В Грузии, которую древние персы называли Горгистаном «страной волка», живёт доктор биологических наук Ясон Бадридзе, учёный-этолог, который несколько лет прожил в волчьей стае.
Ясон родился 26 января 1944 года в Тбилиси. В 1967 году окончил биологический факультет Тбилисского государственного университета, после чего начал исследовать поведение животных в Институте физиологии, а позже — в Институте зоологии Академии наук Грузии. В 1987 и 1997 годах защитил кандидатскую и докторскую диссертации, посвящённые поведению волков и их возвращению в дикую природу.
За сухими строками биографии — удивительная история: в 1974 году Бадридзе ушёл жить в лес и почти два года провёл с дикой волчьей стаей — без оружия, без хитрости, просто как «выгодный партнёр». Он не подражал волку — он учился у него.
Изучать волков в дикой природе он решил ещё в конце 1960-х, ещё студентом Тбилисского университета. И это было не просто, ведь в СССР этология считалась лженаукой, а волков массово истребляли как «врагов социалистического животноводства».
Исследования приходилось вести втайне.
«Тренажёр» — людоед-сенбернар
Первым «тренажёром» для общения с дикими зверями стала собака — гигантский сенбернар, которого все боялись.
«Людоед жуткий: вес 105 килограмм, 96 сантиметров в холке — это просто ужас что было», — вспоминает Бадридзе.
Он забрал пса, которого хотели сдать на живодёрню, и приручил его. Чтобы усмирить агрессию, учёный садился на него верхом:
«Он рычал, бежал за собакой — я мчался на нём, прижимал к земле, и он уже не мог её догнать».
Позже он понял: «У собак есть одно слабое место: они очень зависимы от человека. А всё, что с человеком хоть раз соприкоснулось, всё это испорчено». Его манило животное, живущее только по законам природы.
Решающее воспоминание
Им стал вой, услышанный в четыре года в Боржомском ущелье.
«Страха не было, только оцепенение», — вспоминает учёный.
Отец тогда сказал ему: «Ты сможешь понять волка, только если познакомишься с ним на его территории».
Волчья стая
В январе 1974 года Бадридзе ушёл в лесничество «Зорети» в Боржомском заповеднике. Чтобы стая приняла его, он четыре месяца оставлял на тропах тряпки с запахом своих детей, а потом — куски мяса.
«Сперва волки обходили их стороной. Потом стали сердиться и рвать. Дальше — метить. А затем привыкли».
Первый настоящий контакт произошёл с вожаками: волк подошёл на пять метров, посмотрел в глаза, фыркнул — и ушёл.
«После того как волки скрылись из виду, я ещё долго стоял как вкопанный. Придя в себя, понял, что моя мечта становится реальностью».
Через несколько месяцев Бадридзе уже ночевал с волками на их «rendezvous site» — месте сбора стаи. Он получил роль переярка: участвовал в охоте, пробегая с волками по 30–40 километров за раз, «отрезая» добыче пути отступления.
Высшим знаком доверия стала отрыжка, которой волки кормили его. Он дал членам стаи имена близких людей — вожака Нико, вожачиху Манану — и стал свидетелем их моногамии, альтруизма и поразительной социальной гармонии.
«Они меня спасали»
Бадридзе дважды спасали волки. Однажды, когда он был ранен и не мог двигаться, волк Гурам «подошёл ко мне, поскулил, я тоже поскулил, он — хоп — и достал мне свою отрыжку».
В другой раз стая отогнала медведя, хотя обычно волки сторонятся этих хищников.
«Это не потому важное событие, что я жив остался, а потому, что волки обычно избегают медведя, ведь он гораздо сильнее».
Удивительные открытия
Отношения в стае поразили учёного: моногамия, коллективное воспитание щенков, строгая иерархия без жестокости.
«Пока живы матёрые, у переярков не бывает течки... Но когда матёрая рожает, у низкоранговых самок начинается лактация. Получается, что за щенятами ухаживают сразу несколько мам».
Волки избегали излишней агрессии — их драки были ритуальными.
«Они не рвут друг другу шкуру, а слегка зажимают зубами. Так они меряются силой и в этом боевом танце выявляют доминанта».
Бадридзе убеждён:
«Агрессия — это такое же дискомфортное переживание, как сильный страх. Животные стремятся подавлять его в себе».
Воспитание волчат
Позже учёный вырастил десятки волчат и выпустил их в дикую природу. Чтобы те не утратили инстинкты, он учил их охотиться так же, как матёрые волки: сначала знакомил с запахом крови и шкурой копытных, потом — с живой добычей.
Интересно, что волки не просто следовали инстинктам — они учились. Однажды, загнав косулю в кусты, они осознали выгоду такого приёма и стали повторять его сознательно. Это — не культура, поясняет Бадридзе, но устойчивая поведенческая традиция.
«Преданная» волчица
Самый болезненный эпизод связан с приёмной волчицей, выросшей как домашняя. Поняв, что от Бадридзе исходит «запах чужой самки» (после его развода), она напала на него с яростью обманутой и даже спустя годы в зоопарке узнавала «предателя».
«С ней я потом уже не мог работать — пришлось отдать в зоопарк. Через какое-то время съездил её проведать... волчица меня моментально вычислила и опять взбесилась».
Прощание с лесом
Бадридзе прекратил полевые исследования в 1998 году — здоровье не позволяло. «Когда я насовсем покидал волков, они начали так ужасно выть — с интонациями, каких я раньше не слышал. Это был душераздирающий, томящий звук — вой скучания».
Сегодня ему за 80, он читает лекции и пишет книги. Но ностальгия по волкам не проходит:
«Очень скучаю. Когда вспоминаю всё пережитое с ними, понимаю — я один из самых счастливых людей»
А его вой — тот самый, что он изображает на кухне, — говорит о самом главном:
«Это вой сплочения. Так волки зовут семью»
🔖 p.s. Напишите в комментариях, какие чувства у вас вызвала эта история?
и подписывайтесь на канал, у нас интересно =)