Вероника вернулась домой позже обычного. Задержалась на работе. А как вошла в квартиру, так сразу из своей комнаты к ней выбежала свекровь.
— Наконец-то! — с возмущением произнесла она. — Явилась. Почему так поздно? Где была?
— Здравствуйте, Аглая Батыевна, — уставшим голосом ответила Вероника. — Простите, но я сегодня очень устала и мне не до разговоров. Спать хочу. Давайте перенесём разговор на завтра утром.
— Нет, ну вы слышали? — воскликнула Аглая и посмотрела сначала на левую стенку, а затем — на правую. — Спать она хочет!
«С кем она разговаривает? — подумала Вероника. — Совсем уже одичала здесь от безделья и одиночества. Говорила я Герману, что нельзя маму надолго одну оставлять в квартире, одичает. Ну вот и одичала. Со стенами разговаривает».
— А посуда грязная, — продолжала возмущаться Аглая, — стало быть, всю ночь в раковине должна находиться? Так, что ли?
— Какая ещё посуда?
— Та самая, которую ты не соизволила вымыть перед тем, как уйти днём на работу.
«Днём? — удивлённо подумала Вероника. — Она что, уже и время путать начала? Я ведь на работу рано утром уходила».
— А в ванной что у тебя творится? Или тоже на утро оставишь?
— А что в ванной не так?
— Лужа там, вот что не так.
— Какая ещё лужа?
— Та самая, которая осталась после того, как ты оттуда ушла.
— Когда ушла?
— Да днём же ушла. Говорю же. Ты что, совсем уже ничего не помнишь?
— Да всё я помню. Не было в раковине никакой посуды, когда я уходила. И пол в ванной тоже был чистым.
— Ну наглая же ты женщина, Вероника. Смотришь мне в глаза и врёшь. Это ещё хорошо, что я лужу в ванной заметила! А если бы не заметила и поскользнулась? Что тогда?
***
В это время в квартиру вошёл Герман. Увидел в прихожей жену и маму и нахмурился.
— А-а, а вот и сынок с работы вернулся! — радостно воскликнула Аглая и посмотрела на невестку. — Как раз вовремя. Он тебя сейчас быстро вразумит.
— Снова ругаетесь? — сердито поинтересовался Герман.
— Да как же не ругаться-то? Знаешь, что твоя жена здесь учудила?
— Ну что ты учудила в этот раз, Вероника? — спросил Герман. — Только короче, потому что я очень устал и хочу спать.
— Ничего я не учудила, а только у твоей мамы с головой что-то неладное происходит, — сказала Вероника.
— Вот видишь? — закричала Аглая. — Видишь? Она уже и при тебе не стесняется меня оскорблять.
— Вероника, прекрати при мне оскорблять маму. А ты, мама, расскажи, что случилось.
И свекровь рассказала, что вернулась с дачи сегодня днём.
— И сразу прошла в свою комнату, потому что не хотела вам мешать.
Герман сделал большие глаза.
— Кому это нам? — спросила Вероника.
— Тебе и мужу твоему, — ответила свекровь. — Кому же ещё? Я услышала, что вы на кухне, и тихо ушла к себе. Подумала, дождусь, когда вы уйдёте, и тогда уже схожу помоюсь и пообедаю.
— Мама! — воскликнул Герман, который хотел во что бы то ни стало заставить маму замолчать.
Но Аглаю уже было не остановить.
— Подожди, сынок. Я ещё не договорила.
— Мы уже всё поняли, мама!
— Сейчас самое интересное будет.
Герман посмотрел на Веронику и хотел что-то сказать, что Вероника знаками показала ему, чтобы он не мешал маме.
— Так вот, — продолжала Аглая, — а когда вы ушли, я пришла на кухню и обнаружила там грязную посуду. А когда пошла в ванную, то чуть не поскользнулась, потому что там была лужа.
А я точно знаю, что последней в ванной была ты, Вероника, потому что чётко слышала именно твой голос. — Аглая посмотрела на Веронику. — Ты разговаривала с кем-то по телефону и смеялась.
— Точно мой голос слышали? — уточнила Вероника.
— Точно, — ответила Аглая. — Даже не сомневайся. Уж чей-чей, а твой-то голос мне очень хорошо известен. Я твой голос ни с чьим не спутаю. Даже не надейся.
Закончив говорить, Аглая посмотрела на сына. Тот растерянно развёл руками, пожал плечами и жалобно улыбнулся. Тогда Аглая посмотрела на невестку.
— А ты что молчишь? — спросила Аглая. — Или снова станешь утверждать, что ничего не было, и будешь отрицать, что оставила посуду грязную в раковине и в ванной за собой не вытерла? Бессовестная!
— Не буду, Аглая Батыевна.
— Стало быть, признаёшься, что виновата?
— Конечно, признаюсь. Как не признаться?
Герман ещё на что-то надеялся и решил вмешаться.
— Послушай, Вероника, — сказал он, — это не то, что ты подумала. Я сейчас объясню. Видишь ли, в чём дело. Так получилось, что я вынужден был днём срочно вернуться домой. Но я был не один.
А эта женщина, ну которая была со мной, она ничего для меня не значит. И пока она была в ванной, я пообедал. И мы ушли.
— Да всё нормально, Герман, — ответила Вероника. — Не надо ничего объяснять. Твоя мама всё уже объяснила. — Вероника посмотрела на свекровь. — И за это вам, Аглая Батыевна, огромное спасибо.
Именно в этот момент Аглая поняла, что здесь не всё так просто, как ей казалось, и что напрасно она на ночь глядя начала разговор о грязной посуде и луже в ванной.
Но было уже поздно.
Вероника решительно потребовала, чтобы Герман сейчас же собрал все свои вещи и навсегда покинул её квартиру.
— Даю тебе на это ровно полчаса. Не успеешь, пеняй на себя.
— Успею! — воскликнул Герман и тут же бросился собирать свои вещи.
Вероника посмотрела на свекровь.
— А вы чего стоите, Аглая Батыевна?
— А что?
— Вас это тоже касается. И ключ от моей дачи верните.
— Поняла, — быстро произнесла Аглая, отдала Веронике ключи и побежала собирать свои вещи.
«Это я ещё легко отделался, — подумал Герман, — ведь всё могло закончиться и хуже, если бы Вероника узнала, что здесь днём была её подруга. Никаких бы полчаса я не получил бы. Вышвырнула бы без вещей. И это в лучшем случае. А мог вообще бы никогда отсюда не выйти».
«Кто меня за язык тянул, — думала Аглая, спешно засовывая свои вещи в чемодан. — Посуда мне, видите ли, грязная помешала. Лужа в ванной не понравилась. Ну так вымыла бы посуду, ничего бы с тобой не сделалось.
И в ванной могла бы порядок навести. Подтёрла бы лужу, не рассыпалась. И тогда сейчас сидела бы в своём любимом кресле, грызла бы семечки и смотрела бы свою любимую передачу.
А теперь придётся возвращаться с сыном в свой родной город по месту регистрации. Что на меня нашло? Не понимаю. Заигралась в свекровь».
— Ничего, ничего, — сказал Герман маме, когда через полчаса они вышли с вещами из подъезда. — Сейчас я позвоню Виктории и всё улажу.
— А кто такая Виктория?
— Подруга Вероники. Очень хорошая женщина. Тебе понравится. Поживём у неё. А после развода с Вероникой я на ней женюсь.
— А я?
— А что ты, мама?
— Виктория меня к себе пустит?
— Ну конечно, пустит.
— И нам не придётся ехать сейчас на вокзал, чтобы оттуда пять суток добираться до своего родного города по месту регистрации?
— Не придётся. Виктория любит меня, а значит, полюбит и мою маму. Но только у меня к тебе будет одна просьба.
— Какая?
— Не строй из себя больше строгую свекровь. Договорились?
— Договорились.
— Тебе это не идёт, мама. Честное слово.
— Да я уж и сама это поняла, сынок.
— Ну вот и славно.
И Герман позвонил Виктории и сказал, что принял решение уйти от жены. ©Михаил Лекс