Из дневника читателя. К 108-ой годовщине октябрьского переворота
Ветхозаветные зверства, чинимые в России большевистским правительством Ленина наводили на Европу смертельный ужас. Газеты там были заполнены сообщениями о кошмарах, которые творились в застенках московских, питерских, одесских и прочих черезвычаек, которым несть было числа. Европейская публицистика чуть подмалёвывала эти страхи, но не настолько, чтобы изменить суть. Вот, например, в каких примерно выражениях писали мюнхенские «народные листки» о том, что происходило в советской России: «Печальны времена, когда ненавидящие христиан орды диких азиатов простирают повсюду свои окровавленные руки в стремлении задушить нас! Антихристовы бойни, устраиваемые евреем Иссашаром Цедерблумом — он же Ленин, — даже Чингисхана ввели бы в краску. В Венгрии его выкормыш Кон — он же Бела Кун — прошёл по этой несчастной стране с обученной убивать и грабить еврейской сворой террористов, чтобы, усеяв страну виселицами, уничтожать на этом конвейере смерти её горожан и крестьян. В шикарно обустроенный гарем при его дворце тайно поставляли десятки непорочных христианских девиц, которых подвергали там насилию и растлению. По приказу его подручного лейтенанта Самуэли в одном подземелье были жестоко истреблены шестьдесят священников. Их тела расчленяют, отрубают конечности, а до этого у них всё отбирают, оставляя им вместо одежды только кожу, по которой струится кровь. Следствие выявило, что восьмерых священников до того, как их убить, распинали на дверях их церкви! Теперь становится известным, что точно такие же страшные сцены имели место и в Мюнхене».
В Мюнхене, как известно, на некоторое время была установлена тоже советская Баварская республика, которая черезвычайно, но очень недолго радовала Ленина.
Эти зверства и эти страхи были лучшей и самой действенной агитацией против большевизма.
Когда Гитлер сказал, что «русский большевизм есть только новая, свойственная XX веку, попытка евреев достигнуть мирового господства» и что «в другие исторические периоды то же стремление евреев облекалось только в другую форму», растерянное общее мнение ни в Европе, ни даже в Америке не могло противопоставить этому что-нибудь вразумительное.
Кровавый опыт большевистсуой власти в России требовал защиты от её распространения. Как от чумы. Гитлер так и говорил: «Открытие марксистского вируса явилось одной из величайших революций, которые когда-либо предпринимались в мире. Борьба, которую мы ведём, это борьба того же рода, что вели в прошлом веке Пастер и Кох. Как много болезней причиняются этим большевистским вирусом!.. Мы лишь тогда вновь обретём здоровье, когда победим большевиков».
С непоколебимостью человека, глубже думавшего и больше разглядевшего, чем все другие, — пишет по этому поводу один из биографов Гитлера И. Фест, — «он видел в этом своё персональное задание, вековую миссию, возложенную на него, демиурга природного порядка, это была его "циклопическая задача"».
«Мы врастаем в светоносное, основанное на истинной терпимости, мировоззрение. Человек должен быть в состоянии развивать данные ему от бога способности. Мы должны лишь предотвратить появление новой, величайшей лжи: марксистско-большевистского мира. Его я должен уничтожить». Таков был лейтмотив многих его застольных разговоров, записанных, например, Генри Пикером, его личным стенографом. «Эту миссию надо было успеть выполнить в отмеренные ему годы — Гитлер никогда не верил, что проживёт долго», — заметит гитлеровский фельдмаршал А. Киссельринг.
«Вы хотите сначала увидеть в каждом городе тысячи людей повешенными на фонарях? Вы хотите сначала дождаться, чтобы, как в России в каждом городе начали действовать большевистская черезвычайка?.. Вы хотите сначала пройти по трупам ваших жён и детей?..». Так вопрошали первые национал-социалистические лозунги.
Ответом был мгновенный громадный приток в национал-социалистическую партию. Действия ленинского московского правительства были самой действенной агитацией в пользу фашизма. Страх агитировал и собирал людей в политическое стадо. Это был инстинкт, общий животному миру. Выжить можно, только сбившись в кучу, так поступает даже мирный коровий гурт, учуяв волчий дух. Ничем иным я не могу объяснить первые громадные успехи национал-социализма.
И вот наступает момент самой грандиозной по последствиям, самой кровавой и самой позорной ленинской авантюры. В Германии вдруг затеивается новое дело. Ленину кажется, что оно ему на руку.
В Берлине 12 января 1920-го года толпы демонстрантов, подстрекаемых агитаторами из рядов КПГ и НСДПГ, двинулись на рейхстаг, в очередной раз менять власть. Продолжилось дело подзабытых было «спартаковцев». Большевики-ленинцы воспринимают это как новый окончательный шанс для себя.
Подстрекателем начавшихся волнений от ленинских адептов мировой революции стал тут упоминавшийся Карл Радек, фигура удивительнейшая в русской революции. После свержения монархии в России в известном «пломбированном вагоне» он прибыл делать революцию в стране, которую до того не видел и не знал. Совершено безграмотный, он возглавлял Коммунистический университет трудящихся Востока им. Сунь Ятсена, о котором отзывался следующим образом: КУТВ — это учебное заведение, в котором польские и немецкие евреи по-английски читают лекции китайцам о том, как делать революцию по-русски. То, что родители Карла Радека (Собельсона) содержали публичный дом в столице царства Польского, отразилось на их детище. Ссылаюсь тут на книгу Н. Кузьмина «Воззмездие»: «Ранние порочные наклонности развились у будущего международного революционера до болезненного состояния. Положение осложнялось крайне отталкивающей внешностью этого эротомана. Компенсировать этот внешний недостаток приходилось невзыскательностью или же за счёт больших денег. И такие деньги Карлу Радеку предоставила революция».
Он не раз уличался в воровстве партийных средств, выдал немецким «белым» из каких-то шкурных интересов Розу Люксембург и Карла Либкнехта. Сам революционный псевдоним его читался как «крадек», «вор» по-польски. У Ленина он как раз был «уполномоченным по делам германской революции». Так что теперь он опять баламутил в Германии. Там что-то происходило. Этот Карл Радек, наверное, что-то такое сильно обнадёживающее сообщает Ленину. О том, может быть, что дымится уже в истоме по мировой революции немецкий пролетариат.
И на Ленина опять накатит.
Он благословляет поход на Варшаву. Выходка столь же безумная, как попытка замкома Раскольникова взять с одного выстрела эстонский город Ревель и всю Эстонию. Главная цель тут, конечно, доставить этим путём упомянутую живую растопку из русских мужиков задымившимся опять пролетариям Германии. В том-то всё и дело. Польша — это ведь только незначительный порожек при входе в вожделенную гостиную Германии. Её и в расчёт-то не стоит принимать. Ленин просто развлекается в своём кремлёвском кабинете. Молотов вспоминал: «Ленин поставил целью использовать... войну с Польшей, чтобы пройти войсками и „прощупать штыком“, не готова ли Германия к началу пролетарской революции». Ленин нездоровым своим воображением прежнюю лелеет картину. Лишь только русский пролетарий явится у польских границ, обездоленный здешний народ тут же кинется душить страстно его в своих объятиях, изнывая от всемирно-революционной похоти.
А там, чуть только поднажать, и вот она — искомая Германия — ворота прекрасной Европы, с нетерпением ожидающей интернационального пролетарского Зевса, каким, наверное, представлялся себе Ленин в эти дни.
И вот уже он, Ленин, как в известном мифе, только наоборот, скачет на спине этой Европы в новый превосходный покорный ему мир.
Главнокомандующий ВС Республики С.С. Каменев ещё только отдал (23 июля 1920 года) приказ овладеть Варшавой, а Ленину и его камарилье грезится уже политическое чудо-юдо. Он, Ленин, уже делит шкуру неубитого медведя. Воображая себя уже властелином земного шара, он тут же направил ликующую телеграмму Сталину: «Положение в Коминтерне превосходно. Зиновьев, Бухарин, а также и я думаем, что следовало бы поощрить революцию тотчас в Италии. Моё личное мнение, что для этого надо советизировать Венгрию, а может быть, также Чехию и Румынию». Это он, значит, видит Польшу уже в составе Всемирной республики советов? И отсюда уже скачет в Италию на красном коне.
При том Ленин продолжает бредить чем-то уже вовсе невразумительным: «Где-то около Варшавы находится не центр польского буржуазного правительства и республики капитала, а где-то около Варшавы лежит центр всей теперешней системы международного империализма».
Маразм крепчает.
И вот уже бредут русские мужички в дальний поход. Литературный троцкист Исаак Бабель, напишет об этом походе отвратительную до тошноты летопись с точки зрения исповедуемого им библейского марксизма. Суть такого марксизма, которую я уяснил по Бабелю, заключается в следующем. Как известно, Маркс позаимствовал свои идеи у Гегеля. Во всяком случае, идею об историческом предназначении народов. А у Гегеля сказано вполне ясно и определённо: есть народы «исторические» и «неисторические». И что «неисторические» народы могут играть в истории только одну роль: рабов, а в лучшем случае быть неким гумусом, на котором цветут народы «исторические». Это прямо перепев какой-то ветхозаветной книги Ездры, где этот пророк напоминает племенному богу своему: «О прочих же народах, происшедших от Адама, Ты сказал, что они ничто, но подобны слюне… эти народы, за ничто Тобою признанные…».
Славян, и особенно русских, Маркс активно не любил, и тоже признавал за ничто, решительно определял им место народов «неисторических». Во время революции 1848-го года Маркс заклинал немецкие и австрийские решительные правительства «растоптать нежные цветки славянской независимости». Он подстрекал «аристократические в истории народы» быть непримиримыми к «историческому плебейству»: «мы знаем теперь, где сосредоточены враги революции: в России и в австрийских славянских землях, и никакие фразы, никакие указания на неопределённое будущее этих земель не возбранят нам считать их друзьями наших врагов».
И вот ярчайшую иллюстрацию этого идеологического расизма даёт нам большевик и марксист Бабель. В «Конармии» у него русские почвенные люди, по воле тех же большевиков и революционных смутьянов, ставшие красными бойцами — обозваны «тифозным мужичьём». Оно, русское мужичьё это, «катило перед собой привычный гроб солдатской смерти. Оно прыгало на подножки нашего поезда и отваливалось, сбитое ударами прикладов. Оно сопело, скреблось, летело вперёд и молчало». Ему, Бабелю, нравится это ужасно неаристократическое слово «мужичьё», и он брезгливо повторяет его — «белёсое, босое волынское мужичье». А вокруг этого мужичья — «Россия, невероятная, как стадо платяных вшей…». Русский народ — всего лишь «стадо платяных вшей», конечно он не стоит и плевка богоизбранного народа. Это даже похлеще «растопки мировой революции». Эта Россия и этот народ, дело ясное, неисторический, годный только, и то, если позволят ему, обслуживать народы исторические и аристократические. Таков голый, библейский ещё, марксизм Бабеля.
Вот описывает он ещё женщину, выдающую за ребёнка куль соли, чтобы проехать в эшелоне. Но её разоблачают, хором насилуют, сбрасывают с поезда на ходу и убивают влёт из винтовки. Уж не символ ли это, не подсказка ли того, как стоило бы поступить со всей этой недужной Россией. Стоит ли его жалеть, этот народ, не лучше ли его гнать на бойню ради неясных безумных целей. С козлами провокаторами во главе, вроде известного маршала Тухачевского.
Впрочем, некоторое время оно, задуманное Лениным и Троцким, вроде и сбывалось. Красная армия кое какие успехи успела сделать. И вот 14-го августа 1920-го года последовал приказ Троцкого, предвкушавший дальнейшее небывалое: «Герои, на Варшаву! Герои! Вы нанесли атаковавшей нас белой Польше сокрушительный удар… Сейчас, как и в первый день войны, мы хотим мира. Но именно для этого нам необходимо отучить правительство польских банкротов играть с нами в прятки. Красные войска, вперёд, герои, на Варшаву! Да здравствует победа! Да здравствует Рабоче-Крестьянская Красная Армия! Председатель Революционного военного совета Республики Троцкий».
Катастрофа случилась немедленно. В этот же день (14 августа) польские войска нанесли контрудар по двум армиям Западного фронта. Началось отступление Красной Армии по всему фронту. Тухачевский провалил наступление самым бездарным образом. Это и спасло Европу. Большевики же, конечно, жуткое поражение это пытались выдать за победу. Ордена раздавали мешками. Тухачевского тоже наградили. Но в 1937-ом году ему это поражение припомнили, и для того, чтобы подобное больше не повторялось, советскую армию тщательно почистили, его самого и всю его команду горе-стратегов поставили к стенке.
Достаточно вспомнить то, что великолепный М. Тухачевский руководил взятием Варшавы почему-то из Минска, который отстоял от фронта на двести километров. И распоряжения маршала, доставляемые туда конными вестовыми, запаздывали на два-три дня. Польские шифровальщики, к тому же, сумели взломать советские шифры и перехватывали радиосообщения и кодированные приказы. Фактически, поляки были в курсе всех замыслов Тухачевского и прочих его стратегов. Они сами передавали им нужные сведения. Первым делом поляки, узнав всю необходимую информацию, нанесли сокрушительный удар по тыловым коммуникациям соединений Тухачевского, сожгли одну из узловых радиостанций красных войск. И это стало решающим фактором в победе поляков.
Да, и главное! Главное в том, что польский пролетариат большевистского бреда о своей всемирной интернациональной родине на дух не принял. В Польше была объявлена мобилизация мужчин всех возрастов и начался набор в армию. В течение одного только июля в польскую армию пришли 573 тысячи мобилизованных и 160 тысяч добровольцев. В своём патриотическом чувстве поляки были едины — от ясновельможного пана до беднейшего крестьянина и последнего рабочего. Это позволило полякам выступить против красного войска решительно сплочённым ударным монолитом. Патриотизм, который так неосторожно был распинаем большевиками, сделал своё дело — спас польскую нацию и продемонстрировал зарвавшемуся и завравшемуся Ленину свои великолепные неумирающие качества. Ленинская шизофреническая идея об интернациональном духе пролетариата была отвергнута самой жизнью. Был в корне посрамлён марксизм, с его бессмертным по дикости постулатом: «пролетарии не имеют отечества». Это означало наступление сумерек мировой революции.
Главнокомандующий большевистским войском С. Каменев опамятовался первым: «теперь наступил тот момент, когда рабочий класс Польши уже действительно мог оказать Красной армии ту (ожидаемую) помощь… но протянутой руки пролетариата не оказалось. Вероятно, более мощные руки польской буржуазии эту руку куда-то запрятали». А ведь перед этим идиотским походом именно Сталин настоятельно предупреждал об опасности продвижения Красной Армии в глубь Польши и силе польского патриотизма: «Тыл польских войск является однородным и национально спаянным. Отсюда его единство и стойкость. Его преобладающее настроение — "чувство отчизны" — передается по многочисленным нитям польскому фронту, создавая в частях национальную спайку и твёрдость. Отсюда стойкость польской армии...».
По мнению тогдашнего руководителя Польши Ю. Пилсудского именно оторванность от жизни «гениального» полководца Тухачевского и его профессиональная несостоятельность были главными причинами полного разгрома крупнейшей группировки Красной Армии под Варшавой. В итоге по Рижскому мирному договору от 18 марта 1921-го года Польше отошли земли Западной Украины и Западной Белоруссии. Большевики даже предлагали отдать полякам Минск, но противники Пилсудского в Польше посчитали, что в новом государстве слишком много будет «инородного» населения, и от подарка отказались. Советская Россия обязывалась вернуть Польше все военные, научные и культурные ценности, вывезенные из Польши с 1772-го года, выплатить в течение года 30 млн золотых рублей и передать имущества на сумму 18 млн золотых рублей. Более позорного результата наступления на Варшаву трудно было себе представить.
Сама идея мировой пролетарской революции после этого накрылась, как бы это помягче выразиться, непроницаемою пеленой. Так Ленин вылечился от хронической своей шизофрении. Цена этой терапии, цена только одного этого бредового порыва вдогонку миражей мировой революции, стоила русскому народу непомерной цены. Только под Варшавой в плену оказалось шестьдесят тысяч русских мужичков, в польские лагеря для военнопленных угодило свыше ста тысяч человек. Из них менее чем за год умерло не меньше семидесяти тысяч — это наглядно характеризует тот чудовищный режим, который установили для пленных польские власти, предвосхитив гитлеровские методы обращения с русскими военнопленными. Так что план по сжиганию «хвороста мировой революции» большевиками-ленинцами был осуществлён сполна.
Мир, между тем, по достоинству оценил заслуги Войска польского — битва под Варшавой вошла в список восемнадцати важнейших битв в истории человечества, которые чудесным образом изменили ход войны и истории. После Рижского договора 1921-го года возникло государство — Вторая Речь Посполитая. А Тухачевский в тогдашней военной среде получил славу бездарнейшего полководца после Гая Теренция Варрона, известного по истории Древнего Рима.
Так что Германия и Гитлер могли вздохнуть с облегчением. Дедушка Ленин почил вскоре, но страх, посеянный им, остался в Европе. Особо в Германии.
«Террор марксизма можно остановить только террором, в десятки раз более решительным и беспощадным» — объявит Гитлер. Независимо от него Муссолини из тех же соображений создаст в это время свои «fasci di combattimento», боевые отряды, от которых новая политическая сила получит название фашизма.
Ни в коей мере не выступаю я на стороне тех, кто перестал испытывать боль по миллионам павших в этой войне наших отцов и дедов. Я только лишний раз сказал о вине большевизма (не коммунистов, одолевших большевизм, а именно большевиков), виновных в главных бедах русской истории, наравне с фашизмом... О большевизме, вызвавшем на сцену истории этот самый фашизм... Я говорю о том большевизме в начальной его форме (мировая революция), который претендовал на овладение миром... Так что именно ленинская шизофрения вызвала из небытия фашизм, как противостояние большевистскому бреду мировой революции. И Гитлер начинал свою войну, убеждённый, что спасает мир от погибельного большевизма, готового поработить весь мир. Сталин демонстративно отказался от большевизма и его главной цели, овладения мира средствами нескончаемой революции. Само название большевизма исчезло при Сталине из употребления. Но станет уже поздно. Так что главные беды России и остального мира ещё впереди…
А дальше было то, что было. Сталин и коммунисты противопоставили себя фашизму... и победили его... И русский народ громадную цену за это заплатил... Жутко то, что цена эта подвергается ревизии, а то и вовсе ненужной делается в изменившемся теперь мире...