, а как сила, способная остановить хаос.”
- Лояльность элиты покупается не деньгами, а доступом к влиянию — и его нужно дозировать, как яд
- Баланс между страхом и доверием общества.
Макиавелли понимал: страх удерживает, любовь вдохновляет, но оба чувства нестабильны. В XXI веке он бы рекомендовал создавать структурированную зависимость — систему, в которой граждане связывают своё благополучие с государством.
Цифровые сервисы, социальные программы, безопасность — всё это становится новой формой вассалитета.
“Лучше управлять благодарностью, чем милосердием, ибо благодарность требует повторения.”
Видимость справедливости.
Макиавелли настаивал: правитель должен казаться справедливым, даже если действует безжалостно.
В 2025 году этот принцип принимает форму информационного образа.
Современный государь создаёт впечатление открытости — обращения к народу, цифровые опросы, имитация диалога — чтобы укрепить доверие, не теряя контроля.
“Власть, которую видно, но не чувствуют — самая устойчивая,” сказал бы он сегодня.
Макиавелли считал, что государь должен быть одновременно львом и лисой — символами силы и хитрости. В XXI веке эти архетипы обрели новый смысл:
- Лев — это военная и технологическая мощь;
- Лиса — информационные операции, искусство манипуляции и дипломатии.
Главный урок Макиавелли сегодня звучал бы так:
“Не бойся быть жестоким в средствах, если мягок в цели. Страх может породить ненависть, но без страха любовь оборачивается слабостью.”
Такой правитель строит систему, где дисциплина держится на прагматизме, а стабильность — на контроле за ожиданиями.
Он не стремится быть любимым — он стремится быть незаменимым.
3. Бернейс: управление согласием и архитектура восприятия
Если Макиавелли был архитектором власти, то Эдвард Бернейс стал её инженером.
Он превратил интуитивное понимание манипуляции в технологию — “инжиниринг согласия” (engineering of consent).
Бернейс утверждал:
“Сознательное и разумное манипулирование организованными привычками и мнениями масс — важный элемент демократического общества.”
Современный Государь по Макиавелли неизбежно стал бы учеником Бернейса.
В мире, где информационные потоки заменили политические институты, власть определяется не тем, кто командует, а тем, кто формирует восприятие общественности.
Если Макиавелли говорил о страхе как инструменте контроля, Бернейс научил переупаковывать страх в согласие — превращать подчинение в добровольное участие.
Современный лидер по Бернейсу управляет не приказами, а повесткой.
Он не заставляет людей верить — он заставляет их думать, что они пришли к вере сами.
Он не навязывает решения, а создаёт контекст, в котором любое решение выглядит естественным и необходимым.
“Те, кто управляют невидимыми механизмами общества, составляют невидимое правительство, истинную правящую силу нашей страны” — писал Бернейс про государственное управление в США.
Эти слова в 2025 году звучат пророчески.
Государь больше не контролирует толпу напрямую — он контролирует информационные медиа-потоки, которые формируют коллективное восприятие реальности.
Современная власть — это власть над вниманием.
И именно внимание становится новой валютой политики.
Макиавелли, наблюдая за этим, сказал бы
:“Кто владеет вниманием народа, тот владеет его верой. А вера — самая прочная из уз.”
Бернейс бы уточнил: управлять вниманием можно только через эмоциональные символы — истории, страхи, образы.
Современный правитель должен мыслить не законами, а нарративами.
Он должен уметь создавать героев и врагов, победы и угрозы, чтобы поддерживать социальную энергию общества.
Внутри страны это превращается в искусство политического PR, где каждое обращение к народу — тщательно выстроенный акт психологического воздействия.
Во внешней политике — в режиссуру дипломатических образов, где победа достигается не войной, а сменой восприятия.
“Лучше управлять мыслями, чем людьми, — ведь мысли управляют людьми” — мог бы сказать Бернейс XXI века, обращаясь к своему Макиавелли.
Современный Государь должен понимать: доверие народа — это не эмоция, а продукт социально-психологических и медиа технологии.
Оно создаётся не правдой, а системной подачей информации, в которой даже ложь становится инструментом истины, если она укрепляет власть.
Макиавелли говорил, что “цель оправдывает средства”.
Бернейс дополнил бы:
“А средства должны быть красивыми.”
Поэтому современная политика — это эстетика управления сознанием.
Государь XXI века — это режиссёр восприятия, его армия — специалисты по коммуникациям, а его оружие — информация.
4. Ле Бон: психология толпы и власть символов
Здесь мы раскрываем глубинный уровень власти — управление не разумом, а коллективным бессознательным, эмоциями и архетипами.
Гюстав Ле Бон стал тем, кто впервые вскрыл механику человеческого коллектива.
Если Макиавелли анализировал поведение подданных, а Бернейс — восприятие масс, то Ле Бон показал, почему толпа всегда иррациональна.
“Толпа не мыслит — она чувствует. Тот, кто умеет её воодушевить, становится её господином; тот, кто пытается её убедить — её жертвой.”
Современный Государь должен понимать: логика толпы не подчиняется аргументам, она питается эмоцией, страхом и верой.
Политика XXI века — это не борьба программ, а управление эмоциональными импульсами миллионов.
Психологическая стабильность народа — не результат рационального согласия, а следствие умело направленной страсти.
Ле Бон выделял три основы воздействия на толпу: повторение, утверждение и заражение.
Все они сегодня обрели цифровую форму.
- Повторение стало алгоритмом: чем чаще человек видит идею, тем больше он считает её истиной.
- Утверждение заменило доказательства — лозунг, сказанный с уверенностью, сильнее аргумента.
- Заражение стало сетевым эффектом — эмоции, страхи и возмущения распространяются быстрее вирусов.
Современный государь, вооружённый этими знаниями, уже не спорит с толпой. Он внедряет символы, вокруг которых толпа сама выстраивает смысл.
Символ — это упрощённый код, который соединяет миллионы людей общей эмоцией.
Ле Бон писал:
“Толпа поклоняется образу, а не идее. Она подчиняется знамени, а не доводу.”
Макиавелли, глядя на XXI век, понял бы, что теперь государь правит не страхом и не силой, а системой символов: флагом, логотипом, мемом, образом лидера, лицом на экране.
Каждый из этих символов выполняет ту же функцию, что религиозные ритуалы его эпохи — они формируют эмоциональное единство, заменяющее осмысленное согласие.
Современный правитель должен владеть искусством эмоциональной алхимии — уметь преобразовывать страх в единство, тревогу в патриотизм, и усталость в веру.
Это не пропаганда в грубом смысле — это тонкая психотехнология формирования общественного состояния.
“Чтобы править, нужно быть психологом, а не политиком” — сказал бы Ле Бон, если бы жил в 2025 году.
Государь XXI века обращается не к разуму граждан, а к их архетипам — образам силы, безопасности, справедливости.
Он не объясняет, а внушает.
Не спорит, а направляет.
Он не просто знает свой народ — он чувствует его настроение раньше, чем оно оформится в слова.
Именно поэтому в современном управлении важны не только аналитики и экономисты, но и психологи, PR-стратеги, специалисты по нейронауке и поведенческой экономике.
Их задача — быть новой жреческой кастой, которая переводит страхи толпы в энергию лояльности.
“Толпа нуждается в вере, и если её нет — создайте её” — сказал бы Макиавелли, слушая Ле Бона.
Так рождается новая форма легитимности — эмоциональная, не юридическая.
Современный государь удерживает власть не конституцией, а эмоциональным контрактом между собой и обществом, который каждый день переподписывается в медиапространстве.
5. Новый Государь XXI века: синтез трёх учений
Современный государь больше не носит корону — он носит имидж.
Он не приказывает мечом, а управляет сетью, не правит через страх, а формирует зависимость, основанную на информационной стабильности.
Он — продукт синтеза трёх эпох: логики Макиавелли, манипулятивной утончённости Бернейса и психологического инстинкта Ле Бона.
- Искусство внутреннего управления
Современный государь понимает, что власть не навязывается — она встраивается в структуру жизни.
Он выстраивает вертикаль не на страхе, а на предсказуемости.
Макиавелли учил:
“Умный правитель должен опираться на то, что зависит от него самого.”
Сегодня это означает — контролировать не эмоции подданных напрямую, а системы, через которые эти эмоции формируются: образование, медиа, социальные сети, цифровые платформы.
Его внутренний аппарат строится как гибридная структура власти, где силовые институты обеспечивают дисциплину, а информационные — лояльность.
Страх утратил прежнюю форму; теперь он стал страхом потери доступа — к информации, статусу, привилегиям.
Любовь к правителю тоже изменилась: она выражается не в поклонении, а в доверии к его компетентности.
Бернейс подсказал бы:
“Самая эффективная пропаганда — это успех.”
Поэтому современный правитель не столько убеждает, сколько демонстрирует результат, который говорит за него.
- Управление подчинёнными
В отношениях с ближайшими Макиавелли оставался бы беспощадно рационален:
“Государь должен награждать верность и наказывать амбицию.”
Но он дополнил бы это цифровым измерением — постоянным мониторингом эффективности, поведения, репутации.
Современный государь управляет элитой как системой переменных стимулов:
- признание и статус становятся инструментами контроля;
- прозрачность — новой формой подотчётности;
- привилегии — временным доверием, а не наградой.
Такой лидер не боится ротаций: он знает, что устойчивость достигается не постоянством лиц, а постоянством правил.
Ле Бон бы добавил: “Толпа уважает лишь силу, которая обновляется.”
Именно поэтому современный государь должен уметь демонстрировать решительность, но в дозированной форме — так, чтобы жесткость выглядела не жестокостью, а восстановлением порядка.
- Отношения с народом
Современный государь мыслит не в категориях “народ – власть”, а как единая сеть интересов, где каждый узел подключён к общей системе лояльности.
Он понимает, что информационное общество не терпит пустоты: если власть не формирует смысл, его формирует кто-то другой.
Поэтому его задача — создавать объяснение происходящему.
Макиавелли говорил:
“Мудрый правитель должен не только вершить дела, но и уметь их оправдывать.”
Бернейс перевёл бы это в язык XXI века:
“Общественное мнение должно быть управляемо, а не оставлено случаю.”
Современный правитель строит коммуникацию на трёх принципах:
1) Постоянное присутствие — граждане должны видеть его, слышать, ощущать. Отсутствие власти в медиапространстве сегодня эквивалентно политическому вакууму.
2) Эмоциональная сопричастность — лидер не просто говорит, он разделяет боль и надежды людей.
3) Ритуал стабильности — циклические обращения, праздники, символические действия, укрепляющие ощущение непрерывности государства.
- Внешняя политика и управление другими государствами
Макиавелли утверждал, что в международных делах нет морали, есть только интерес.
“Кто желает сохранить власть, должен научиться не быть добродетельным.”
Бернейс и Ле Бон придали бы этому форму: внешняя политика — это борьба за интерпретацию реальности.
Современный государь понимает, что сила государства — это не только военные возможности, но и восприятие его силы.
Он действует как игрок на многоуровневом поле: дипломатия, медиа, экономика, культура.
Он может проиграть битву, но выиграть смысл — а в эпоху информации именно смысл равен победе.
Его задача — выстраивать систему управляемых противоречий: быть достаточно опасным, чтобы с ним считались, и достаточно рациональным, чтобы с ним сотрудничали.
Он применяет стратегию “контролируемого хаоса” — создаёт нестабильность, которую способен регулировать сам.
Такой государь управляет не событиями, а темпом их развития, контролируя, когда мир должен испугаться, а когда — успокоиться.
6. Эпилог. Искусство правления в эпоху алгоритмов
Власть всегда была искусством баланса между силой и восприятием, страхом и доверием, порядком и хаосом.
Но в XXI веке, когда государство стало системой данных, а народ — сетью пользователей, искусство правления превратилось в алгоритм влияния.
Современный Государь — не монарх и не политик. Он — архитектор смыслов, управляющий вниманием, эмоциями и вероятностями.
Макиавелли дал ему рациональный каркас власти — холодный расчет, умение действовать вопреки морали, когда того требует целесообразность.
“Государь должен быть готов стать не добродетельным, когда добродетель губит государство.”
Бернейс вооружил его инструментами манипуляции сознанием, научив, что истина не столь важна, как вера в неё.
“Если мы понимаем механизмы ума масс, мы можем управлять ими, не замечая их сопротивления.”
Ле Бон напомнил о главном — человек в толпе не мыслит, он чувствует, и потому правит не тот, кто силён, а тот, кто способен внушить.
“Толпа ищет лидера, чтобы прекратить думать.”
Современный Государь соединяет эти три силы — разум, образ и эмоцию — в единую формулу устойчивости.
Он понимает, что контроль над телами больше не нужен, если контролируешь поток информации, из которого складывается реальность.
- Он не подавляет — он оптимизирует поведение.
- Он не заставляет верить — он делает неверие бессмысленным.
- Он не строит идеологию — он создаёт алгоритм доверия, который ежедневно подкармливает общество нужными символами и объяснениями.
Такой правитель не борется за власть — он управляет самой логикой власти.
Он понимает, что будущее принадлежит не сильнейшим, а наиболее адаптивным, тем, кто способен управлять переменой.
Фортуна, которую Макиавелли описывал как капризную женщину, сегодня — это поток данных, и успех зависит от того, кто сумеет уловить его ритм первым.
Современный Государь живёт в мире, где каждая ошибка мгновенно становится вирусной, а каждая победа кратковременна.
Поэтому главная добродетель современного Государя — гибкость мышления и холодная ясность воли.
Он знает, что власть — это не постоянство решений, а постоянство контроля над контекстом.
Макиавелли дал ему стратегию.
Бернейс — язык.
Ле Бон — публику.
Из этого сплава рождается новая формула управления — “разум Макиавелли, язык Бернейса, интуиция Ле Бона.”
Современный Государь не обещает рай — он обещает порядок.
Он не ищет любви — он создаёт зависимость.
Он не боится хаоса — он превращает его в инструмент.
“Власть — это не сила. Это способность удерживать внимание.
Пока на тебя смотрят, ты существуешь. Когда перестают — ты исчез.”
Общий вывод
Если бы Макиавелли писал «Государя» в 2025 году, это был бы трактат не о добродетели, а о динамике восприятия.
Бернейс добавил бы в него главу о производстве согласия, а Ле Бон — о контроле коллективного бессознательного.
Так родилась бы новая доктрина власти:
Править — значит управлять вниманием, временем и эмоцией.
И в этом — вечная истина, не зависящая от века, религии или формы правления:
“Тот, кто видит дальше толпы и говорит на её языке, властвует над ней.”
___________________________________________________________________________________
P.S. Хотите сказать «спасибо» автору? Лайк и репост будут лучшей благодарностью.
Подпишитесь на обновления блога, чтобы не упускать полезные знания!
Автор: Политконсультант, бизнес консультант, бизнес-аналитик, специалист по общественным коммуникациям, антикризисному PR, Майдан Павел Владимирович
Моя страница в ВК: https://vk.com/pavel_maydan
#политконсультантПавелМайдан #политика #Государь2025 #Макиавелли #Бернейс #Ле_Бон #аналитика