Произнесите слово «ковбой» — и перед глазами сразу возникнет картинка из вестерна. Широкополая шляпа, кольт на поясе, сигара в зубах. Одинокий всадник на фоне бескрайних прерий, готовый в любой момент вступить в перестрелку с бандитами.
Голливуд постарался на славу. Он создал романтический образ, который въелся в массовое сознание намертво. Только вот к реальности XIX века этот образ имеет весьма отдалённое отношение.
Настоящие ковбои не устраивали дуэлей на главных улицах городков. Они не были героями-одиночками с благородным прошлым. Их жизнь состояла из пыли, пота и многочасовой работы под открытым небом.
Двенадцать часов в седле. Грошовая оплата. Никакой стабильности и постоянного дома. Вот так выглядели будни скотовода американского Запада.
Но знаете, что самое интересное? Их главным инструментом была не лошадь. И уж точно не револьвер, из которого многие вообще никогда не стреляли.
Кем были ковбои на самом деле
Начнём с простого факта: ковбой — это наёмный работник. Не владелец ранчо, не свободный всадник, а обычный батрак на скотоводческой ферме.
Большинство из них были совсем молодыми парнями. От шестнадцати до тридцати лет. Выходцы из разорившихся фермерских семей, потерявших землю после Гражданской войны. Искатели приключений с Восточного побережья. Бывшие моряки, сбежавшие с кораблей.
Среди них встречались афроамериканцы, европейские иммигранты и очень много мексиканцев. Именно от мексиканских «вакеро» — первых погонщиков скота — американские ковбои унаследовали большую часть своей культуры.
Слова «ранчо», «лассо», даже «чапсы» — всё это пришло из испанского языка.
Работа была сезонной. Весной и летом перегоняли стада, клеймили телят, чинили ограждения. Зимой большинство увольняли. Оставляли только нескольких человек для охраны территории.
Поэтому ковбои постоянно скитались. Переходили от одного хозяина к другому, меняли места, жили фактически на колёсах. Дни проводили в седле, ночи — у костра под открытым небом.
Палатки использовали редко. Чаще просто расстилали одеяло на земле и укрывались пончо.
Средняя месячная зарплата составляла около тридцати долларов. По современному курсу это примерно девятьсот долларов. Скромно даже для того времени.
Зато работодатель обеспечивал жильё, еду и базовое снаряжение. Ковбой не был богачом, но жил по своим правилам. Свободно и независимо.
Именно эта свобода со временем превратила образ скотовода в легенду. Выражение «оставаться в седле» имело для них глубокий смысл. Удержаться в профессии, не сдаться, сохранить уважение товарищей.
Быть ковбоем означало не просто пасти скот. Это был целый стиль жизни, где труд переплетался со свободой и одиночеством.
Самым прибыльным занятием были дальние перегоны. Тысячи голов быков гнали с юга на север — от техасских пастбищ до железнодорожных станций в Канзасе, Небраске или Вайоминге.
Оттуда животных отправляли дальше, в промышленные центры.
Один перегон составлял от восьмисот до полутора тысяч километров. Длился от двух до трёх месяцев. Команда обычно состояла из десяти-пятнадцати человек, которые сопровождали стадо в полторы-две с половиной тысячи голов.
Возглавлял всё трейл-босс — главный погонщик. Под его началом работали старший ковбой, несколько рядовых погонщиков, повар и повозка с припасами.
За такую работу платили значительно больше. Обычный ковбой мог заработать за весь перегон сто-сто двадцать пять долларов. Опытный трейл-босс получал до двухсот долларов. По нынешним меркам это пять-семь тысяч долларов.
Звучит неплохо. Но давались эти деньги невероятно тяжело.
Неделями не видели городов. Спали по четыре-пять часов в сутки. Страдали от жары, холода, ветров и дождей. Иногда случались нападения воров, хотя легендарные перестрелки происходили крайне редко.
В реальности напасть на пятнадцать вооружённых мужчин — это не киношная история. Мало кто из бандитов решался на такой риск.
А на ранчо во время обычной работы большинство скотоводов вообще не носили оружие. Многие владельцы запрещали пистолеты, чтобы избежать конфликтов и несчастных случаев.
Лошадь не принадлежала ковбою
Вот тут начинается самое неожиданное. Когда мы думаем о ковбое, сразу представляем его верхом на собственном коне. Неразлучная пара, прошедшая вместе сотни километров.
На деле всё было иначе.
Далеко не каждый скотовод имел личную лошадь. На большинстве ранчо животные принадлежали хозяину. Работникам их просто выдавали из общего табуна.
За сезон ковбой мог пересесть на десятки разных коней. Все они были служебными. Менять лошадей приходилось постоянно — чтобы не загонять животное до смерти.
А вот седло было строго личным. Собственное седло являлось обязательным условием для трудоустройства.
В объявлениях о найме прямо писали: «Требуется ковбой со своим седлом и шпорами».
Для работодателя наличие личного седла служило признаком профессионализма. Если у человека есть хорошее седло — значит, он опытен и умеет обращаться со скотом.
Для самого ковбоя это была не просто часть снаряжения. Седло становилось продолжением личности, своеобразной визитной карточкой.
Почему оно было настолько важным?
Седло обеспечивало устойчивость, безопасность и контроль во время езды. Особенно при работе с полудиким скотом, который мог рвануть в любую секунду.
Оно помогало равномерно распределять вес всадника по спине лошади. Защищало животное от повреждений. Позволяло проводить по двенадцать-четырнадцать часов верхом без боли и потери равновесия.
Настоящее ковбойское седло сильно отличалось от военных или прогулочных моделей.
У него был высокий передний лук — чтобы удерживаться при рывках и сдерживать лошадь. Крупный задний кант давал опору во время бросков или прыжков.
Глубокое посадочное место обеспечивало устойчивость во время многокилометровых перегонов. А передний выступ — металлический или деревянный рожок — служил креплением для лассо при ловле быков.
Всё было продумано для тяжёлой работы. Никаких декоративных элементов ради красоты.
Каждое качественное седло изготавливалось вручную. Мастер учитывал рост и вес всадника, длину ног, стиль езды. Иногда даже особенности конкретной лошади, если ковбой всё-таки имел собственную.
Такая индивидуальная подгонка называлась custom fitting.
Основу составляло «дерево» — прочный каркас из тополя или орешника. Его покрывали сырым бычьим мехом для прочности и гибкости.
Поверх натягивали выделанную кожу. Часто украшали тиснением, резьбой или простыми узорами. Хорошие сёдла производили в Техасе, Канзасе и Монтане.
Особенно славились седельные мастерские Абилина и Элко.
Стоимость качественного седла варьировалась от сорока до ста долларов. За индивидуальную подгонку и ручную работу просили до ста пятидесяти.
Вдумайтесь: за эти деньги можно было купить отличную выносливую лошадь. Стоимость подогнанного седла равнялась трёхмесячной зарплате ковбоя.
Именно поэтому к сёдлам относились с огромным уважением и заботой.
Каждый скотовод регулярно смазывал седло животным жиром или маслом. Иначе кожа трескалась под солнцем и дождём.
Если седло рвалось — латали вручную. Если ломалось деревянное основание — не выбрасывали, а несли мастеру. Тот менял каркас, сохраняя всю остальную конструкцию.
Хорошее седло служило двадцать-тридцать лет. Иногда и дольше. Его передавали от отца к сыну или от опытного погонщика молодому новичку.
Седло сопровождало ковбоя всю жизнь. Было не просто инструментом, а частью идентичности.
Оно помогало не только работать, но и жить. Служило подушкой, столом, иногда подставкой под оружие или щитом от ветра.
Когда ковбой спал под звёздами — седло становилось подголовником. Когда садился у костра — превращалось в сиденье. Когда отправлялся на родео — было его главным союзником.
Лошадей на ранчо было много. Их выдавали, меняли, одалживали. Револьвер большинству вообще не требовался — на повседневной работе обходились без него.
А вот без седла ковбой терял профессию. Не мог устроиться на работу. Не мог провести целый день верхом. Не мог показать, что он настоящий мастер своего дела.
Поэтому даже самый бедный скотовод копил деньги именно на седло. Это была его первая и главная инвестиция.
Хорошее седло стоило дороже лошади. Но оно служило десятилетиями. Помогало зарабатывать. Давало возможность оставаться в профессии.
Вот такая прозаичная правда Дикого Запада. Никакой романтики перестрелок и благородных подвигов. Просто тяжёлый труд, где главным был не револьвер и не конь.
А кусок выделанной кожи на деревянном каркасе, который превращал обычного парня в настоящего ковбоя.