Значение терминов: «короли» и «делатели королей» в политике США
Понятия «kings» (букв. «короли») и «kingmakers» («делатели королей») в американской политической культуре – это метафоры, описывающие распределение власти и влияния. «Kings» условно называют мужчин, занимающих формальные руководящие посты – президентов, губернаторов, корпоративных лидеров и других «властителей» в патриархальной системе. «Kingmaker» же – это фигура закулисного влиятельного лица, которое само не занимает трон, но играет решающую роль в возведении на него других. В контексте нашего анализа акцент сделан на женщинах-«делательницах королей», то есть на женщинах, формирующих и направляющих мужскую власть.
В политическом смысле «kingmaker» – это тот, кто определяет, кто станет «королем», например, партийный стратег, спонсор кампании или медийный магнат. Однако символически этот термин можно отнести и к женщинам, которые своим влиянием помогают мужчинам добраться до вершины или удержаться на ней. Социально эта метафора отражает известную истину: «мужчина – голова семьи, а женщина – шея, которая эту голову поворачивает», то есть действия мужчин во многом направляются их женщинами[1]. Иными словами, за каждым «великим мужчиной» нередко стоит женщина, влияющая на его решения. Недаром существует пословица: «Рука, качающая колыбель, правит миром», подчёркивающая, что матери, воспитывая детей, определяют будущее общества[2]. В американской культуре образ женщины, «стоящей за троном» мужчины, прочно укоренился – от первых леди в Белом доме до героинь литературы (например, леди Макбет как архетип коварной супруги, подтолкнувшей мужа к власти и преступлению).
Таким образом, «kings» – это видимая, официальная власть, а «kingsmakers» – скрытые силы, обеспечивающие эту власть. В патриархальной системе США мужчины традиционно занимали большинство высших должностей, однако влияние женщин проявлялось опосредованно – через семейные связи, общественное мнение, медиа и другие сферы. Далее мы рассмотрим, какими способами женщины выполняют роль «делателей королей» и почему их вклад зачастую остаётся в тени официальной истории.
Роль женщин-«делателей королей»: воспитание, поддержка, выбор и давление
Женщины выступают kingmakers через множество каналов – от семьи до массмедиа. Один из самых фундаментальных механизмов – воспитание. Именно матери (а также бабушки, наставницы) во многом формируют будущих «королей», прививая им ценности, амбиции и социальные навыки с детства. Недаром, как было сказано выше, «рука, качающая колыбель, правит миром», ведь женщины-матери решающим образом влияют на направление развития общества, воспитывая новое поколение[2]. История президентов США полна примеров сильного влияния матерей на характер и мировоззрение будущих лидеров. Например, Мэри Трамп в своих мемуарах указывает, как личность и поведение Дональда Трампа во многом сформировались под воздействием его бабушки и матери в детстве – хотя публично его образ ассоциируется с фигурой отца-бизнесмена.
Следующий уровень – партнёрская поддержка и направляющая роль жен. Жёны влиятельных мужчин часто становятся их главными советниками, менеджерами имиджа и эмоциональной опорой. Первая леди в США с первых дней республики была больше, чем просто хозяйка Белого дома. Фактически, жена президента – нередко самая близкая и доверенная советчица, имеющая доступ к информации и возможность мягко влиять на решения мужа. История Энн Поллак, супруги Президента Джеймса Полка, показывает, что уже в XIX веке первые леди писали речи, редактировали послания и координировали политические связи мужей (хотя официально имена этих женщин не значились в администрациях). В XX веке роль первых леди стала ещё более заметной: так, Элеонора Рузвельт выступала «глазами и ушами» своего супруга Ф.Д. Рузвельта – путешествовала по стране, встречалась с избирателями, собирала информацию о социальных проблемах и передавала президенту, фактически формируя его повестку по вопросам равенства и бедности[3]. Её активность была продиктована не только личными убеждениями, но и необходимостью компенсировать ограничения мужа: из-за полиомиелита президент Рузвельт передвигался в инвалидном кресле и избегал появляться беспомощным на публике, поэтому Элеонора стала его полномочным представителем вовне[3].
Жёны нередко берут на себя функцию «серого кардинала», оберегая мужа от неблагоприятного влияния окружения и продвигая своих протеже. Например, первая леди Нэнси Рейган славилась тем, что оберегала Рональда Рейгана от людей, которым не доверяла, и даже добилась отставки главы администрации, с которым у неё был конфликт[4][5]. Её влияние простиралось от повседневного расписания президента до стратегических решений: Нэнси консультировалась с астрологом о благоприятном времени для важных выступлений и поездок, и практически каждый ключевой шаг Белого дома предварительно согласовывался с этой советчицей «из Сан-Франциско» (астролог Джоан Квигли)[4]. Как вспоминал бывший глава аппарата Дональд Риган, «практически каждый важный шаг и решение Рейганов в период моей работы первым помощником сверялось заранее с женщиной из Сан-Франциско, которая составляла гороскопы, чтобы убедиться, что планеты благоприятны»[4]. Хотя подобные методы вызывали критику, случай Нэнси Рейган демонстрирует масштаб кулуарного влияния первой леди: контролируя доступ к президенту и его график, она направляла ход администрации.
Кроме семейного круга, женщины выступают «делательницами королей» через общественный выбор и одобрение. В демократической системе женщины составляют половину (а то и большинство) электората, поэтому их коллективные решения на выборах фактически «делают королей». Яркий пример – президентские выборы 2008 года, где значительную роль сыграла популярная телеведущая Опра Уинфри. Ее публичная поддержка кандидата Барака Обамы привлекла к нему огромное внимание и доверие со стороны женщин-избирательниц. Исследование экономистов Мэрилендского университета оценило, что эндоpсмент Опры добавил Обаме свыше миллиона голосов на праймериз[6]. Это классический случай женского медиа-влияния: одна харизматичная женщина в роли лидера общественного мнения смогла буквально «сделать короля», обеспечив кандидату решающий толчок. Подобным образом и другие известные женщины – от голливудских актрис до журналисток – влияли на имидж и судьбу политиков. Например, газетные издательницы или телеведущие могут как вознести политика, так и разрушить его репутацию, формируя общественное мнение.
Наконец, женское «королевское делание» проявляется в теневых практиках влияния – шантаже, манипулировании репутацией, использовании уязвимостей мужчин во власти. В истории США немало скандалов, где фигурантками были женщины, и эти эпизоды нередко становились рычагами изменения властных раскладов. Классический образ – так называемый «вашингтонский сплетник», когда светская львица или журналистка раскрывает секреты политика, подрывая его позиции. В новейшей истории – движение #MeToo, где женские голоса вывели на свет злоупотребления властью мужчинами и привели к падению влиятельных «королей» шоу-бизнеса, медиа и политики. Хотя прямой целью #MeToo было правосудие, де-факто это стало проявлением силы женского сообщества влиять на то, кто достоин оставаться у власти, а кто должен быть низложен.
Подводя итог, женщины выполняют роль «делателей королей» разными стратегиями: через воспитание и формирование личностей будущих лидеров; через поддержку и корректировку курса действующих руководителей; через коллективный выбор и медиавоздействие; и через санкционирование или осуждение, определяя общественное одобрение власти. Всё это – элементы феминостратегии, где женская энергия направляется не на фронтальное занятие трона, а на управление из-за кулис.
Формальная власть мужчин vs. скрытое влияние женщин: кто кем управляет?
Несмотря на то что мужчины занимают формальные позиции власти, феминостратегический анализ указывает: зачастую мужчины оказываются инструментами в руках окружения, значительную часть которого составляют женщины. Парадокс патриархата в том, что видимая пирамида власти – мужская, но фундамент и скрытые балки этой конструкции часто созданы женщинами. Известный британский философ Бертран Рассел еще в 1938 году заметил, что, рассуждая о власти, обычно говорят о “мужчине-властелине”, но забывают о женщине «за троном». Рассел перечислил женщин среди групп подчинённых, манипулирующих влиятельными мужчинами за кулисами[7]. Образ такой женщины – это, например, жена или мать, которая живёт “заместительной” патриархальной жизнью: она вкладывает свою амбицию в успех мужа и сыновей, побуждая их делать карьеру в армии, политике, бизнесе, церкви и т.д., одновременно сдерживая порывы своих дочерей быть самостоятельными[8]. Эту фигуру социологи метко назвали «женщина, живущая через мужчин». Она, не занимая официального поста, фактически пользуется властью посредника: её муж или сын внешне «король», но во многом выполняет сценарий, заложенный семейным воспитанием и ежедневным влиянием этой женщины.
История даёт нам драматичные примеры того, как мужчины у власти становились почти марионетками женского окружения. Один из самых известных случаев – Президент Вудро Вильсон. В 1919 году он перенёс тяжёлый инсульт, и на оставшийся срок его правления фактически рулил страной тандем его жены Эдит и врача Грейсона. Первая леди Эдит Вильсон самостоятельно решала, какие вопросы государственной важности допустить к подписи президента, а какие отфильтровать, пока он лежал парализованный. «Я сама никогда не принимала ни одного решения относительно государственных дел… Моим решением было лишь то, что важно, а что нет», писала позже Эдит, называя себя лишь «распорядительницей»[9]. Однако историки указывают, что её роль была куда более влиятельной: контролируя доступ к президенту, она по сути стала исполняющей обязанности главы государства[10]. В прессе того времени Эдит прозвали «Madam President», причём нелестно[11][12] – общество возмущало, что несменяемая «королева» узурпировала власть избранного лидера. Тем не менее случай Вильсона демонстрирует, насколько формальный король может оказаться лишь витриной, за которой реальные решения принимает женщина-«короледел».
Не всегда влияние женщин столь прямое и очевидное, как у Эдит Вильсон. Куда чаще оно тонко вплетено в канву структур власти. Мужчины, находясь на вершине, опираются на системы поддержки – советников, экспертов, спичрайтеров, имиджмейкеров, кадровиков. И во всех этих звеньях нередко ключевые позиции занимают женщины. Например, многие известные политики США доверяли женщинам-референтам готовить речи и политику: президент Рейган опирался на анализ своей советницы по науке Кэтрин Салливан, президент Обама – на стратегию своей советницы Валери Джаррет. Таким образом, мужчина-лидер зачастую является лицом, олицетворяющим коллективную власть, значительную (хоть и невидимую) долю которой составляют женщины.
Есть и более бытовой уровень: мужчины-знаменитости зависят от своего публичного имиджа, а он часто контролируется женскими усилиями. Жёны, матери, сестры управляют домашним укладом, гасят или раздувают скандалы, выступают неофициальными пресс-секретарями. В шоу-бизнесе, например, известен феномен «мама-менеджер»: такие матери, как, скажем, Кэтрин Джексон (мать Майкла Джексона) или Дина Лутц (мать актёра Леонардо ДиКаприо), с детства направляли карьеру сыновей, принимая решения за кулисами, от которых зависел весь будущий успех «звезды». Аналогично, в политических семьях первостепенные решения часто обсуждаются не в зале заседаний, а за ужином на кухне, где у жены и других женщин семьи есть шанс высказать своё влияние. Американская политическая культура даже породила термин «kitchen cabinet» («кухонный кабинет») – первоначально им называли круг неофициальных советников президента Эндрю Джексона, но в широкой метафоре это отражает идею, что ключевые советы могут исходить не от официальных министров, а от доверенных лиц, включая членов семьи.
Итак, мужчины при власти нередко оказываются проводниками воли тех, кто их окружает. Если окружение сформировано женщинами – будь то мать, жена или влиятельная женщина-куратор – то, несмотря на патриархальный фасад, внутренняя динамика может носить матриархальный характер. Мужчина-«король» в таком случае – скорее «пешка» или фигура на шахматной доске, которой умело управляет скрытая рука «королевы».
Феминистский дискурс и фигура «делательницы королей»: почему её не замечают?
Классический феминистский дискурс исторически был сосредоточен на критике патриархата – системы, где мужчины систематически обладают большей властью и привилегиями, типа угнетая женщин. В рамках этой парадигмы основная вина и ответственность за несправедливость возлагается на «королей», то есть мужчин у руля, а женщины представляются преимущественно жертвами или борцами с системой. Фигура же «женщины-kingmaker» – женской силы, создающей и поддерживающей мужскую власть – долгое время оставалась на периферии внимания. Почему так произошло?
Во-первых, феминистское движение XIX–XX вв. вынуждено было бороться против очевидных неравенств (лишения избирательных прав, дискриминации в образовании, работе и пр.), где женщины явно проигрывали мужчинам. В такой обстановке было сложно признать, что некоторые женщины сами соучаствуют в поддержании статус-кво. Говорить о «латентной власти женщин» казалось опасным отклонением от главной цели – разрушения "мужского" мира. Поэтому фемпропаганда делала акцент на «мужчинах-угнетателях» и «женщинах-угнетённых», не вдаваясь в сложность: а кто воспитывает этих мужчин? кто им помогает удерживать власть?
Тем не менее, внутри гендерных исследований постепенно возникло понятие патриархальной комплиментарности или сделки (патриархальный «bargain»), описанное, например, социологом Дениз Кандиоти. Согласно этой концепции, некоторые женщины сознательно совершают “патриархальную сделку”: принимают господство мужчин и даже активно его поддерживают, чтобы взамен получить определённые привилегии и влияние в тени. Жёны политиков, “королевы-мать”, придворные дамы власти – все они пример такого компромисса. Они соглашаются играть вторую роль на публике, но взамен получают статус, комфорт, отсутствие ответственности, а главное – власть, возможность влиять на решения мужчины. В результате подобные женщины становятся соучастницами патриархата, хотя формально остаются в подчинённом положении.
Современные феминистские теоретики все чаще поднимают вопрос: а не способствовали ли сами женщины долговечности патриархата, исполняя за кулисами роль его «агентов»? Еще в 1970-е гг. Juliet Mitchell писала, что угнетение женщин держится не только на мужском заговоре или экономическом принуждении, но и «проходит через ментальный и эмоциональный кровоток» общества[13]. Этот намёк на то, что женщины могут быть вовлечены в поддержание системы, был развит рядом исследователей. Elizabeth Kowaleski-Wallace в книге “Their Fathers’ Daughters: Hannah More, Maria Edgeworth, and Patriarchal Complicity” (1991) прямо разбирала пример писательниц XVIII века, которые, будучи образованными дочерьми своих отцов, продолжали проповедовать патриархальные ценности, препятствуя эмансипации женщин более низкого класса. Подобные «патриархальные дочери» – прототип современных женщин-«kingmakers», которые действуют в интересах отцов, мужей, сыновей, а не в интересах женской солидарности.
Таким образом, фигура «патриархальной сообщницы» (female collaborator) начала осмысляться в академической литературе, но массовый феминистский дискурс все же не спешил выносить ее на знамёна. Во многом потому, что это неудобная фигура: она нарушает чёрно-белую картину «мужчины-подавляют, женщины-страдают». Признать, что некоторые женщины сами держат других женщин в подчинении и усиливают власть мужчин, – значит усложнить повестку борьбы. Тем не менее, игнорировать этот феномен уже невозможно.
Например, в ультраконсервативных движениях мы видим активных женщин, выступающих против феминизма и равноправия. Такие персоны, как Филлис Шлэфли в США (боролась против Поправки о равных правах) или современные женщины-политики правого толка, воплощают образ “женщины, играющей на стороне патриархов”. Феминистки долго склонны были видеть в них просто «обманутых» или «жертв ложного сознания». Однако феминостратегический анализ предлагает признать: эти женщины делают сознательный выбор в пользу патриархальной системы, потому что получают от неё выгоду – власть «при дворе». Их часто называют “queen bees” – «пчелиными матками», которые заняв единственное место женщины наверху, отгоняют других женщин и поддерживают «ульи» патриархальных порядков.
Исследовательница Сара Мартин Алегре отмечает, что патриархат, по сути, разделил женщин на два лагеря: «пособницы патриархата» и «борющиеся феминистки»[14][15]. Первые довольствуются второстепенной ролью и даже презирают других женщин, вторые пытаются эту систему изменить. “Женщины, соучастницы патриархата, говорят другим женщинам, что тем следует радостно служить, а сами хотят находиться по сторону господ” – пишет Алегре[16]. Такие соучастницы могут довольствоваться ролью миньонов при «злодее» (например, быть верной помощницей сексистского политика и оправдывать его перед общественностью), а могут сами стремиться стать «женщиной-матриархом», единственной в мужском кругу, превосходящей даже мужчин по жесткости (как Маргарет Тэтчер, снискавшая прозвище «железной леди»). Общим остается одно: они подпитывают и продлевают жизнь патриархату, перенимая его ценности и удерживая других женщин от бунта.
Однако важно подчеркнуть: критика таких женщин со стороны феминисток сложна, потому что легко скатиться в обвинение женщин. Поэтому зачастую феминистский дискурс предпочитает говорить об «структурах, вынуждающих женщин играть патриархальные роли», чем напрямую винить этих женщин. Фигура «делательницы королей» остается несколько табуированной – ведь признать ее влияние значит признать долю ответственности женщин за существование патриархата. Тем не менее, современный междисциплинарный анализ власти все чаще включает невидимые женские рычаги. Феминистки третьей волны и гендерные социологи сейчас утверждают: чтобы демонтировать патриархат, надо понять не только как мужчины угнетают, но и как женщины-матриархи помогают поддерживать угнетение.
Примеры «кings & kingmakers» в американской истории и культуре
Распределение ролей «королей» и «делателей королей» иллюстрируется множеством эпизодов в истории, политике и шоу-бизнесе США. Рассмотрим несколько знаковых примеров, подтверждающих описанные выше явления.
- Эдит Вильсон – «первая женщина-президент» за кулисами (1919). После паралича Президента Вудро Вильсона его супруга Эдит взяла на себя беспрецедентную роль управления президентским расписанием и принятием решений. Она отсеивала документы, решала, что показать мужу, а что нет, став “привратником” к телу главы государства[9]. Историк Гил Трой отмечает, что за месяцы такой опеки Эдит фактически стала одним из ключевых лиц, принимающих решения, определяя, кто и с чем сможет встретиться с президентом[17]. Этот случай – крайний пример того, как жена-протектор может превратиться в неофициального правителя, пока «король» недееспособен. Общество отреагировало негативно: Эдит насмешливо прозвали «Миссис Президент»[11], и хотя она не занимала поста, её влияние на политику было реальным. Лишь спустя десятилетия в Конституцию добавили 25-ю поправку о передаче власти при недееспособности президента – отчасти чтобы не допустить повторения «режима Эдит Вильсон».
- Элеонора Рузвельт – глаза и голос президента (1933–1945). Первая леди Элеонора Рузвельт резко расширила рамки женской роли при Белом доме. Она регулярно устраивала пресс-конференции для женщин-журналисток, вела активную общественную деятельность и, главное, выступала доверенным представителем президента на выездах. Пока Франклин Рузвельт был ограничен физически, Элеонора посещала шахтёрские города, фермы, чернокожие общины, докладывая мужу о настроениях народа[3]. Она лоббировала определённые решения (например, добивалась встречи президента с правозащитницей Мэри Маклеод Бетюн) и фактически направляла Ф.Д.Р. в вопросах, где у неё самой была экспертиза – гражданские права, соцобеспечение. После смерти мужа Элеонора продолжила политическую карьеру уже самостоятельно (делегат ООН, автор Всеобщей декларации прав человека). Но в памяти американцев она осталась как “женщина, благодаря которой слабый здоровьем мужчина смог быть сильным лидером” – идеальный пример женского эмиссара при «короле».
- Леди Бёрд Джонсон – менеджер президента (1963–1969). Супруга президента Линдона Джонсона, Клаудия «Леди Бёрд», хоть и не так известна широкой публике, сыграла важную роль в его политической судьбе. После убийства Кеннеди Джонсон испытывал колоссальный стресс, и Леди Бёрд стала его тихой опорой. Она курировала имиджевые проекты (озеленение страны, борьба с бедностью), сопровождала мужа в кампаниях. Известно, что она внимательно следила за кругом общения президента и могла в приватных разговорах убеждать Линдона принять то или иное решение, апеллируя к нравственным ценностям или политической выгоде. Биографы отмечают: Л.Б. Джонсон обладала острым политическим чутьём и нередко «перевоспитывала» вспыльчивого мужа, смягчая его подход. Её вклад был особенно заметен в кампании 1964 года, где Леди Бёрд совершила самостоятельное турне по южным штатам, убеждая избирателей поддержать Демократическую партию – шаг, который многие советники-мужчины считали бесполезным, но который принес свои плоды.
- Нэнси Рейган – хранитель и “астролог” Белого дома (1981–1989). Как уже упоминалось, Нэнси Рейган не ограничивалась церемониальной ролью. Она ревностно оберегала здоровье Рональда после покушения 1981 года и, опасаясь за его жизнь, прибегла к помощи астролога[4]. На основе этих консультаций Нэнси корректировала расписание президента – вплоть до переноса важных встреч и поездок на “благоприятные” дни. В администрации ходила шутка: «Распорядок дня президента зависит от звёзд, точнее, от одной звезды – Нэнси». Конфликт между Нэнси Рейган и главой аппарата Дональдом Риганом закончился тем, что Риган был вынужден уйти в отставку, утверждая потом, что первая леди фактически управляла Белым домом[4]. Пресса сравнивала Нэнси с леди Макбет за кулисное влияние – хотя сама она отрицала влияние на политику, признавая только заботу о безопасности мужа[18]. Тем не менее, мемуары и документы той эпохи подтверждают: Нэнси решала, кому из советников быть рядом с президентом, а кого отстранить, и её мнение было решающим[19].
- Хиллари Клинтон – “публичная со-правительница” (1993–2001). Хиллари Родэм Клинтон стала первой леди нового типа – профессиональным политиком. Ещё до Белого дома она имела успешную карьеру юриста и политического активиста, и в администрации мужа активно включилась в разработку политики (возглавила попытку реформы здравоохранения). За это её не раз обвиняли в том, что она “власть за троном” и слишком амбициозна для женщины в её положении[20]. Пресса 1990-х рисовала Хиллари как серого кардинала, а критики прозвали ее “Lady Macbeth in the West Wing”. В интервью 1992 года Кейти Курик прямо спросила Клинтон: «Говорят, вы – движущая сила за троном, чрезмерно амбициозны. Что вы на это скажете?» – на что Хиллари ответила, что эти комментарии основаны на стереотипах о роли женщин[20]. Она подчёркивала: решения принимает избранный президент, однако “мне не всё равно, что он делает… и я хочу участвовать”[21]. Этот баланс между публичной лояльностью и фактическим влиянием Хиллари выдерживала не всегда безупречно – её считали чуть ли не “со-президентом”. Впоследствии она сама пошла на выборные должности (сенатор, госсекретарь, кандидат в президенты), то есть вышла из тени. Но 90-е продемонстрировали, насколько непривычно обществу видеть женщину, которая открыто пытается быть “kingmaker” при собственном муже: реакцией была волна сексистских карикатур и нападок, зачастую высмеивающих именно её дерзость влиять.
- Опра Уинфри – медиакоролева, делающая президентов (2008). Уже упоминалось влияние телеведущей Опры на избирательную кампанию Обамы. Этот пример интересен тем, что Опра – женщина, обладающая собственной громадной публичной властью (аудитория её шоу насчитывала миллионы преимущественно женщин). Она не просто поддержала Обаму – она буквально “создала” для него имидж кандидата надежды, заставив миллионы своих фанатов поверить в него. Исследования подтвердили, что “эффект Опры” принес Обаме до миллиона дополнительных голосов на праймериз[6]. По сути, это случай, когда женщина-kingmaker действует не через личные отношения, а через массовое влияние, используя свою харизму и доверие аудитории. Опра стала символом того, как представительницы шоу-бизнеса могут вмешиваться в политику, творя «королей» более эффективно, чем традиционные партийные машины.
- #MeToo и “свержение королей” (2017–... ). Хотя движение #MeToo направлено на разоблачение сексуального насилия, эффектом его стала череда падений влиятельных мужчин – продюсеров, актёров, журналистов, политиков. Женщины, объединившись, смогли сломать неписаный иммунитет “важных персон”. Например, в политике оказались поражены фигуры вроде сенатора Аль Франкена, генерального прокурора Нью-Йорка Эрика Шнейдермана и других, чья карьера мгновенно завершилась после обвинений. Этот феномен можно рассматривать как обратную сторону “делания королей” – женщины демонстрируют, что могут и свергать королей, лишая их общественной поддержки и легитимности через огласку их проступков. В более широком плане, #MeToo показало наличием теневой женской власти солидарности: долгое время отдельные женщины-обвинительницы не могли ничего добиться, но массовое выступление придало им силу менять расклад власти. Это заставило переосмыслить саму конструкцию патриархальной неприкосновенности – оказалось, что она держалась не только на мужской власти, но и на молчании женщин, которое было нарушено.
Каждый из этих примеров подтверждает: женщины могут существенно влиять на распределение и удержание власти, даже если формально не занимают лидирующих позиций. Будь то одна женщина рядом с лидером (жена, мать, советница) или коллективный голос женщин (электорат, активистки, медиадивы), их роль «делателей королей» прослеживается во многих сюжетах американской истории.
Теневые рычаги власти и феминостратегический анализ
Феминостратегический подход настаивает: чтобы полноценно понять власть, недостаточно изучать только публичные, официальные структуры – необходимо учитывать и скрытые, “теневые” рычаги влияния, особенно те, которыми управляют женщины. Традиционная политология долго фокусировалась на институтах (парламент, президентство, суды) и явных акторах (избранные должностные лица, генералы, магнаты). Однако такая оптика упускает целый пласт неформальной политики – кулуарных переговоров, личных отношений, информационных войн – где женщины исторически могли действовать свободнее, не стеснённые протоколом.
Как мы видели, неформальная власть может быть решающей: кто обеспечивает доступ к телу лидера, кто формирует его повестку дня, кто “смазывает” шестерёнки бюрократии, тот во многом и контролирует исход. Американская система, несмотря на декларируемую меритократию, пронизана влиянием связей и лобби – и женщины там играют значимую роль, хоть и редко афишируемую. Это и “бюрократия жён” в Вашингтоне (неформальные сети общения между супругами чиновников, через которые передаются сведения и договорённости), и женские профессиональные сети (ассоциации юристок, журналисток, активисток), которые могут продвигать “своих” и блокировать “чужих” на ключевых позициях.
Феминостратегический анализ говорит: мы должны “видеть невидимое” – то, что власть состоит не только из законов и должностей, но и из эмоций, семейных уз, культурных норм, гендерных стереотипов, которые незримо направляют поведение людей. Женские рычаги власти часто как раз лежат в этих плоскостях: контроль над социальными нормами, над воспитанием, над коммуникацией. Например, давно подмечено, что социальная репутация мужчины во многом зависит от женской оценки – от того, считают ли его “настоящим мужчиной” в глазах женщин. Поэтому мужчины во власти стремятся соответствовать определённым мужским идеалам (мужественность, решительность), которые, парадоксально, формируются культурой, где большой вклад делают женщины (через воспитание сыновей, через медиаобраз идеального героя и т.д.). Получается, что женщины задают сами правила игры, по которым потом оценивают “королей”.
Учёт теневых рычагов власти особенно важен, чтобы не переоценивать сугубо институциональные реформы. Можно, скажем, законодательно ввести равное представительство, но если не изменятся кулуарные практики и менталитет, реальная власть может остаться скрыто женской. Феминостратегический анализ стремится не обвинять кого-то, а выявлять скрытые стратегии и интересы, действующие параллельно официальным процессам. Например, при разборе любого политического скандала феминостратег будет задаваться вопросами: кому выгодно было поддерживать данного “короля”? кто из окружения знал и молчал? какие негласные договорённости стояли за публичными лозунгами? Очень часто ответы на этих вопросах укажут на женские роли – либо как соучастниц, либо как оппортунисток, либо как реальных хозяек.
Особенно важно это для выработки успешных стратегий. Феминостратегия подсказывает: важно не только сколько женщин у власти, но и какую власть и каким образом женщины осуществляют. Если женщины продолжают действовать из-за кулис, манипулятивно или в интересах поддержания существующей иерархии, то даже при внешнем равенстве суть не поменяется.
Поэтому феминостратегический подход призывает осветить серые зоны: проводить исследования о влиянии первых леди, о женских сетях влияния, о гендерных аспектах лоббизма, о роли жён и партнёрш в крупных корпорациях и т.д. Только раскрыв эти невидимые пласты, можно понять полную картину распределения власти. В этом смысле феминостратегия расширяет понятие политического – включая туда сферу частного, межличностного. Как гласит известный феминистский лозунг второй волны, «личное – это политическое». В нашем контексте это означает: личные отношения мужчин и женщин (в семье, в любви, в дружбе) влияют на власть не меньше, чем официальные должности.
Матриархальная культура или латентная фемократия: кто правит из-за трона?
В свете вышесказанного возникает провокационный вопрос: если женщины так успешно могут влиять на власть из тени, не означает ли это, что за фасадом патриархата скрывается некая латентная матриархальная система, своего рода «фемократия»? Иными словами, может патриархат – лишь видимость, а реальное управление всегда принадлежало женщинам, просто неформально?
Эта точка зрения была выдвинута некоторыми авторами и мыслителями, хотя и остаётся спорной. Например, нигерийский публицист Chinweizu в книге “Anatomy of Female Power” (1989) утверждает, что во всех человеческих обществах женщины властвуют скрыто, используя “женскую силу”. Подобные авторы указывают на следующие аргументы: женщины контролируют секс и воспроизводство (решают, родится новый член общества или нет), женщины влияют на мужчин через эмоциональную привязанность и заботу, женщины умеют применять косвенные методы влияния – хитрость, соблазн, внушение чувства вины. В сумме, по их мнению, это даёт женщинам колоссальную власть над мужчинами, хотя внешне те занимают престолы. Как говорится в одном популярном тезисе, приписываемом философу Алену Бадью: «Матриархат царил не силой мускул, а хитростью; женщины симулировали слабость, чтобы их защищали, и таким образом мужчина превращался в наиболее эксплуатируемый пол в истории»[22]. Сторонники этой идеи заявляют: женщины правят миром, дёргая за ниточки из-за кулис[22], заставляя мужчин думать, что это они – господа, тогда как на самом деле мужчины выполняют программу, выгодную женщинам (защищать, обеспечивать, умирать на войне ради женщин и детей и т.п.).
Эти утверждения, конечно, вызывают горячие дебаты. Феминистки критикуют подобную концепцию «скрытого матриархата» как попытку перевернуть местами угнетателя и угнетённого, обвинив жертву. Ведь если следовать этой логике, выходит, что мужчины – бедные марионетки, а истинная власть всегда принадлежала женщинам.
Идея латентного матриархата ценна тем, что подчеркивает: женщины никогда не были полностью бесправны или пассивны, они всегда искали способы влиять на свою жизнь и окружение, даже в жёстких рамках патриархата. История знает реальные матриархальные культуры (например, некоторые общины коренных американцев или народов Азии, где женщина возглавляет род и контролирует собственность). Но в масштабах больших государств чаще встречалось явление, которое можно назвать «скрытым двоевластием»: официально – патриархат, фактически – большой вес женских советов, материнского слова и т.д. Например, в племенной политике многих коренных народов Северной Америки женщины не были вождями, но совет старух мог наложить вето на решение мужского совета, если речь шла о войне (они просто отказывались снабжать воинов провизией, если не одобряли войну). Такой женский “совет за советом” – прообраз скрытой фемократии.
В современной Америке некоторые исследователи употребляют термин «femocracy» в ином смысле – как обозначение сильного женского присутствия в бюрократии и государственных структурах. Например, отмечают, что в скандинавских странах или Канаде (часто приводятся такие примеры) высокий процент женщин на среднем и высшем звене администрирования создал “женскую бюрократию”, которая, вне зависимости от того, кто политический лидер, движет политику в более гендерно-чувствительном направлении[23]. Фактически это компромисс феминизма с государственной машиной: женщины интегрировались внутрь и начинают влиять “изнутри”. Такой подход отличается от теории скрытого матриархата, но по сути предлагает похожую картину: если женщин достаточно много в системе, они могут держать реальную власть, не обязательно занимая первые лица.
Фемократия проявляется и культурно. Некоторые говорят об американской матриархальной культуре в семье, особенно в средних и низших классах: мать – центральная фигура, держащая дом, распределяющая финансы, организующая воспитание; отец может быть номинальным “главой”, но все знают, что последнее слово за мамой. Подобная бытовая “фемократия” сосуществует с общественным патриархатом: мужчина зарабатывает деньги (роль добытчика), но женщина решает, как их потратить; мужчина занимает пост, но женщина определяет, какое решение будет принято дома (например, переезжать ли, кого из детей обучать в колледже и т.п.). Это тонкие материи, часто невидимые внешнему глазу. Однако феминостратегический анализ указывает: игнорировать эти латентные матриархальные элементы – значит упускать механизмы реальной власти.
Выводы
Анализ понятий «kings» и «kingmakers» через феминостратегическую призму показал, что власть – это не только трон, но и те, кто этот трон устанавливает и удерживает. В американской (да и мировой) политической культуре мужчины-«короли» нередко обязаны своей позицией и успехами женщинам – матерям, жёнам, наставницам, союзницам – которые выступили «делательницами королей». Эти женщины влияли через воспитание, семейное партнёрство, общественное мнение, поддержку или шантаж, оставаясь зачастую за кадром официальной истории.
Мы выяснили, что формальная мужская власть может идти рука об руку с неформатной женской властью, причём последняя бывает столь сильной, что мужчин можно назвать инструментами в реализции женских стратегий (сознательных или бессознательных). При этом классический феминистский дискурс до недавнего времени фокусировался на обличении именно «королей»-мужчин, несколько упуская из виду роль женских фигур, которые тоже поддерживали патриархат. Однако современный взгляд уже признаёт: для комплексного понимания патриархальных структур нужно учитывать патриархальную женскую комплементарность – тех женщин, кто, укрепляли патриархальную систему своим матриархатом изнутри[16].
Примеры из истории – от Эдит Вильсон до Опры Уинфри – подтверждают, что женщины могут как создавать, так и разрушать власть. Одни, используя близость к сильным мира сего, фактически правили через них (как Эдит или Нэнси Рейган). Другие, обладая ресурсами влияния (медиа, общественный авторитет), продвигали желаемых лидеров (Опра и Обама) или смещали нежелательных. Эти кейсы учат нас не рассматривать власть в упрощённом виде – только как пирамиду с мужчинами наверху, – а видеть сеть влияний, где женщины играют не меньшую роль, просто иными методами.
Феминостратегический анализ, учитывающий теневые рычаги власти, позволяет лучше понять природу гендерных отношений во власти. Он подводит к выводу, что истинное равенство не придёт автоматически с сменой фигур у вершины. В идеале, как отмечают некоторые мыслители, общество должно уйти от логики «кто кем манипулирует» к логике сотрудничества и прозрачности[26]. Но до тех пор, пока власть остаётся дележом ресурса, “архизм” (власть как самоцель) будет воспроизводить то патриархальные, то матриархальные скрытые стратегии[27].
Идея латентной фемократии напоминает нам, что женское влияние всегда присутствовало, даже если его не признавали официально. Матриархальные черты культуры могут сосуществовать с патриархальными институтами. Задача феминостратегии – выявлять эти скрытые черты, не для того чтобы обвинить женщин или мужчин, а чтобы трансформировать сам уклад власти. Ведь если понять, как именно «шея поворачивает голову»[1] в каждой конкретной ситуации, можно направить движение в сторону большего равновесия и справедливости.
Подытоживая: в американской (и не только) политической культуре мужчины-“короли” и женщины-“делательницы королей” образуют сложный дуэт, где каждый зависим от другого. Патриархат, как взаимосвязь ролей, держался настолько долго именно потому, что задействовал и мужчин, и женщин в поддержании статус-кво. Феминостратегический анализ призван раскрыть эти скрытые связи. Он показывает, что обвинять только «королей» недостаточно – надо видеть, кто короновал этих королей. Распутывая узел из царствующих и возводящих на царство, мы приближаемся к пониманию того, как перезагрузить систему власти на более прозрачных и равноправных началах. Только признав и осмыслив женские невидимые рычаги влияния, можно действительно демонтировать старые иерархии и построить общество, где не будет тайных “кукловодов” по признаку пола, а власть станет делом открытым и общим.
Вывод: Понятия «kings» и «kingmakers» отражают две стороны единой медали власти – публичную и теневую, мужскую и женскую. Феминостратегический взгляд позволяет увидеть, что эти стороны не противоречат, а дополняют друг друга в поддержании системы. Чтобы добиться подлинного равенства, нужно высветить и переосмыслить роль «делательниц королей». Только тогда можно говорить о преодолении как патриархата, так и скрытой матриархальной игры, во имя новой, более справедливой социально-политической конструкции.
Источники:
· Первая леди Эдит Вильсон после инсульта мужа контролировала доступ к президенту и фактически исполняла его обязанности[9][10].
· Пословица: «Мужчина – голова семьи, женщина – шея, которая эту голову поворачивает», подчёркивающая, что поступки мужчин направляются их жёнами[1].
· «Рука, качающая колыбель, правит миром» – матери решающим образом влияют на будущее, воспитывая новое поколение[2].
· Элеонора Рузвельт как глаза и уши президента: выезжала по стране, собирала информацию о социальных проблемах и влияла на политику мужа[3].
· Нэнси Рейган контролировала расписание Рейгана, советуясь с астрологом: практически каждый важный шаг президента заранее согласовывался с «женщиной из Сан-Франциско», составлявшей гороскоп[4].
· Исследование показало, что поддержка Опры Уинфри принесла Бараку Обаме свыше миллиона дополнительных голосов на праймериз 2008 года[6].
· Хиллари Клинтон обвиняли в том, что она «власть за троном» и сравнивали с леди Макбет – архетипической коварной супругой, манипулирующей мужем[20][28].
· Сара М. Алегре о женской патриархальной комплиценции: женщины-«сообщницы патриархата» стремятся быть на стороне господ и тем самым поддерживают систему[16].
· Скрытый матриархат: по теории Chinweizu, «матриархат правит не силой, а хитростью; женщины, притворяясь слабыми, управляют мужчинами, дёргая за ниточки из-за кулис»[22].
[1] English Proverbs M, with their meaning. | Learn English Today
https://www.learn-english-today.com/proverbs/proverbs-M.html
[2] the hand that rocks the cradle rules the world - Wiktionary, the free dictionary
https://en.wiktionary.org/wiki/the_hand_that_rocks_the_cradle_rules_the_world
[3] [11] [12] [17] [19] [20] [21] [28] A look at women who've had a strong influence over the presidency - WHYY
[4] [5] [18] How Nancy Reagan's Secret Phone-In Astrologer Became a Powerful White House Adviser
https://people.com/nancy-reagan-secret-white-house-astrologer-joan-quigley-11791163
[6] U. Maryland Students' Study: Oprah Endorsement Earned Obama Votes - CBS News
https://www.cbsnews.com/news/u-maryland-students-study-oprah-endorsement-earned-obama-votes/
[7] [8] [13] [14] [15] [16] [24] [25] [26] [27] WOMEN’S PATRIARCHAL COMPLICITY: ABANDONING THE AREA BEHIND THE SCENES – Sara Martín Alegre
[9] [10] The Stroke That Secretly Paralyzed a President
https://www.history.com/articles/president-hidden-stroke-woodrow-wilson
[22] Is it a Matriarchy System? - Enlightened You
https://enlightenedyou.net/2022/11/24/is-it-a-matriarchy-system/
[23] Отчет о положении женщин в РК за 1997 год