Убегали грамотно, по заранее продуманному плану.
В октябре 2025 года героем авторской рубрики обозревателя «СЭ» Юрия Голышака — «Голышак ищет» — стал советский и российский хоккеист, вратарь Алексей Червяков.
Червяков выступал за воскресенский «Химик» (1982–1983, 1988–1993, 2000–2002), ярославское «Торпедо» (1983–1986, 1995–1996), «Спартак» (1986, 1996–1998), СКА МВО (1986–1988), ЦСКА (1988), электростальский «Кристалл» (1998–1999), «Витязь» (1999–2000).
Также он являлся участником чемпионата мира 1995 года в составе сборной России и победителем молодёжного чемпионата мира 1984 года.
В отрывке ниже — рассказ Червякова о приходе в ЦСКА и российском хоккейном тренере Игоре Ларионове.
«Белошейкин запил»
— До ЦСКА вы доехали. Пусть и не с первой попытки.
— Потому что Белошейкин запил.
— Вот это причина так причина.
— Я три месяца пробыл в команде — ни разу Белошейкина не видел! Представляете, как мог запить? Мне самому стало интересно: Женя-то живой вообще?
— Вы с ЦСКА стали чемпионом страны. Но что-то золотой медали в пакете не вижу.
— Так не дали! Было правило — надо сыграть 50 процентов матчей. Мне двух не хватило. Но это ладно. Подавался список, и Тихонов запросто мог туда любую фамилию вписать. Мне смешно: ЦСКА умудрился стать чемпионом страны без вратаря!
— Как так?
— Ни Тыжных не наиграл на медаль, ни Белошейкин, ни я. Ни одному не дали!
— Тыжных — спокойный, добродушный человек. Но с самолюбием. Говорил, в какие-то моменты чувствовал себя сильнее Третьяка.
— Мы до этого с Тыжных пересеклись в СКА-МВО. Он при мне сидел на лавочке! Хотя тренер Александр Волчков меня не любил.
— Почему это?
— Мне с чудаками тяжело.
— Это в чем, извините, проявлялось?
— Как-то подхожу к его столу. Лежит открытая тетрадка. Заглянул — а там тренировку расписал. Выведено — «баскетбол». В скобках — «игра в мяч». Следующая строка — «футбол». В скобках — «игра в мяч ногами». Нормальный человек такое напишет?
— Я прямо затрудняюсь с ответом.
— А с чего все началось? На одной тренировке нагородил в зале скамеек. Тарасовские номера! Нужно было «рыбкой» перепрыгнуть, головой вперед. Одну, вторую, третью... Три или четыре скамейки я еще перепрыгивал. Потом чувствую — опасно стало! На *** мне это нужно? Шею сломаю.
— Отказались?
— Отказался. Прямо при всех, не стесняясь. Остальные кое-как прыгали. Вот после этого Волчков меня невзлюбил.
— Борис Шагас про вас рассказывал потешную историю. Мол, взяли Червякова в ЦСКА, тот в столовой хоккеистам каши подкладывает: «Все надо доесть, а то в следующий раз меньше дадут».
— Что за чушь?! Ну, бред! Сколько про меня басен ходит, а? Шагас — он кто такой?
— Правая рука Виктора Тихонова. Отвечал за всю селекцию.
— А профессия его — инженер по холодильным установкам. Прежде крутился в «Спартаке», потом как-то в ЦСКА оказался. Мне Васильев говорил: «Имей в виду, Шагас — любитель значков. Будешь ему привозить — станешь лучшим другом, замолвит словечко». Сашка Смирнов ему возил значки, я знаю. Может, Димка Квартальнов.
— А вы?
— Я — нет.
«Ларионов наливает что-то желтенькое»
— Сразу узнали — кого стоило сторониться в ЦСКА?
— Мне Игорь Ларионов указал на одного хоккеиста: при нем высказывайся аккуратнее. Хотя тот, может, и не хотел стучать. Просто его жена дружила с женой Тихонова. Жили, что ли, рядом. Так что невольно все транслировалось. Через баб-то.
Первый раз захожу в столовую. Меня знакомые зовут за свой стол. В ЦСКА под компот стояли железные кувшины. Вообще не видно, что налито. Игорь Ларионов себе наливает что-то желтенькое — и мне тоже: «Давай!» Вижу — компот какой-то чудной. «Это что?» — «Пей...» Вино! В ЦСКА был вратарь Бахуташвили из Грузии. Ему привозили. Я этот стакан — хлоп!
— Чудесная история.
— Чудесные истории как раз только начинались. Эта эпопея огоньковская. Все сидели перед телевизором, «Взгляд» смотрели — Ларионов, Фетисов, Касатонов, Зубков...
— Нет бы со сбора убежать. А вы «Взгляд» смотрели.
— Так все убегали! Даже у Ларика была какая-то фигуристка, к ней сматывался. Но делали грамотно. Знали, что Тихонов с собачкой выходит гулять часов в 11 вечера. Сторож был заранее предупрежден. Открывал замок. Тот болтается, но не закрыт. Зубков с Игорем ставили машину с самого краю. На третьем этаже базы жили футболисты, на втором — мы. Со второго спуститься пустяк. Руками автомобиль на нейтралке выталкивали за ворота. Ну и уходили в ночное.
— Когда возвращались?
— В семь утра. Все еще спят. Никто не просекал, залетов не было.
— Алексей Ивашкин рассказывал историю — как пришел в горьковское «Торпедо». Обыграли дома СК им. Урицкого, хочет после матча в душе долбануть пару бутылок пива. А горьковские на него покосились: «Что пиво хлещешь, только деньги переводишь? Водки махни, и нормально!» В ваших командах так могли?
— Чтоб в «Химике» начали квасить прямо в раздевалке — такого не припомню. Вот в «Спартаке» бывало. Заходишь в душевую, а люди там с шампанским или пивом. Причем известные. Даже в ЦСКА случалось! Вот играем в Риге. Туда поездки всегда были веселые. Возвращаешься в раздевалку, видишь — в душевой столб из ящиков пива. Холодная водичка льет, охлаждает. Я больше скажу! В ЦСКА Вовка Зубков говорит: «Леш, пойдем. Кое-что покажу». Ведет в столовую. Думаю: что там делать-то? А там работала повариха. Видимо, свой человек. До сих пор картина перед глазами: Вовка открывает дверь, длинный-длинный стол, а в конце стола сидит один известный хоккеист. Закинул трехлитровую банку вина — только слышно: блю, блю, блю... Бух на стол пустую!
— Режимщик номер один на вашей памяти?
— Артур Ирбе. Это что-то! Вот кого я сильно уважал. Во-первых, игровик. Физические данные так себе — невысокий, кубышка такая... Даже казалось — раскоординированный. Но голова работала очень хорошо, игру читал. Я это сразу в нем почувствовал. Ирбе — первый, кто стал у нас хорошо играть клюшкой. Мы вместе провели несколько сборов — это профессионал!
— В сборной СССР встретились?
— Да. Он не пил. Девочки не интересовали. Я его Турбо-Ирбо звал. Но мне всегда проигрывал! Не было такого, чтоб рижское «Динамо» обыграло мою команду! Хоть на одну шайбу, хоть на две — но мы лучше. Артур очень злился.
— Когда злятся одержимые люди — это выглядит забавно.
— Он же журнал вел — я все хотел туда заглянуть! Каждый день описывал. Тренировка прошла, гляжу — выводит. Я сразу: «Артур, покажи!» За спину тетрадь прячет. Ни-ко-му не показывал. Но один раз мне открылся: «Лех, ты можешь весь чемпионат сыграть без срывов? Стабильно? Вот у меня никак не получается...» У него действительно случались провалы. Игр десять ярких — и вдруг что-то чудовищное. Я дал совет: «Артур, ты слишком режимишь. Нельзя исключить все, кроме хоккея. Учись расслабляться!»
— Выпить?
— Выпить. Отдохнуть с кем-то. Отвечает: «Я знаю, ты прав. Но не могу. У меня не получается, сразу разлад в душе».
— Витолиньш со Знарком мне рассказывали, как работал в Риге Артур Ирбе. Жил на 17-м этаже — бегал вверх-вниз.
— Вот точно, он такой. Немножко помешанный. Это ему и мешало. Психика не выдерживала постоянного напряга.
— Ирбе на тему Советского Союза не высказывался? Рассказывал про дедушку, который воевал не на нашей стороне?
— Нет. Ни разу не заговорил. Но я над латышами подшучивал во второй сборной. Человек пять их было — Ирбе, Витолиньш... В столовой садились отдельно от всех. Прохожу мимо: «О, стол иностранцев!»