Фильм, после просмотра которого ты уже не станешь прежним.
Я не могу пройти мимо этого фильма, потому что это фильм, повлиявший на меня больше, чем какой бы то ни было другой. Ни до просмотра, ни после. И долго откладывала написание рецензии на него, потому что облечь такой спектр чувств в текст крайне сложно. Уверена, что мне даже до конца их описать не удалось.
Знакомство
Впервые я увидела «Теорему» по телеканалу «Культура».
Тогда у них была рубрика про культовые фильмы, шла она поздно, почти ночью, но я с тех пор стала ждать её каждую неделю.
Я помню, как однажды включила телевизор случайно и застыла как под гипнозом, как кролик перед удавом.
На экране происходило что-то неуловимо другое, будто воздух стал плотнее, свет страннее, время вязким. С тех пор я смотрела «Культуру» почти каждую ночь. Эта рубрика стала для меня как тайная дверь, через которую можно было попасть в другой мир. Если вдруг меня будут читать какие-нибудь продюсеры - прошу вернуть программу про культовое кино.
«Теорема» оказалась порталом в другое измерение, куда я раньше никогда не попадала и где не чувствовала ничего подобного.
После этого просмотра я начала смотреть всё, что снял Пазолини: «Евангелие от Матфея», «Птицы большие и малые», даже страшное и гениальное «Сало, или 120 дней Содома». Но всё это было уже после. Потому что «Теорема» - это вершина, не просто фильм, а притча, миф, исповедь художника.
Пазолини: художник света и тьмы
Пьер Паоло Пазолини - фигура, к которой невозможно относиться просто.
Он неоднозначен, противоречив, тревожный, с множеством своих тайн и мрачных сторон. Но не признать его гениальность - значит ничего не понимать природу искусства.
Он был не только режиссёром - он был поэтом, философом, провидцем, человеком, который через кино говорил о душе. Он не боялся противоречий. Его творчество всегда стояло на границе между верой и ересью, святостью и плотью, красотой и болью.
Он умел смотреть в самую сердцевину человеческой противоречивости, туда, куда другим страшно заглянуть. И при всём мраке в его фильмах есть удивительная чистота. Он не оправдывает и не обвиняет, он просто показывает.
С его камерой можно было смотреть на грязь, но чувствовать свет.
О чём этот фильм
Это философская притча о духовном и телесном пробуждении буржуазной семьи под воздействием загадочного незнакомца. В дом богатых миланцев приезжает красивый молодой человек, чье присутствие вызывает у каждого члена семьи от отца до служанки глубокое внутреннее потрясение.
Он открывает в каждом члене семьи их сокрытую суть, обнажает тайное желание, делает их живыми, а потом уходит, оставляя их обнажёнными перед собой. После него никто не может жить так, как прежде. И именно в этом главный ужас и красота фильма. Кто он - ангел или демон? Исцелитель или разрушитель?
Пазолини трактует историю как «теорему» о вторжении сакрального в мир буржуазной пошлости и духовной пустоты, показывая, что современный человек, утративший связь с божественным, не способен вынести его присутствие.
О нём часто говорят как о высказывании о социализме, о классовом неравенстве, о буржуазной пустоте. И да, фабрика, хозяин, рабочие - все эти элементы социального устройства присутствуют. Но для меня это не центр.
Это лишь оболочка, как декорация для религиозной мистерии.
Гость, который приходит в дом безымянный, почти бесплотный, это не просто человек. Это испытание и откровение.
Свет, который тревожит
Это фильм, где всё важно: взгляд, пауза, движение, дыхание. Он замедляет время и заставляет слушать не экран, а своё внутреннее эхо. Ты как будто входишь в тишину, где каждое слово становится громом.
И чем дольше смотришь, тем меньше понимаешь, где граница между тобой и этим «чем-то». В этом фильме есть ощущение вторжения, как будто в мир, где всё разложено по полкам, вдруг входит свет, который показывает слишком много. Свет, от которого не убежишь. Он обнажает всё, что ты прятал и перед другими, и перед самим собой. После этого невозможно просто жить по-прежнему. «Теорема» заставляет смотреть вглубь себя. Ты начинаешь задавать себе вопросы, на которые не хочешь отвечать. Что во мне спрятано? Что я делаю с верой, с любовью, с искушением? И как бы я поступил, если бы этот свет вошёл и в мою жизнь?
Пазолини не ищет Бога там, где ему положено быть. Он ищет Его в теле, в боли, в стыде, в одиночестве, в тишине. Вера у него не утешение, а испытание.
Он словно говорит: «Чтобы почувствовать святость, нужно сначала утратить всё, что тебе кажется святым». Он не боится вопросов, которые больно задавать. Он сам их себе задаёт и заставляет делать то же самое зрителя.
Терренс Стэмп
Терренс Стэмп - взгляд, от которого невозможно уйти. Я не могу не говорить о нём. После «Теоремы» я, кажется, влюбилась в него навсегда.
Эти глаза - холодные, голубые, будто смотришь прямо в небо, но в этом небе тревога. Он не просто красивый - он невозможен.
Он как символ, как существо из другого мира, от которого не спрячешься.
И всё вокруг тишина, напряжение, будто он притянул к себе сам воздух.
Даже через экран чувствуешь, что он способен разрушить внутренние стены, одним взглядом вызвать в тебе то, что ты сам от себя скрываешь.
После «Теоремы» я стала искать его в других фильмах, но нигде он уже не был таким. Только у Пазолини он по-настоящему живой, странный, почти божественный.
Разные взгляды и насмешка автора
Среди критиков по поводу этого фильма с самого начала шли настоящие баталии. Кто-то называл «Теорему» шедевром, гениальной метафорой, вершиной европейского авторского кино. А кто-то, наоборот, манифестацией тщеславия, нарочитой мистификацией, театральным упражнением.
Этот разброд был абсолютно закономерен, потому что Пазолини никому не давал удобных ответов. Он, кажется, насмехался над попытками объяснить его фильм в лоб, упаковать его в формулы и термины. Сам Пазолини неоднократно давал понять, что воспринимать «Теорему» буквально нельзя. Она существует на нескольких уровнях сразу.
Есть пласт, который лежит на поверхности, видимый, рациональный.
Но есть и другой - что чувствуется где-то под кожей, где смысл становится ощущением, где логика уступает место откровению.
Он не для того, чтобы его «поняли». Он для того, чтобы его пережили.
Портал в другое измерение
Когда смотришь «Теорему», ощущение, что входишь во внутренний портал . Ты перестаёшь чувствовать время. Ты не знаешь, где находишься: в фильме, в себе, в чужом сне или в своём. А потом, когда фильм заканчивается, тебе нужно время, чтобы вернуться обратно. Ты как будто выходишь из лабиринта своих чувств, в который тебя мягко, но безвозвратно поместил Пазолини. И возвращаясь в реальность, вдруг чувствуешь, что что-то в тебе изменилось и уже не будет, как прежде.