Хочу ту девушку, русскую. Доставьте мне её на родину, её мнение неважно...

Автор - Татьяна Михаль

Он украл её, чтобы подарить целый мир. Она вернулась, чтобы завоевать его сердце.

Горец. Варварская любовь

Глава 1

* * *

— АДАМ —

Столица.

Она встретила меня смогом, который застилал глаза, и воем сирен, режущим слух.

Я стоял у окна роскошного номера отеля, смотрел на муравейник машин внизу и чувствовал, как стены вокруг меня сжимаются.

Здесь, в этих каменных коробках, нечем было дышать.

Воздух спёртый, пропитанный чужими амбициями и страхами.

Я был здесь по делу. Жестокому делу.

Пришлось напомнить одному важному человеку, что долги, особенно кровные, отдавать нужно всегда. В горах за такое сбрасывают со скал. Здесь же прячутся за грёбаными бумажками.

Мои предки пасли отары выше облаков, а я здесь, в этой клетке из стекла и бетона должен решать финансовые вопросы. Волк на поводке.

Вечером мы поехали в баню за город. Какое-то элитное место. Всего несколько бань, купели, мангалы, гостевые домики. Банный комплекс, как мне объяснили. Что ж, отличное место для переговоров.

Пар, дубовые полки, запах хвои – более-менее единственное место, что напомнило мне о доме.

Я вышел из бани, обернув простынь вокруг бёдер, кожа приятно согрелась раскалённым жаром бани. Вечерний воздух и горячая кожа, хорошо…

Как вдруг… я увидел Её.

Гостевой домик напротив и терраса.

Она была одна. Сидела в плетёном кресле, откинув голову, и с раздражением в голосе говорила по телефону.

Русская красавица.

Волосы в мягком освещении, как спелая пшеница на моих склонах, золотые и живые ниспадали на плечи. Лицо было нежное, но с высокими скулами. Увидеть бы её глаза…

Она была одета в строгий серый костюм, броню деловой женщины, но в каждом жесте, в гордом изгибе шеи, в упрямом подбородке сквозила сила. Порода. Та, которую ищут в жеребцах и в женщинах. Та, что передается с кровью, а не покупается в бутиках.

И всё. Хана мне.

Кровь ударила в виски, да с такой силой, что мир сузился до террасы этого домика.

Я не дышал. Это был не просто удар желания. Это было как узнавание. Как если бы ты всю жизнь шёл по тёмной пещере и вдруг увидел свет.

Пощёчина судьбы. Крепкий подзатыльник. И ясность.

Она должна быть моя. И точка. Или приговор.

Я стоял, впиваясь в неё взглядом, пока она не закончила разговор, не встала и не ушла, даже не подозревая, что только что была приговорена.

Её уход отозвался во мне физической болью, пустотой.

Я не колебался. Через пять минут сотрудник банного комплекса, получив от меня несколько хрустящих купюр, почтительно сообщил:

— Это Орлова Алиса Юрьевна. Она юрист. Приехала с подругами на девичник.

Орлова Алиса. Имя легло на сознание, как клеймо. Юрист. Хорошо. Умная, что ещё лучше.

За дополнительную купюру я узнал номер её телефона. Отлично.

Я вернулся в баню. Горячий воздух обжёг легкие, но внутри меня уже бушевала другая буря.

Дело с долгами отошло на второй план. Появилась новая цель. Более важная. Более жестокая. Более желанная.

Она не знает меня. Не знает, что такое быть желанной мужчиной с гор. Для нас нет слова «нет». Есть слово «хочу». И есть слово «беру».

Я приехал за одним делом, а нашёл другое. Нашёл свою судьбу. И я её не отпущу.

Думать о деле я не мог. Буря внутри меня не утихала. Она кристаллизовалась в решение. Твёрдое, как скальная порода моих гор.

Когда после деловых переговоров вернулся в номер своего отеля, понял, что всё ещё не взводе, всё ещё думаю о златоволосой красавице и набрал номер.

Двое моих людей были здесь, в соседнем номере. Они приехали со мной не для переговоров. Они приехали для войны, если понадобится. Руслан и Аслан. Молчаливые. Преданные. Их предки столетиями служили моему роду. Они были частью меня, моими руками и моей волей.

Они вошли без стука. Стояли, ожидая моего приказа. Я не поворачивался, глядя в ночь.

— Алиса Юрьевна Орлова. Юрист. Русская, – голос мой был ровным, но каждый звук в нём был отлит из стали. – Я её хочу. На столе номер её телефона. Найдите её и быстро.

В комнате повисла тишина, густая, как горный туман. Первым нарушил её Руслан, всегда трезвомыслящий.

— Адам, она не захочет уезжать, – констатировал он. Констатация факта, не более.

Я медленно повернулся. Чувствовал, как глаза мои горят тем самым внутренним огнём, что выжигает все сомнения.

— Её желание не важно, –сказал я, и слова повисли в воздухе неоспоримой истиной. – Важно моё. Она будет моей женой.

Я видел, как они обменялись быстрыми взглядами. Это было необычно. Жестоко. Но для них моё слово всегда закон.

— Доставьте её ко мне. На родину.

Кивок. Больше ничего не нужно было говорить. Они вышли так же бесшумно, как и вошли. Приказ был отдан. Маховик запущен.

* * *

— АЛИСА —

Вернулась я домой поздно. Въезжала на подземную парковку жилого комплекса.

Я была усталая, раздражённая этими городскими играми, беспрестанно думала о кейсах, дедлайнах и о том, как бы завтра выспаться, а не вскочить в шесть утра и не сесть за работу. Воскресенье всё-таки будет.

Кое-как вырвалась с этого дурацкого девичника.

И кто внушил Ленке мысль, что девичник в бане – это круто? Нет, чтобы ресторан с хорошей локацией выбрать…

Выбралась из машины и протёрла сонные глаза. Спать хотелось просто зверски.

Я не услышала бесшумных шагов за спиной.

Какое-то резкое движение, жёсткая ладонь на моих губах, повязка на глаза, руки за спину и стяжка на запястьях.

Меня быстро затолкали на заднее сиденье внедорожника, и мои жалкие брыканья не помогли.

Автомобиль резко тронулся и помчался по ночной столице.

От шока я даже слова все забыла.

И тут спокойный голос прозвучал в темноте, пока я сидела с повязкой на глазах, дрожа от страха и ярости:

— С тобой всё будет хорошо, Алиса. Не сопротивляйся.

Но я не намеревалась сидеть тихо и покорно и заорала. Но тут же получила кляп в рот.

В голосе возникли тысячи предположений, кто мог это сделать.

За свою недолгую, но мощную карьеру я нажила достаточно врагов.

Похоже, моя песенка спета…

* * *

Темнота. Густая, непроглядная. И страх окутывал меня. Адреналин бил по глазам, по вискам, сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать.

Этот мерзкий кляп распирал мне рот. Слюна текла по подбородку, унизительно, гадко. Руки за спиной были больно стянуты пластиковой стяжкой и они быстро начали неметь. Стяжка впивалась в запястья, я пыталась освободиться и кожа быстро стерлась в кровь.

Страх. Даже ужас. Он холодной змеёй скользил по позвоночнику.

Кто помел меня похитить? Кто?

Тот подлец Макаров, чью фирму я разорила в суде?

Или ублюдки из строительного холдинга, которым я перекрыла кислород за их махинации с госзакупками?

Я юрист, которого боятся. Акула. Так меня называют за глаза. Нажила сильных врагов, вот она моя плата за успех.

Но я думала, они ограничатся угрозами по телефону. Не этим… не похищением, будто на дворе не двадцать первый век, а снова лихие девяностые.

Но нет… Метод не этих придурков. Слишком чисто сработано. Слишком профессионально.

Страх отступил на секунду. Его начала сжигать ярость. Бешеная, слепая.

Да как они вообще посмели? Кто они такие, чтобы прикасаться ко мне? Я сжала ослабленные руки в кулаки за спиной, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Я не жертва. Я никогда ею не была.

План возник внезапно, острый, как бритва. Чёткий. Они же не будут вечно везти меня в этой машине. Они остановятся. Выведут. Вот тогда…

Я заставила себя дышать глубже, успокоить дрожь в коленях.

Ладно. Я сыграю испуганную овечку. Дрожать буду, плакать, скулить. Мне снимут кляп, пожалуюсь, что руки затекли и мне больно.

Люди, даже палачи, склонны недооценивать испуганных женщин. Они подумают, что я сломлена.

А потом… Потом они узнают мой коронный приём с курсов самообороны.

Резкий удар коленом в пах. Или каблуком по коленной чашечке. И кулаком со всей силы в кадык.

У меня будет всего один шанс. Но я сделаю это. Я вложу в удары всю свою ярость, весь свой страх.

А потом нужно бежать. Бежать без оглядки, кричать о помощи, пока лёгкие не взорвутся.

Машина начала сбавлять ход. Сердце замерло, а потом забилось с новой силой. Повороты стали круче. Мы съезжали с трассы. Значит, уже скоро. Скоро всё решится.

Я притворно всхлипнула, пошевелилась, изобразив слабость.

Внутри же закипала сталь.

Держитесь, ублюдки. Акула ещё покажет свои зубы.

Очень скоро машина остановилась. Хлопнули двери. И меня буквально выволокли наружу, всё-таки я немного выражала протест.

С меня сорвали повязку.

Глазам стало больно. Свет резал, слёзы выступили непроизвольно, но я заморгала, прогоняя влагу и показатель слабости. Плюс, нужно хорошо сейчас видеть. Нужно запомнить каждую деталь.

Каблуки застучали по ровному, холодному бетону. Это бал гараж. Пахло бензином и резиной. С шипением опустились тяжёлые электрические ворота. Ловушка захлопнулась.

Кляп вынули. Я сглотнула, губы онемели, во рту был противный привкус резины. Но самое главное, стяжки на запястьях разрезали, и я тут же начала разминать руки. Кровь хлынула в онемевшие пальцы, вызывая мучительное покалывание. Я не подала вида, что мне больно. Просто смотрела.

Передо мной было двое мужчин. Кавказцы.

Таких я видела только в кино или на стройках, мимо которых проезжала на своем автомобиле. Но эти… эти были не рабочие. Они словно идеальное оружие.

Высокие, широкоплечие, лица высечены, будто из гранита, без единой эмоции. Глаза смотрели на меня не как на человека, а как на задание.

Один, тот, что постарше, с проседью на висках, держался чуть в стороне. Второй, помоложе, с орлиным профилем, стоял ближе, его мощные руки были расслаблены, но я чувствовала, он готов поймать меня в любой момент.

И всё. Весь мой план, вся ярость, вся надежда на удар каблуком в пах или колено, рассыпался в прах.

С этими мне не справиться. Это стена. Гора. Мои приёмы самообороны для них как детские игрушки. Против их тренированных тел и животной скорости я словно жалкая бабочка, буду моментально раздавлена.

Ударить по морде? Да они даже не заметят. Только в ответ сломают мне руку одним движением пальца.

Хитрость. Только хитростью их взять можно.

Молчание, вот моё оружие сейчас. Я не буду кричать, не буду спрашивать «Кто вы?». Они сами всё скажут. Люди, которые действуют так уверенно, всегда что-то сообщают. Им нужна моя реакция. Мои слёзы, мой страх. Но я не доставлю им этого удовольствия.

Я просто стояла и ждала. Дышала ровно, скрестив руки на груди, будто мы встретились на деловых переговорах. Смотрела на мужчин с холодным, почти скучающим видом, хотя внутри всё замерло и кричало от ужаса. Мой взгляд скользил по ним, оценивающе, и я видела, как в глазах того, что помоложе, мелькнуло лёгкое удивление.

Они явно ждали истерики.

Пусть ждут дальше. Я не та, кого можно сломать.

Наконец, меня повели внутрь дома. Не грубо, но и не мягко. Твёрдое прикосновение к локтю, направляющее движение. Я шла, глотая этот странный воздух, пахло деревом, цитрусами и чем-то чужим, горьковатым.

Пол под ногами – это массивные доски, скрипящие под тяжелыми шагами моих... конвоиров? Похитителей? Хозяев?

Мы вошли в огромную комнату. В центре был камин, в котором тлели угли, отбрасывая тревожные тени на стены из тёмного дерева. Меня мягко, но настойчиво усадили в глубокий кожаный диван прямо напротив огня. Жар обжёг кожу.

Старший, тот что с проседью, Руслан, как я позже узнала, молча исчез и вернулся со стаканом воды. Стакан был простой, гранёный. Он поставил его на низкий стол передо мной.

— Извините за неприятную ситуацию, Алиса Юрьевна, – произнёс он голосом без единой нотки извинения. Это была просто констатация. – Так было необходимо.

Они знали моё имя. Значит, это точно чей-то заказ.

Я не тронула стакан. Вода могла быть с чем угодно. Я лишь сжала руки на коленях, и тогда заметила, что на светлой коже запястий проступила алая полоса от стяжек, несколько капель крови выступили наружу. Выглядело это дико на фоне дорогого костюма цвета топлёного молока.

Второй, (его зовут Аслан, тоже узнала позже), ушёл на пять минут в другую комнату, вернулся и молча подошёл ко мне. В его руках была небольшая пластиковая аптечка. Он открыл её, достал антисептик и пластырь. Не говоря ни слова, он лишь кивком показал на мои руки. Предложение было чётким, почти приказным. Обработай свои ссадины, короче.

Этот простой, бытовой жест врезался в сознание острее, чем любая угроза.

Они похитили меня, связали, привезли в неизвестное место... а теперь предлагают аптечку?

Это была не забота. Это было что-то другое. Демонстрация власти. Мы можем причинить тебе боль, мы же можем и облегчить её. Всё зависит от нас.

Приём в юриспруденции, большом бизнесе, в любой власти.

Я медленно, с вызовом, подняла на мужчину упрямый взгляд. Он смотрел на меня своими тёмными, непроницаемыми глазами. В них не было ни злобы, ни жалости. Была лишь полная уверенность в том, что происходит. И тогда я поняла – это только начало. Самое страшное ещё впереди.

Глава 2

* * *

— АЛИСА —

Тишину разорвал резкий звонок телефона у Руслана. Он ответил односложно, его лицо не выразило ничего, кроме сосредоточенности.

— Да.

— Нет.

— Хорошо. Всё понял.

Он положил трубку и кивнул Аслану. Тот молча вышел и через минуту вернулся… с моей сумочкой. Моей красивой, из мягкой кожи сумочкой, которую я купила в Милане.

Он выложил на стол содержимое. Паспорт. Права. Ключи от моей квартиры. Вещи моего привычного мира лежали здесь, как трофеи. И тогда Руслан произнёс слова, от которых кровь застыла в жилах:

— В пять утра нас будет ждать самолёт.

Мир поплыл. Самолёт? Как самолёт? Это уже не Москва, не Подмосковье. Это другой город? Или… другая страна?

По спине пробежал холодок.

— Если у вас есть какие-то любимые вещи, ценности, скажите, где они. Аслан съездит к вам на квартиру и всё привезёт.

Это прозвучало так буднично, так спокойно, что стало по-настоящему жутко.

Они не просто похитили меня. Они собирались изменить всю мою жизнь. Разрушить. Кто-то решил от меня капитально так избавиться. Решил собрать мою жизнь в чемодан, как вещи покойника.

— Объясните, что происходит? – вырвалось у меня, голос дрогнул, выдав страх, который я так старалась скрыть.

— На месте всё узнаете, Алиса Юрьевна, – его тон не оставлял пространства для дискуссий. – Повторяю. Нужны ли вам вещи?

Я резко мотнула головой. Эмоции – это смерть. Они всё испортят. Нужен холодный, ясный, как лезвие, ум. И в этот миг решение созрело, отчаянное и единственное. Бежать. Сейчас. Пока мы здесь, пока не в самолёте. Пока есть хоть какой-то шанс спасти себя.

Я поднялась с дивана, стараясь, чтобы ноги не подкашивались.

— Мне нужно в туалет. Сейчас же, иначе…

Руслан изучающе посмотрел на меня, затем кивнул Аслану. Тот сделал шаг вперёд, его взгляд был бдительным.

— За мной идите.

Я пошла, чувствуя, как ноги от страха подкашивались. Каждый шаг отдавался в висках. Туалет. Там должно быть окно. Или что-то тяжёлое, что можно бросить в этого гиганта. Или что-то ещё.

Это мой шанс. Единственный. Сейчас или никогда.

Мы шли по коридору. Я сжимала кулаки, готовая к броску. Всё решат секунды.

Вот и нужная мне комната. Туалет, биде, ванна.

Я захлопнула за собой дверь, прислонилась к ней спиной, сердце колотилось, выпрыгивая из груди. И тогда увидела его. Окно! Небольшое, квадратное, в верхней части стены, но оно было настоящим спасением!

Еле сдержала дикий смех, похожий на рыдание, я включила воду в раковине на полную мощность. Шум должен был заглушить мои движения.

Сбросила туфли на каблуках, они стали смертельными кандалами. Подтащила тяжёлую тумбочку и вскарабкалась на нее. Руки дрожали, когда я повернула ручку и открыла окно.

Ночной воздух ударил в лицо, пахнувший сыростью и свободой.

Первый этаж! Слава богу!

Выбросила туфли в темноту, услышала их глухой стук о землю. Сама, кряхтя, полезла в узкий проём. Одежда цеплялась, подоконник больно впился в рёбра. Я с силой рванулась, чувствуя, как ткань пиджака рвётся с оглушительным треском. И полетела вниз.

Приземлилась неуклюже, больно ударившись локтём о холодную землю. В глазах потемнело от боли, но я стиснула зубы, заглушая стон.

Я свободна!

Поднялась, схватила туфли и бросилась бежать в слепую, в непроглядную тьму чужого двора.

Ноги несли сами, адреналин пьянил, превращая страх в лихорадочную энергию.

Я обвела их вокруг носа! Я переиграла этих огромных болванов! Выкусите, сволочи!

И вдруг… Ночь взорвалась светом. Ослепляющие, режущие глаза прожекторы выжгли тьму, превратив двор в подобие тюремного плаца. Я замерла на мгновение, как кролик перед удавом.

Но нет! Надо бежать!

Я рванула снова, но тут услышала. Сначала это был глухой топот. Потом тяжёлое, хриплое дыхание за спиной. В ужасе обернулась, и кровь застыла в жилах.

Низко прижавшись к земле, неслись на меня две тени. Огромные, мускулистые собаки. Не дворняги. Овчарки. Их пасти были оскалены, глаза горели огнём в свете прожекторов. Они мчались молча, со смертельной скоростью. И я поняла – это конец. Бежать от них невозможно.

Нет! Только не это!

Я рванула с новой силой, слепо, отчаянно, вперёд, в эту ослепительную адскую полосу света. Но земля предательски подвела. Нога резко зацепилась за какой-то невидимый корень или камень. Я с криком полетела вперёд, беспомощно раскинув руки.

Удар о землю отозвался в костях огненной болью.

Колени, ладони, всё содрано в кровь. Песок и щебень впились в раны. Из глаз брызнули горячие, бессильные слёзы. И тут же на меня накатила тень. Запах псины, горячее дыхание, низкое рычание прямо над ухом. Я зажмурилась, ожидая, что острые клыки вонзятся в шею.

Страх был таким физическим, таким всепоглощающим, что я обмочилась. По-детски, унизительно. Но вместо атаки раздался резкий, пронзительный свист. И грозная, отрывистая команда на незнакомом языке.

Рычание прекратилось мгновенно.

Я открыла глаза. Овчарки, только что готовые разорвать меня, виновато поджали хвосты и, поскуливая, отползли в сторону.

Из света шагнула высокая фигура.

Руслан.

Он подошёл ко мне, стоявшей на четвереньках, в грязи, крови и слезах.

Он просто с силой рванул меня за руку, поднимая на ноги. Больно. Унизительно.

Собаки ластились к его ногам, тыкались мордами в ладонь, ища одобрения.

— Это было очень глупо, – произнёс он тем же ровным, ледяным тоном. В его глазах не было ни гнева, ни злорадства. Была лишь усталая констатация факта.

И тут во мне что-то оборвалось.

Вся ярость, весь расчёт, вся гордость просто рухнули.

Я разрыдалась. Громко, истерично, с надрывными всхлипами.

Он даже не взглянул на меня, просто грубо поволок обратно к дому, к этой ловушке.

А я шла, спотыкаясь, и слёзы текли по моему грязному лицу, смешиваясь с кровью и ощущением полного, окончательного поражения.

Руслан привёл меня обратно в этот проклятый дом.

Аслан, увидев моё окровавленное, грязное, всхлипывающее существо, лишь холодно констатировал:

— Рус, её нужно привести в порядок. Пусть помоется и переоденется. Я буду следить.

— Ты плохо проследил в прошлый раз, – отрезал Руслан. – Я сам.

Меня снова поволокли в ванную. Ту самая, откуда я пыталась бежать.

Теперь она казалась камерой пыток. Руслан толкнул дверь, впустил меня внутрь и кивнул на огромную белую ванну.

— Раздевайся и мойся. Ты в грязи, крови и моче.

Сначала он был со мной на «вы». Теперь на «ты». Быстро я упала в газах этого кавказца.

Последние остатки гордости заставили меня выпрямиться. Голос дрожал, но я выдавила:

— Выйдите. Я не сбегу больше. Обещаю.

Он усмехнулся. Коротко, беззвучно. В его глазах не было ни капли сочувствия.

— Женщинам никогда веры нет. Раздевайся и мойся. Или я сам всё сделаю. И тебе это не понравится.

Угроза висела в воздухе, тяжёлая и неоспоримая.

Я поняла, что это не шутка. Он действительно разденет меня, как куклу, с той же безразличной жестокостью.

Руки дрожали так, что я не могла попасть пальцами по пуговицам блузки. Пальцы не слушались, были ватными.

Я чувствовала его взгляд на себе, холодный, изучающий, как будто он осматривал вещь.

Стыд жёг меня изнутри ярче, чем боль от содранных ладоней и коленей. Я сбросила испачканные брюки, пиджак, блузку на кафель.

Затем, с отвращением к самой себе, расстегнула бюстгальтер, стянула дорогие кружевные трусики. Они упали к ногам.

Я осталась стоять перед ним полностью обнажённой, пытаясь прикрыться руками, чувствуя, как по коже бегут мурашки от холода и унижения.

И он смотрел. Смотрел на моё тело без единой эмоции. Без желания, без восхищения, без даже простого мужского любопытства. Как на кусок мяса. И это злило меня больше всего. Я привыкла, что мужчины сходят по мне с ума. А он смотрел сквозь меня.

Я резко отвернулась, шагнула к ванне и включила воду. Забралась внутрь, села, подтянув колени к подбородку, стараясь скрыть наготу.

Горячая вода обожгла ссадины, но я стиснула зубы. Я взяла гель для душа, вылила почти половину бутылки и начала с яростью тереть кожу, смывая грязь, кровь и запах страха.

По моему лицу текли тихие, горькие слёзы, смешиваясь со струями душа. Я проиграла. И я не знала, что и кто меня ждёт.

* * *

Меня разбудил резкий толчок в плечо. Я проваливалась в кошмар, где за мной гнались псы, и не сразу поняла, где нахожусь.

В глазах стояла пелена, тело ныло от усталости и нервного напряжения. Над собой я увидела суровое лицо Руслана, освещённое тусклым светом ночника.

— Пора. Завтракать будешь сейчас или уже в самолёте? – его голос был глухим и будничным, будто он спрашивал о погоде.

Сознание пронзила ледяная игла. Самолёт… Похищение. Всё это не кошмар, а жестокая реальность. Сердце пропустило удар. — Идите вы далеко и надолго, – хрипло огрызнулась я, с трудом поднимаясь с дивана. Простыня сбилась в комок. – Мне надо в туалет.

Он молча шагнул в сторону, давая пройти, и пошёл за мной по пятам.

В туалете он даже не сделал вид, что выйдет или отвернётся. Просто встал у двери, скрестив руки на груди, и уставился на меня. Его взгляд был тяжёлым и неотвратимым.

Горло сжалось от унижения. Но я стиснула зубы. Делать нечего. Пришлось справлять нужду под этим безразличным, контролирующим взглядом. Каждый звук, каждое движение отдавались во мне жгучим стыдом. Я чувствовала себя животным. Вещью.

Но внутри, под этим слоем стыда и страха, зрела стальная решимость. Я всё запомнила, сволочи. Каждую деталь, ваши лица, каждое унижение. Я выживу. А потом найду их. Всех. И засужу так, что они будут до конца своих дней отдавать мне каждую копейку, сидя за решёткой. Эта мысль грела меня и не давала совсем отчаяться.

Закончив, я резко нажала на кнопку слива, словно смывая вместе с водой и частичку своего унижения. Подошла к раковине, умыла лицо ледяной водой и посмотрела на своё отражение в зеркале. В глазах, помимо усталости и страха, горел новый огонь. Огонь мести.

— Готовы, Алиса Юрьевна? – раздался его голос сзади.

Ха, снова со мной на «вы»?

Я кивнула, не поворачиваясь. Да. Я готова. К вашей смерти особенно.

Вскоре машина мчалась по пустой трассе. На этот раз никакой повязки на глаза, кляпа и стяжек на руках. И в моей груди затеплилась слабая, безумная надежда.

Мы ехали в аэропорт. А там люди, камеры, полиция, охрана!

Стоит мне закричать, упасть на пол, обвинить их в похищении и всё! Конец этому кошмару! Я мысленно репетировала сцену, сжимая в потных ладонях безобразные складки чужого платья, которое мне дали ещё вчера взамен моего испорченного костюма.

Но внезапно машина резко свернула, минуя все указатели на терминалы. Мы понеслись по служебной дороге, вдоль забора с колючей проволокой, мимо ангаров. Навстречу мелькали патрульные машины, но они лишь пропускали нас, водители отдавали какие-то знаки Руслану.

Погодите… Но как же это?

Ледяная пустота начала заполнять меня.

И тогда я увидела его. На дальней взлётной полосе, в предрассветной мгле, стоял не пассажирский лайнер. Это был небольшой, но стремительный реактивный самолёт. Бизнес-джет. Безупречно-белый, с едва заметными линиями, символ абсолютной, недосягаемой власти. Транспорт для тех, кому законы вообще не писаны.

Надежда с хрустом рассыпалась в прах. Никакой таможенной проверки. Никаких вообще проверок. Никаких свидетелей. Они просто подъедут, поднимутся по трапу, и самолёт взмоет в небо. И я исчезну. Окончательно и бесповоротно.

Страх сдавил горло таким тугими тисками, что я едва могла дышать. Это был уже не испуг, а животный, первобытный ужас перед неизвестностью.

Меня увозят. Но куда?

Мысль, что мы остаёмся в стране, была жалким утешением. Российские просторы безграничны. Меня могут увезти на Урал, в Сибирь, на Крайний Север… И никто и никогда меня не найдёт.

Машина плавно остановилась в нескольких метрах от самолёта. Руслан вышел, расправил плечи. Аслан открыл мою дверь.

— Выходите.

Я медлила, цепляясь взглядом за огни терминала вдалеке. Последний островок моего прежнего мира. Но он был уже недосягаем. Мне оставалось лишь одно, взять и подчиниться, шагнуть навстречу новой, тёмной главе своей жизни. Глава эта называлась «Плен».

* * *

Из окна самолёта мир казался ещё более нереальным: тёмное небо за окном, мелькание огней вдали, и внутри запах дорогого дерева и холодного металла салона.

Сердце заколотилось с новой, бешеной силой, когда я увидела его. Стюарда. Молодой парень в безупречной форме, с беззаботной улыбкой. Человек из нормального мира.

Это был мой последний шанс.

Последняя надежда, тонкая, как паутинка, затеплилась внутри. Надо действовать. Тихо. Точно. Я очень сильно сжала руки в кулаки, чувствуя, как ногти больно впиваются в кожу.

Я прикидывала план.

Мне нужна ручка и любой клочок бумаги. Но ничего не было. Тогда только слова. Нужно сказать ему, шёпотом. Быстро. Назвать имена. Номера телефонов. Главное, передать ему всю серьёзность моей ситуации, с мольбой попросить передать информацию обо мне моим друзьям, коллегам, чтобы они начали мои поиски незамедлительно.

Руслан сидел напротив, его тёмные глаза были полуприкрыты, но я чувствовала, что он видит всё. Аслан устроился сбоку, у выхода, неподвижный, как каменный идол.

Стюард приближался. Его шаги по мягкому ковру были неслышны, но я следила за каждым его движением. Вот он поставил стакан перед Русланом. Теперь передо мной. Его пальцы коснулись хрусталя. Время!

Я подняла на него глаза, широко раскрыв их, пытаясь передать бездну отчаяния. Мои губы дрогнули, готовые прошептать заветные слова: «Помогите, меня похитили…»

И в этот миг Руслан, не меняя позы, лениво протянул руку и взял со столика у стюарда… обычную салфетку. Он медленно вытер пальцы, а его холодный, тяжёлый взгляд упёрся в меня.

В нём не было ни гнева, ни удивления. Была лишь полная, абсолютная уверенность. Уверенность хищника, который давно просчитал все ходы своей добычи.

Стюард, поймав этот взгляд, мгновенно выпрямился, его улыбка стала напряжённой, почти испуганной. Он кивнул Руслану с подобострастием, которого удостаиваются только хозяева жизни, и быстро отошёл, как будто обжёгшись.

Паутинка надежды почти что лопнула… Я только что чуть не попалась. Надо выждать. Поднимемся в небо, я попрошусь в туалет… Короче, я просто обязана сказать стюарду о себе. Как угодно.

Эта мысль, как глоток крепкого спиртного, немного придала мне духа. Я подняла голову и прямо посмотрела на Руслана. Его лицо было невозмутимо, будто мы летели на курорт.

— Куда мы летим? – мой голос прозвучал хрипло, но твёрже, чем я ожидала. – Да ладно вам… Рассказывайте, какая разница теперь таиться?

Он медленно перевёл на меня свой тяжёлый взгляд. В его глазах мелькнуло что-то вроде лёгкой снисходительности. Он сделал небольшой глоток воды из бокала, не торопясь.

— В Карачаево-Черкесию, – произнёс он ровным, будничным тоном, как если бы говорил о поездке в санаторий под Москвой.

Карачаево-Черкесия. Это было, словно обухом по голове. У меня перехватило дыхание. В ушах зазвенело. Кровь отхлынула от лица так быстро, что я почувствовала головокружение.

— Кавказ? – вырвался у меня сдавленный, почти бессмысленный возглас.

Это было хуже, чем Сибирь.

Хуже, чем любое другое место на карте.

В моём сознании, сознании коренной уроженки столицы, Кавказ был синонимом чего-то дикого, неподконтрольного, живущего по своим древним и жестоким законам.

Горы, ущелья, кланы, аулы, кровная месть и женщина у них как вещь …

Меня везут туда, откуда не выбраться. Туда, где не работают московские законы и не помогут московские связи.

Я уставилась на него в немом ужасе, не в силах вымолвить ни слова.

Моё воображение уже рисовало жуткие картины: глиняная сакля где-то высоко в горах, полное отрезание от мира, жизнь в качестве… даже думать страшно. Никаких условий. Никакой инфраструктуры. И вообще, каменный век, и полное бесправие.

Руслан наблюдал за моей реакцией, и в уголках его губ дрогнула тень чего-то, похожего на усмешку.

— Успокойтесь. Там тоже люди живут. И воздух лучше, чем в вашей душной Москве.

Но это уже не имело значения. Прогремевшее слово «Карачаево-Черкесия» звучало для меня как смертный приговор.

Последняя иллюзия, что всё это какая-то страшная, но временная ошибка, рухнула окончательно. Меня везут в другой мир. И обратной дороги, похоже, не будет, если я не передам со стюардом весточку о своём бедственном положении.

Глава 3

* * *

— АЛИСА —

Вместе с леденящим страхом пришла и странная ясность. Бежать в незнакомых горах, верная смерть.

Я заставила себя выпрямиться.

— И что меня ждёт там? – спросила я, и голос уже не срывался. В нём появились стальные нотки. – Продажа в рабство? Или вы просто решили обзавестись личной рабыней вдали от цивилизации? И кто всё это организовал? Ну же, выкладывайте, кому я так капитально отдавила хвост, даже яйца, что меня решили похитить и сплавить аж на Кавказ? Кто из моих врагов со страху обделался?

Его глаза сузились, в них мелькнул проблеск интереса.

— Алиса Юрьевна, вы слишком много смотрите дурных сериалов. Вас ждёт... просто жизнь. И ещё вы будете помогать, консультировать в юридических вопросах.

Я застыла, не понимая.

— Помогать? Консультировать? Кого? Главного по аулу?

— Будете делать то, что скажут, – его тон был ровным, но в словах чувствовалась тяжесть. – Вы же юрист. Вы будете жить в самом красивом месте, в уединение. У вас будет… покровитель.

Горькая усмешка вырвалась у меня сама собой.

— Жить в красивом месте под дулом пистолета? В роли пленницы?

— Под охраной, – поправил он холодно. – Для вашей же безопасности. Тот, у кого вы будете жить, – человек могущественный. У него много врагов. И много друзей. А хороших юристов… мало.

Сердце упало. Меня ждала изощрённая клетка. Но в его словах я уловила нечто важное. Моё умение нужно влиятельному человеку, что он пошёл на похищение. А раз мои знания нужны, значит, есть шанс договориться. Или обмануть.

Я медленно кивнула, опустив глаза, изображая покорность.

— Хорошо. Посмотрим, что там за влиятельный и могущественный человек…

Командир объявил, что мы готовы отправляться в путь. Самолёт начал плавно выезжать на взлётную полосу.

Прощай, моя родная земля!

* * *

— АДАМ —

Папка с полным досье на Алису Орлову оказалась в моих руках.

В ней была заключена вся её жизнь, которая теперь полностью принадлежала мне.

Я откинулся в кожаном массажном кресле, что расслабляло спину после долгого дня, и расстегнул манжеты рубашки.

За окном моего номера сверкали огни столицы.

Я открыл папку. Первое, что бросилось в глаза – это фотография. Не официальное или студийное фото, а случайный кадр, сделанный скрытой камерой.

Она выходила из здания суда, закутанная в элегантное светлое пальто, с портфелем в руке.

Ветер трепал выбившиеся пряди её светлых волос. Лицо у Алисы не той фальшивой красоты, которое сейчас все девушки старались повторить, оно у неё аристократическое, я бы даже сказал, породистое, изящное. Запоминающееся лицо. С умным, насмешливым взглядом и пухлыми чувственными губами.

Стройная, высокая и в каждой линии чувствовалась пружинистая сила. Со стальным стержнем внутри.

Я начал читать.

Орлова Алиса Юрьевна. Коренная москвичка. Родилась, выросла, училась в МГУ на юридическом. Отец и мать были кандидатами юридических наук. Интеллигенты.

Она не просто юрист, а та самая порода, которую рождают раз в десятилетие.

Специализация корпоративное право, международные споры.

Карьера у неё вышла стремительная, как взлёт истребителя. Сначала рядовой специалист в крупной фирме, через три года открыла собственную практику.

Выиграла несколько громких дел против компаний, занимающихся обманом государства. Её имя в определённых кругах произносили с уважением, смешанным со страхом.

Юрист от Бога. Циничная, беспринципная, профи в своём деле.

Личная жизнь… А вот здесь пустота.

Родители погибли в автокатастрофе пять лет назад. Больше родных нет. Замужем не была. Детей нет. В графе «Близкие контакты» лишь несколько имён коллег, ни одного по-настоящему близкого человека. Вся её жизнь – это сплошная работа. Судебные разбирательства и победы.

Я отложил папку и подошёл к окну, сжимая в руке распечатку её фотографии. Такой человек, как она, будет остра, как бритва.

Одинокая волчица, у которой нет привязанностей, которыми можно было бы надавить. Её можно сломать только силой. Или… купить. Но таких не покупают за деньги. Их можно только подчинить. Она уже в пути ко мне на родину. Руслан и Аслан везут её в горы. В мой дом.

Сначала я возжелал её просто как женщину, но теперь понял, что грех не воспользоваться её знаниями и умом.

Я посмотрел на её лицо на фотографии. Упрямое. Страстное.

— Добро пожаловать на Кавказ, – прошептал я, глядя на фото.

И поймал себя на том, что улыбаюсь.

Чистая, хищная улыбка, которую редко кто видел на моём лице. Такая женщина не ляжет под первое слово. Она будет огрызаться, бить копытом, как самый норовистый жеребец в моём табуне. А я умею работать с дикими жеребцами и кобылами. Сначала они рвут повод, потом становятся покладистыми, чувствуя мою руку на холке. Так будет и с ней.

Я уже представил её во всей яростной красе на своей земле: волосы распущены, щёки обожжены солнцем, глаза сверкают яростью.

Со слов Руса она попыталась бежать. Я усмехнулся. Если бы не пыталась, я бы разочаровался.

Но в моём мире, слово мужчины всегда закон. Она ощутит это каждой своей клеткой.

Юрист, московская акула, на самом деле, смешно. В моём мире не работают столичные правила, там действуют и всё решают мужчины.

Но её тонкий, тренированный ум мне пригодится. Ради моего рода, моего имени. И она будет моей женой, прежде всего.

Я уже слышу, как по дворам разнесётся новость: Адам Цхададзе привёз себе русскую невесту.

Пусть языки шипят, пусть завидуют. Мне плевать.

Она тоже будет не рада. Сначала. Конечно же, попробует спорить, пускать в ход умные слова, как ножи.

Я могу её сломать. Ведь сломанная воля не срастается. Но я не хочу ломать, я хочу подчинить. Чтобы однажды проснуться в холодной предрассветной тишине и почувствовать её ладонь у себя на груди. Чтобы добровольно. Без страха. Со знанием: она принадлежит мне, как небо принадлежит вершинам.

Для этого придётся сбить с неё привычный блеск. Отнять каблуки, деловые костюмы, статусные игрушки. Оставить то, что настоящее: верность мне, послушание, покорный взгляд.

На этом фундаменте я построю новую женщину. Мою женщину. Самое сложное – это будет первый день. Когда самолёт опустится на мою родину, когда горный воздух ударит ей в лицо, она поймёт: путь назад отрезан.

Я приеду следом и встречусь с ней. Первый взгляд сразу расставит всё по местам. В нём будет всё: угроза, власть, и то, что женщины чувствуют кожей всем своим существом – обещание.

Она обязательно дрогнет. Может, уцепится за остатки гордости, плюнет мне в лицо. Что ж… будет интересно. Главное, чтобы огонь в её глазах не погас совершенно. Мне нужна жаркая женщина, не пепел.

С того момента, как я увидел Алису, мир стал другим. В горах говорят: если орёл выбрал себе пару, он будет биться за неё до крови. Я и есть орёл. И я уже расправил крылья.

* * *

— АЛИСА —

Воздух в салоне самолёт казался мне слишком густым. Это всё из-за напряжения и моего страха. Каждый вдох давался с трудом, отравленный безысходностью.

Я сидела в удобном кресле в обществе Руслана и Аслана, и чувствовала, как стены салона медленно, но верно смыкаются вокруг меня.

Столица быстро осталась где-то далеко внизу, а вместе с ним – и последняя надежда на спасение.

Впереди была Карачаево-Черкесия, и тот, кто посмел отдать приказ о моём похищении, тот, чья воля управляла этими двумя придурками.

План, рождённый от отчаяния, кричал о необходимости действовать. Сейчас или никогда.

Я сделала вид, что поправляю подол платья, и тихо, почти шёпотом, сказала Руслану:

— Мне нужно в туалет.

Его тёмные, как маслины, глаза изучающе остановились на мне. Он молча кивнул Аслану, жестом приказывая сопровождать меня. В груди все сжалось в комок. Но я была готова.

— Ты серьёзно? Мы в небе на десяти тысячах метрах над землёй, – фыркнула я, вкладывая в голос всю возможную дерзость, которую только могла изобразить. – Отсюда мне не сбежать! Мне нужно уединиться... Пожалуйста.

Последнее слово прозвучало искренне, я действительно умоляла. Руслан задумался на мгновение, его взгляд скользнул по крошечным окошкам, за которыми простиралось небо. Риск, казалось, был нулевым. Он кивнул, коротко и деловито.

— Не задерживайтесь.

Сердце рванулось в грудной клетке, как дикий зверь, почуявший свободу.

Я встала, стараясь, чтобы ноги не дрожали, и прошла между креслами, ощущая на спине тяжёлый взгляд Аслана.

Дорога показалась бесконечной. Хотя до туалета всего пять шагов. Наконец, я защёлкнула замок в крошечной кабинке, прислонилась спиной к прохладной двери и закрыла глаза, пытаясь перевести дух.

План. Нужно было написать записку. Чем? Карандаша нет, ручки нет. В панике я обыскала маленькое пространство. Полка, бумажные салфетки, жидкое мыло… Мыло! Цветное, розовое, в дозаторе. Бинго!

Пальцы дрожали, когда я нажала на рычаг. Густая розовая масса с резким цветочным ароматом вылилась мне на ладонь. Я схватила плотную бумажную салфетку и, используя палец, стала выводить буквы. Мыло ложилось неровно, расплываясь, но текст читался.

«Помогите! Меня похитили! Алиса Орлова! Позвоните сюда...»

Я вывела номер моего друга, капитана полиции Артёма.

Единственная ниточка, которая могла спасти меня.

Сложила салфетку вчетверо, стараясь, чтобы надпись не размазалась, и зажала её в кулаке, словно самый драгоценный бриллиант.

Выйти было страшнее, чем зайти. Я сделала глубокий вдох, распахнула дверь и… буквально столкнулась со стюардом в белоснежной рубашке. Молодой парень с беззаботной улыбкой, уносил пустой стакан.

Адреналин ударил в голову. Идеальный шанс!

— Ой, извините! – воскликнула я и нарочно, будто споткнувшись, сделала резкое движение вперёд, вкладывая в него весь свой вес.

Он инстинктивно подставил руки, чтобы поддержать меня. В этот миг, в суматохе касаний, я сунула ему в руку смятый, ещё влажный от мыла комочек. Наши глаза встретились на долю секунды. В его взгляде было недоумение. В моём же взгляде была безмолвная мольба.

— Всё хорошо, – улыбнулся он, ничего не поняв.

Я прошла мимо, не оглядываясь. Каждый шаг отдавался в висках громким стуком. В груди бушевал ураган. Просто дикая смесь животного страха и ликования. Всё получилось! Чёрт возьми, получилось! Я обхитрила их! Эти громилы – лохи, и этот их таинственный босс самый главный лох… Они думали, что сломали меня? О, нет.

Я вернулась на свое место, стараясь дышать ровно. Руслан и Аслан проводили меня тяжёлыми, подозрительными взглядами. Я опустила глаза, делая вид, что смотрю в иллюминатор, а сама чувствовала, как по моей спине ползут ледяные мурашки. Они что-то почуяли?

И вдруг… К нам подошёл стюард. Его лицо было серьёзным, без тени прежней беззаботности. В его протянутой руке лежала та самая, розоватая от мыла, салфетка.

— Руслан Багратионович, вот, – обратился он к Руслану, и моё сердце остановилось. Потом стюард посмотрел на меня и сказал, обращаясь уже ко мне: – Я дорожу своей работой. И никогда не предам этих людей.

Мир замер. Кровь отхлынула от лица, застучав в ушах.

Руслан медленно, словно наслаждаясь моментом, взял салфетку. Развернул. Он пробежался взглядом по кривым буквам. Потом он поднял на меня тяжёлый взгляд.

— ОН, – тихо, но так, что каждый звук впивался в кожу, произнёс Руслан, – будет очень недоволен вашим поведением, Алиса Юрьевна.

Что-то во мне оборвалось. Страх сменился чистой, белой яростью. Я больше не могла себя сдерживать.

— Вы явно не в курсе, что есть статья 126 УК РФ! – выдохнула я, и мой голос прозвучал жёстко, по-прокурорски, заставив даже Аслана насторожиться. – За похищение человека вам всем грозит до двенадцати лет. Но я сделаю так, что вам двоим, и вашему козлу, что это придумал, и всем пособникам, – я одарила гневным, испепеляющим взглядом молодого стюарда, – дали пожизненное!

Мужчины лишь переглянулись. И усмехнулись. Спокойно, снисходительно, будто выслушали бред капризного ребенка. Эта их уверенность была страшнее любой угрозы.

— Сделай нам чаю, – абсолютно обыденным тоном попросил Руслан стюарда.

Тот кивнул и удалился. Я осталась сидеть, сжав руки в кулаки до побеления костяшек. Ярость, горькая и обжигающая, кипела во мне, вытесняя последние остатки страха. Хорошо. Очень хорошо. Если они играют по своим диким, горным законам, где всё решает сила, то я найду, как ударить в ответ.

Они ошиблись, приняв меня за испуганную овечку. Они не знали, на что способна женщина, у которой отняли всё.

Понадобится, спалю к чертям всю их республику.

Глава 4

* * *

— АЛИСА —

Три с половиной часа адского ожидания.

Я сидела, вглядываясь в иллюминатор, пытаясь по едва заметному наклону крыла угадать наш курс.

Вот под нами проползли заснеженные пики, ущелья, в которых тонули облака. Сердце замирало. Значит, близко. Вот-вот и шасси коснутся посадочной полосы где-нибудь в укромном горном аэропорту, где меня сдадут с рук на руки тому самому «козлу».

Но когда самолёт пошел на снижение, а внизу раскинулась не горная чаша, а довольно плоская равнина с ухоженными полями, меня пронзила первая искра недоумения.

А когда я увидела огромные буквы «МИНЕРАЛЬНЫЕ ВОДЫ», моему удивлению и вовсе не было границ.

«Минеральные Воды? Но это же Ставропольский край…»

Я невольно повернулась к Руслану. Тот, словно угадав мой вопрос, снисходительно ухмыльнулся.

— Удивлены, Алиса Юрьевна? В Карачаево-Черкесии аэропорта нет. Пока. – Он сделал паузу, давая информации усвоиться. – Но к две тысячи двадцать девятому году, обязательно его построят. Будет как в Сочи. А пока… дальше мы поедем на машине. Примерно два часа пути до города Карачаевска.

Он посмотрел на моё бледное, вытянувшееся лицо и добавил с какой-то зловещей легкостью:

— И не кисните. Вам понравится путешествие. По дороге очень красивые виды. Горы, реки… Дух захватывает.

Красивые виды. Дух захватывает. Да у меня от одной их наглости дух уже захватывало!

Но сквозь ярость и страх пробивался упрямый, наглый росток надежды.

Минеральные Воды! Это не глухомань, не секретный объект. Это крупный транспортный узел. Здесь люди. Здесь полиция. Здесь можно крикнуть, убежать, сунуть записку в чью-то руку!

У меня появился ещё один шанс. Пусть крошечный, пусть отчаянный, но шанс!

Я сжала пальцы, чувствуя, как адреналин с новой силой заставляет кровь бежать быстрее. Я должна быть готова. Должна искать любую возможность.

Но мои надежды начали таять, едва мы сошли с трапа. Снова никакого досмотра, никакого паспортного контроля. Наш маленький поток пассажиров был вежливо, но твёрдо отделён от основной массы.

У самого трапа, игнорируя все правила, нас уже ждал огромный чёрный внедорожник, похожий на бронированного скарабея. С затемнёнными стеклами, мощным кузовом. Он дышал угрозой и безнаказанностью.

Аслан грубо взял меня под локоть и направил к машине. Дверь открылась.

— Вам на заднее, – коротко бросил он.

Меня втолкнули в салон, пахнущий кожей и терпким парфюмом. Аслан опустился рядом, отсекая мне путь к отступлению. Руслан сел на переднее пассажирское сиденье рядом с молчаливым, квадратным по фигуре водителем, чьё лицо я так и не разглядела.

Двери захлопнулись с глухим, окончательным звуком. Щёлкнули замки. Я оказалась в роскошной, движущейся тюрьме.

Водитель тронулся с места плавно, почти бесшумно. Выехав за пределы аэропорта, мы устремились по широкой трассе.

Впереди, на горизонте, уже вырисовывались величественные, покрытые дымкой синие громады гор. Те самые «красивые виды».

Но я не смотрела на горы. Я выискивала взглядом полицейские машины, смотрела на каждый дорожный знак, каждую заправку, каждое придорожное кафе, как на возможный островок спасения.

Аслан сидел неподвижно, как изваяние, но я чувствовала его звериную внимательность ко мне.

Руслан что-то тихо говорил по телефону на своём гортанном языке. Слова «всё в порядке», «скоро» долетали до меня обрывками.

Я откинулась на кожаном сиденье, прикрыв глаза, делая вид, что смирилась. Но внутри меня бушевала буря.

Нет, ребята, рано вы празднуете. Вы привезли меня на большую землю. И я найду способ вырваться.

Пусть эти горы станут им могилой, а не крепостью. Я этого добьюсь.

Сволочи позорные.

* * *

Каждый километр, каждый поворот, приближающий меня к зловещему пункту назначению, ощущался как петля на шее, затягивающаяся все туже.

Надежда превращалась в жгучее, паническое отчаяние. Нужно было действовать. Сейчас.

Я сделала глубокий вдох, собирая остатки сил для спектакля.

— Я голодна, – заявила я, и голос мой прозвучал хрипло и устало. – Хочу есть и пить. Ещё мне надо умыться… Меня тошнит от этой дороги.

Руслан, не поворачиваясь, ответил с ледяным спокойствием, от которого я готова была кричать:

— Потерпите, Алиса Юрьевна, ехать недолго.

«Потерпите». Это слово стало последней каплей. Ярость, копившаяся все эти часы, прорвалась наружу с силой пробудившегося вулкана.

— Я не могу терпеть! – взорвалась я, и мой крик прозвучал оглушительно в замкнутом пространстве. – Вы меня похитили! Так будьте любезны обеспечить нормальными условиями! Или ваш босс получит измождённую, грязную и голодную пленницу!

Руслан медленно повернул голову, и его тёмные глаза без единой эмоции уставились на меня.

— Вы попробуете сбежать, – констатировал он, будто читал мои мысли, как открытую книгу.

Рядом хмыкнул Аслан, да ещё так презрительно. Этот звук, эта мужская уверенность в своей полной власти, добили меня.

Я повернулась к нему, чтобы швырнуть в его ухмыляющуюся рожу очередную порцию ненависти, и вдруг… взгляд мой зацепился за его кожаную куртку. В расстёгнутом кармане я увидела тёмную, матовую рукоять пистолета.

Сердце не заколотилось, а словно остановилось, замерло на самом краю пропасти. Время замедлилось. Мысль пронеслась со скоростью молнии: «У него оружие. Оно так близко от меня. Это мой шанс».

Адреналин ударил в виски, затуманив разум ясной, холодной целью. Я не думала. Я действовала на чистом инстинкте.

С криком, в котором сплелись все мои страх, ярость и отчаяние, я рванулась к Аслану. Моя рука, будто сама по себе, метнулась к его карману. Пальцы сжались на шершавой, прохладной рукояти. Мужчина ахнул от неожиданности, попытался схватить меня за запястье, но было поздно. Я выдернула пистолет, отпрыгнула к двери, и в следующее мгновение холодный кружок ствола упёрся в затылок Руслана.

— Останови тачку! – заорала я, и голос сорвался на визг. В ушах стоял оглушительный звон. – Живо! Иначе вышибу ему мозги! Я на нервах, и я выстрелю, чёрт вас побери!

В салоне повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь свистом моего собственного дыхания. Я вся дрожала, как в лихорадке, но рука с оружием была твёрдой.

Я впилась взглядом в затылок водителя, видя, как напряглись его плечи.

Руслан не шевельнулся. Он сидел всё так же прямо, будто к его виску приставили не оружие, а букет цветов.

— Алиса Юрьевна… – тихо, почти ласково начал он.

— Молчи, сволочь! – прошипела я, с силой прижимая ствол. – Ни слова! Останавливай машину! Сейчас же! Я, мать вашу, не шучу!

Я видела, как сжались кулаки Аслана. Он был готов в любой миг ринуться на меня. Но пистолет у затылка его лидера сковывал его.

Водитель медленно, слишком медленно, начал прижиматься к обочине. Сердце колотилось где-то в горле, крича: «Получилось! Получилось!»

Но я не видела лица Руслана. Не видела его глаз. А в них, холодных и расчётливых, не было ни капли страха. Лишь терпеливое ожидание и… предвкушение.

Машина с шипением тормозов съехала на обочину, подняв облако пыли. Сердце колотилось в груди, как бешеный молот, выбивая ритм свободы.

— Разблокируй двери! – скомандовала я, не отрывая ствола от затылка Руслана.

Щелчок центрального замка прозвучал как выстрел. Победа. Она уже так близко.

— А что дальше? – спокойно, как будто мы обсуждали прогноз погоды, спросил Руслан. – Вы без денег, Алиса Юрьевна. Без документов. На трассе. Одна.

Он медленно повернул голову, насколько это позволял ствол, и его взгляд был тяжёлым и пронзительным.

— Поверьте, тут ездят не добрые дяди... А до ближайшего пункта полиции не одна сотня километров по незнакомой местности.

В его словах была жуткая, неумолимая логика. Но я плевать хотела на логику! Я дышала свободой, ощущала ее вкус на губах, пыльный и горький, но такой желанный.

— Это уже не ваша забота! – прошипела я. А потом заявила к их удивлению: – И с чего вы решили, что из тачки выйду я? Вы двое, входите. Руслан пока у меня в заложниках. Живо!

Водитель с яростью открыл двери, но не вышел.

Свежий ветер ворвался в салон. Еще секунда и они покинут машину.

— Всё, хватит этого балагана. Аслан, забирай у неё пушку, – раздался тихий, но железный приказ Руслана.

И всё рухнуло в одно мгновение. Аслан, сидевший до этого как изваяние, рванулся с места с грацией и скоростью ягуара. Его огромная рука с железной хваткой впилась в моё запястье, сжимая так, что кости затрещали. Дикая боль пронзила руку. Я вскрикнула, пытаясь вырваться, и в отчаянном, слепом ужасе... нажала на курок.

Щёлк.

Сухой, пустой, унизительный щелчок.

Мозг отказался верить. Я начала жать снова и снова, вкладывая в палец всю свою ярость, всю ненависть, всю надежду.

Щёлк. Щёлк. Щёлк.

Пусто. Холодная, безжизненная сталь предательски щёлкала, издеваясь над моим отчаянием.

Из горла вырвался крик, нечеловеческий, это был звук полного краха, разбитой иллюзии, последней черты.

Я кричала, пока Аслан с лёгкостью вырывал у меня из ослабевших пальцев бесполезный кусок металла. Он швырнул пистолет на переднюю панель.

Водитель захлопнул свою дверь. Снова щёлкнули замки.

Я сидела, не в силах пошевелиться, глотая воздух, который больше не пах свободой. Он пах моим собственным страхом.

Руслан медленно повернулся ко мне. Его лицо было спокойным.

— Алиса Юрьевна, – тихо сказал он. – Оружие – это не игрушка. Особенно когда не знаешь, заряжено ли оно.

Он взял пистолет, Аслан передал ему обойму. Он с щелчком вставил её, которую. Теперь я поняла, Аслан держал всё это время в другом кармане обойму. Руслан убрал уже заряжены пистолет в бардачок.

— Теперь вы понимаете, с кем имеете дело? – его голос был мягким, но в нем звучала сталь. – Никто не причинит вам вреда, если вы не будете делать глупостей. Но и побег... невозможен. Смиритесь уже. Вас никто не собирается обижать или унижать.

Я откинулась на сиденье, закрыв глаза. Слёзы жгли веки, но я не дала им пролиться. Нет. Я не смирюсь. Эта неудача не сломила меня. Она лишь показала, что они умнее и опаснее, чем я думала. Но я научусь. Я буду умнее. Я найду их слабое место.

И когда найду, обязательно сожгу их проклятый мир дотла.

Глава 5

* * *

— АЛИСА —

Город Черкесск возник за стеклом как мираж, бледный и невзрачный после московского масштаба.

Пятиэтажные хрущёвки, редкие административные здания, широкие, но почти пустынные проспекты.

Не город, а большая деревня, растянувшаяся у подножия величественных гор.

Я ловила себя на том, что бессознательно ищу знакомые бренды, яркие вывески, суетливую толпу, короче, любые признаки привычной мне жизни. Но здесь всё было иным, приглушённым, как будто выцветшим на солнце.

Я мысленно составляла карту, впитывая каждую деталь: поворот у рынка, здание с вывеской банка, мост через реку. Но к моему удивлению, в городе мы не задержались. Внедорожник, не сбавляя скорости, промчался по центральной улице и вырвался на другую трассу, которая серой лентой потянулась вверх, в синеющую громаду гор.

Я уже ничего не спрашивала. Слова были бессмысленны. Я молчала и запоминала. Каждый поворот, каждый встречный знак. Каждый километр, отдалявший меня от свободы и цивилизации.

И вот началось восхождение. Дорога вилась змеёй по склону, выписывая опасные серпантины. Слева каменная стена, справа пропасть, в глубине которой серебристой нитью змеилась река.

Москва с её смогом и суетой осталась где-то в другом измерении, в другом мире, который уже казался мне сном.

Потом я увидела его. Самый настоящий аул. Прилепившийся к самому склону, как ласточкино гнездо.

Это была не деревня и не село.

Всего одна улица, петляющая вдоль обрыва, застроенная не деревянными избами, а основательными, древними на вид каменными домами под тёмной черепицей.

Резные балконы, увитые диким виноградом, и маленькие, как бойницы, окна, смотрящие в долину.

Суровая, аутентичная красота, от которой защемило сердце тоской по чему-то простому и недоступному. Но всего на миг, потом сразу отпустило.

Машина медленно подкатила к одному из таких домов, больше напоминавшему небольшую крепость.

Высокий каменный забор, массивные, глухие ворота из тёмного металла. И прежде чем я успела что-то сообразить, мой взгляд зафиксировал маленькие, но отчётливые чёрные полусферы на столбах. Камеры. Их было много. Они смотрели на подъездную дорогу, на ворота, на соседние дома.

Полный контроль. Надежда, теплившаяся внутри, снова дрогнула.

Пока мы ждали открытия ворот, случилось нечто неожиданное.

Со стороны улицы послышались радостные крики.

К машине сбежались и приехали на велосипедах дети, от малышей лет пяти до долговязых мальчишек одиннадцатилетнего возраста. Они со смехом начали хлопать ладошками по бортам внедорожника, их счастливые, загорелые лица прилипали к стеклам.

— Дядя Руслан приехал! Дядя Руслан! – разобрала я их восторженные крики.

И самое странное каменные лица моих похитителей дрогнули. Аслан широко ухмыльнулся, а Руслан, выглянув в окно, что-то крикнул им в ответ на их языке, от чего детский гомон стал ещё громче. В этот миг они были не похитителями, а просто дядьками, вернувшимися домой.

Эта картина была одновременно трогательной и пугающей. Здесь, в этом ауле, они были своими. А я тут совершенно чужая. Чужая с большой буквы.

Наконец, массивные ворота поднялись, и мы въехали в просторный, закрытый со всех сторон гараж, где стояла ещё одна машина.

Двигатель заглох. В наступившей тишине Руслан обернулся ко мне.

— Мы на месте, Алиса Юрьевна. Теперь можно выходить. Я передам вас в надёжные руки… одной женщины. Она вам всё покажет и хорошо накормит. Только слушайтесь её.

Его взгляд стал твердым.

— И без глупостей. Женщины у нас более суровые, чем мужчины.

У меня внутри все переворачивалось. Мне хотелось выкрикнуть всё, что я о нём думаю, послать его в задницу вместе с его «надёжными руками». Но я смолчала. Лишь сжала челюсти до хруста, чувствуя, как гнев бьётся в висках горячими волнами.

«Ничего»,– пронеслось в голове холодной, острой сталью. – «Ничего, сволочи. Я подожду удобного момента. Телефон ли стащу, или тачку угнать смогу. Я в любом случае выберусь. И когда это случится, я приведу сюда таких людей, перед которыми ваши горные твердыни покажутся карточным домиком».

Я кивнула, делая вид, что смирилась. Но в душе бушевал пожар…

Наконец, я покинула этот внедорожник.

Из гаража мы попали прямо в дом. Массивная дверь отворилась бесшумно, впустив нас в прохладный полумрак холла.

Я мгновенно окинула его взглядом, пытаясь понять, куда меня привезли.

Пространство было просторным и странно сочеталось.

Современный ремонт, дорогой паркет под ногами, но при этом традиционные местные ковры с замысловатым орнаментом на стенах и прямо на полу.

В углу стоял огромный, явно старинный сундук, окованный железом, а рядом ультрасовременное кожаное кресло.

На полках рядом с книгами в дорогих переплётах соседствовали старинные кувшины и резные деревянные изделия.

Это был дом человека, который чтит традиции, но не забывает о благах цивилизации. И который явно не бедствовал.

В центре этого странного симбиоза стояла женщина. Неопределенного возраста. Ей можно было дать и тридцать, и все шестьдесят.

Лицо с твёрдым взглядом. Она была замотана в такое количество платков и просторных одежд, что напоминала заботливо упакованный свёрток. Мне на миг стало её жаль, неужто в этом доме так холодно?

Руслан сделал шаг вперёд.

— Маргарита, это Алиса Юрьевна. Она… гостья Адама. Но побудет пока здесь. Позаботься о ней. – Он сделал паузу, и его голос стал жестче. – Но будь с ней строга. У неё дурные манеры.

Я смерила его уничтожающим взглядом, в котором спрессовалась вся моя ярость и презрение.

— Кто бы говорил о манерах, – прошипела я сквозь зубы.

— Я всё сделаю, – безразличным тоном ответила Маргарита.

Но безразличие это было показным. Её взгляд, быстрый и оценивающий, скользнул по моему помятому платью, по растрепанным светлым волосам. И в этом взгляде я ясно прочитала… презрение. Ясное и безоговорочное.

«Пф. Тоже мне, царица нашлась»,– подумала я.

Если она думала, что испугает меня своим видом заклинательницы горных духов, то ошибалась. Я выпрямила спину, включив режим «столичной стервы», который так выводил из себя большинство моих недругов.

— Маргарита, мне нужна чистая одежда, – заявила я, вежливо, но тоном, не терпящим возражений. – Бельё, совершенно новое, с бирками. Хочу принять горячую ванну. Сделайте, пожалуйста, сытный обед. И ещё мне нужен кофе. Чёрный. Без сахара и сливок.

Эффект был впечатляющим. У Маргариты, казалось, дар речи пропал. Она с немым недоумением уставилась на Руслана, словно он привез марсианку, и прошептала что-то на своём языке, закончив фразу явно нелестным эпитетом в мой адрес.

Руслан вздохнул, потёр переносицу, будто у него разболелась голова.

— Это гостья Адама Цхададзе, что непонятного? – произнес он устало, но твёрдо. – Сделай всё, как она просит.

Маргарита гневно раздула ноздри, словно боевой конь перед атакой, и резко кивнула мне, мол, пошли, принцесса несчастная.

Я двинулась за ней, мысленно составляя план.

Горячая ванна и еда это очень и очень хорошо. Но перед тем как что-то пить и есть, мне придется настоять, чтобы они первые пробовали. Моё шестое чувство, обострённое до предела, подсказывало, что в этом «гостеприимном» доме меня могут угостить не только кофейком, но и чем-то более… радикальным.

Например, цианидом.

* * *

Маргарита, не говоря ни слова, повела меня по прохладному коридору.

Я ожидала увидеть гостиную, спальню, кабинет, но она распахнула дверь, и меня оглушила какофония звуков и запахов.

Мы оказались на кухне. Огромной, шумной, дымящейся и кишащей жизнью.

Пять женщин разного возраста что-то яростно рубили, мешали в огромных казанах и жарили на сковородах размером с колесо от УАЗа.

Воздух был густым и пряным, пах мясом, травами и свежим хлебом.

Туда-сюда сновали мелкие дети, а у самой молодой из женщин, лет двадцати пяти, на руках восседал пухлый грудничок, с интересом наблюдавший за кухонной суматохой.

Маргарита зычно рявкнула что-то на своём языке. И наступила тишина.

Пять пар глаз уставились на меня с таким немым изумлением, будто я была пришельцем с Альфа Центавра в неоновом бикини.

Одна из тёток, дородная, с умными насмешливыми глазами, первая нарушила молчание.

— Это что за пугало ты привела, Рита? Надеюсь, Руслан не удумал жениться? – спросила она, обводя мой помятый вид критическим взглядом.

Маргарита-свёрток фыркнула, как разъярённый кот.

— Это девка Адама.

Девка?

Я?

Вот уж нет. Мои нервы были натянуты струной, и это «любезное» обращение заставило их лопнуть.

— Попрошу не выражаться в мой адрес, – прошипела я, и в голосе зазвенела сталь.

— Ой, простите, – без тени раскаяния хохотнула она. – Девушки, это его гостья. Лисой зовут.

Лисой?

Она решила поиздеваться?

— Алиса Юрьевна, – поправила я резко.

Тётки дружно заржали. Этот смех, добродушный и в то же время уничижительный, добил меня.

Они смотрели на меня как на диковинную игрушку, привезённую их мужчиной.

— Поправочка! – прорычала я, перекрывая гогот.

Голос дрожал от ярости.

— Я здесь не по своей воле. Меня похитили. Так что лучше сделайте так, чтобы я смогла спокойно и незаметно уйти. Вам же лучше будет в итоге. Я вижу, что вы сразу увидели во мне врага.

Но моя тирада не произвела ожидаемого эффекта. Тётки снова загоготали. Молодая с грудничком покачала головой, укачивая ребёнка:

— Милая, никто в своём уме не станет перечить желаниям Цхададзе. Лучше будь паинькой. Он наиграется с тобой и отпустит. Бывало.

— Нашла тут пособниц, – фыркнула другая, помешивая что-то в чугунном чане. – Пленница, не пленница. Как Адам решит, так и будет.

Маргарита, довольная произведённым эффектом, хлопнула в ладоши.

— Ладно, хватит болтать! Лаура, принеси в гостевую комнату новую одежду. И бельё нижнее. Обязательно с бирками, – она с насмешкой посмотрела на меня. – Так «гостья» Адама пожелала. Ирма, ты поесть ей организуй. А ты, Суфико, иди-ка ванну набери. Да погорячее.

Та, что помешивала рагу, Суфико, скривила губы.

— Не много ли почестей для этой… гостьи?

— Рус лично распорядился, – отрезала Маргарита, и в её голосе прозвучало предупреждение. – Ну… и Адам узнает всё, что мы делали.

И как по мановению волшебной палочки, тётки активно зашевелились, засуетились, бросив на меня взгляды, в которых смешались любопытство и опаска.

Имя «Адам» подействовало на них сильнее любого приказа.

— Идём, – сказала Маргарита, снова обращаясь ко мне с язвительной ухмылкой. – Покажу я тебе твои… хоромы.

Я молча последовала за ней, сжимая кулаки.

«Наиграется и отпустит»? «Будь паинькой»?

Ну уж нет. Они ещё узнают, какая я «паинька». Эти женщины видели во мне угрозу? Что ж, скоро они поймут, что не ошиблись.

Глава 6

* * *

— АЛИСА —

Маргарита повела меня по лестнице на второй этаж.

Пространство здесь было другим, более строгим, даже я бы сказала мужским, с приглушённым светом и запахом кожи и табака.

Мы не сделали и трёх шагов, как она резко свернула направо, почти уткнувшись в массивную дверь.

— Вот. Это единственная свободная гостевая, – объявила она, с силой толкая дверь. – Вообще, второй этаж полностью мужской. Территория Руслана и его ближних. Не вздумай тут шляться без спроса! Женщинам можно только на первом жить и находиться. Ты… некое исключение, так что не злоупотребляй добрым отношением.

Надо же… Я не знала что похищение – это «доброе отношение». Надо бы проверить законодательство, вдруг я что упустила.

Мы вошли внутрь, и я невольно вслух хмыкнула, окидывая взглядом своё новое «жильё».

«Кстати, нехило живёт Руслан»,– промелькнуло в голове.

Комната была не огромной, но удивительно уютной. Дорогой паркет, стены из светлого камня, и… огромное панорамное окно от пола до потолка, за которым открывался вид, от которого на мгновение перехватило дыхание.

Прямо из окна начинался балкон, а дальше я увидела потрясающий пейзаж. Горный провал, уходящий в глубокое ущелье, на дне которого синело словно драгоценный сапфир, небольшое, но невероятно красивое озеро.

Величественно, живописно и абсолютно безнадёжно с точки зрения побега. Прыгнешь и тебя даже искать не станут.

– Красиво, да? – с едкой усмешкой произнесла Маргарита, словно читая мои мысли. – Полюбуйся. У тебя ванна и туалет свои, вот за этой дверью. Сейчас тебе наберут воды, помоешься с дороги. Еду и одежду сюда принесут. И запомни! Не выходи, если никто не позовёт. Нечего тебе по мужским владениям шастать.

Она развернулась и вышла, оставив меня наедине с молодой девушкой, которая молча вошла в ванную комнату. Послышался шум воды.

Я подошла к окну и прижала ладонь к прохладному стеклу.

Где-то там, за этими величественными горами, была моя Москва. Её суета, её бесконечные пробки, её кофейни с латте… Мои враги, мои коллеги, суды… Как же мне сейчас всего этого не хватало.

«Ничего, Алиса,– сказала я сама себе, глядя на своё бледное отражение в стекле. – Ситуация, конечно, дерьмо, но вид тут шикарный. Побег усложняется, но не отменяется. Сначала нужно выяснить, кто такой этот загадочный Адам, и почему его имя действует на всех как удар электрошокера».

Отвернулась от красивого вида и пошла в ванную. Девушка украдкой бросила на меня любопытный взгляд. Я постаралась придать своему голосу максимально беззаботные нотки:

— Красота-то какая! А как звать того, кому принадлежит этот роскошный вид? Адам? Он тут ведь самый главный? Или есть кто выше?

Девушка вздрогнула, словно я ткнула в неё иголкой, и замотала головой, не поднимая глаз. Видимо, простое упоминание его имени было здесь равносильно святотатству.

Что ж. Значит, придётся действовать тоньше. Я вернулась к окну с видом на горы и снова посмотрела на озеро внизу.

Да, отсюда не сбежишь. Но ведь никто не говорил, что будет легко.

* * *

— АДАМ —

Мой джип съел последний километр серпантина, и родной аул встретил меня приглушёнными предрассветными огнями, вписавшимися в бархатную темень гор.

Я заглушил мотор, и наступившая тишина показалась мне громче любого московского гула. Дверь открылась, и я вышел, вдохнув полной грудью знакомый, родной воздух, пахнущий дымом очага, землёй и свободой.

Меня встретили молча. Руслан, Аслан и ещё пара моих парней, как всегда безмолвные, надёжные тени, выросшие из сумерек.

Мы не были многословны. Вся необходимая информация передавалась взглядами и кивками. Я бросил ключи от машины Аслану и направился к дому, попутно скидывая с плеч дорогой, но душный пиджак, настоящее ярмо чужой жизни.

— Она здесь? – спросил я, не поворачиваясь, обратился к Руслану. Больше мне ничего не было нужно знать в эту секунду. Хотя я знал ответ, но должен был контролировать ситуацию.

— Да. Пока в моём доме, – последовал лаконичный ответ у меня за спиной.

Я кивнул, удовлетворённый. Так и должно было быть. Пока.

— Хорошо. День пусть у тебя побудет, а к ужину приведи её в мой дом.

Мы вошли в прихожую. Я с наслаждением потянулся, чувствуя, как усталость потихоньку отпускает.

— Кстати, нормально всё прошло? Не было накладок? – осведомился я, хотя уже читал ответ в сдержанном напряжении Руслана.

— Пока ехали, она пыталась несколько раз сбежать, – доложил он, и в его голосе я уловил тень уважения, смешанную с досадой.

Я не смог сдержать улыбки. От этих слов по телу разлилось долгожданное тепло.

— Другого я и не ожидал, – признался я. – Если бы она не пыталась, я бы усомнился в правильности своего выбора.

Огненный, неуёмный характер. Идеальная женщина. Но не для того, чтобы сломать. А для того, чтобы приручить эту молнию.

Я прошёл в свой кабинет, сбрасывая на ходу оковы цивилизации – часы, запонки.

— А сейчас, – обернулся я к Руслану, стоявшему в дверях, – скажи, баня готова?

— Как и всегда.

Мне нужно было очиститься. Прийти в себя. Приготовиться к главной встрече.

* * *

— АЛИСА —

Следующий день тянулся мучительно медленно.

Моя роскошная клетка, несмотря на весь свой комфорт, начала действовать на нервы.

Я проверила здесь всё как заправский сыщик, облазив каждый сантиметр комнаты вдоль и поперек. Проверяла розетки, заглядывала за картины и светильники. Искала скрытые камеры, прослушку. Вдруг эти горные эстеты планировали шантаж? Или что похуже.

Результата ноль. Ничего. Либо эти ребята были чертовски профессиональны, либо… либо они были настолько уверены в своей власти, что не видели смысла в подобных мелочах. Вторая мысль была куда неприятнее.

Но удача всё-таки улыбнулась мне. В ванной. Я внимательно рассмотрела мыльницу. О, это была не просто мыльница! Это было произведение искусства. Кованая фигурка орла с распростёртыми крыльями. Тяжёлая, увесистая. Клюв был выкован до бритвенной остроты. Идеально, чтобы зарядить этим куском металла по башке одного из этих амбалов.

«Если этот Адам вздумает поиграть в хозяина гор и пожелает интимной близости со мной, он получит сюрприз»,– с мрачным удовлетворением подумала я, бережно пряча птичку под подушку.

Теперь оставалось только ждать. Сидеть и ждать у моря погоды, а точнее, у горного провала, в обществе нарастающей паники и ярости.

И дождалась.

После обеда дверь распахнулась без стука, и в комнату вплыл знакомый «сверток». Маргарита в сопровождении двух других тёток, закутанных в свои бесконечные ткани, внесли поднос с едой.

Маргарита остановилась посреди комнаты, уперев руки в бока. Её взгляд скользнул по мне с нескрываемым презрением.

— Не рассиживайся, – проскрипела она. – Сегодня на ужин тебя ждёт Адам Тимурович. Оденься подобающе. И не позорь нас.

Одна из тёток с издевательской почтительностью бросила на кровать охапку одежды. Длинное, тёмное, витиевато расшитое платье, какие-то платки, рулоны непонятной ткани и… мягкие, похожие на тапочки, туфли без каблука. Настоящий наряд для рабыни из горного гарема.

Я сделала вид, что меня это вообще не касается.

Устроилась поудобнее в кресле у окна и продолжила смотреть на озеро, демонстративно игнорируя их присутствие. Но внутри всё сжалось в тугой, холодный комок.

Скоро я встречусь лицом к лицу с тем, кто посмел меня похитить. С будущим покойником, если быть точнее.

— Чтобы всё это было на тебе через три часа, – бросила Маргарита на прощание, и они удалились, оставив меня наедине с этим тряпьём и с тяжёлой холодной сталью под подушкой.

Вопрос: как пронести с собой орла?

Чёрт… Не выйдет. Птичка останется здесь.

Взгляд упал на столовые приборы, и я улыбнулась.

Что ж, Адам Тимурович. Готовься. Твоя «подобающе одетая» гостья придёт к ужину с сюрпризом.

И вот, время пришло.

Я облачилась в их местное платье – тёмное, тяжёлое, расшитое примитивными, но яркими узорами.

Выглядела я в нём, вероятно, как жрица какого-нибудь мрачного горного культа.

На все эти платки и шали я с презрением фыркнула, пусть сами в них кутаются, как мумии.

Обулась в мягкие туфли, и в правую сунула столовый нож, прихваченный с подноса за обедом. Он отлично лёг вдоль стопы. Было тревожно, но обнадёживающе. Волосы собрала в тугую косу, идеальную, чтобы хлестнуть ею по лицу или задушить, если что.

Готово. Ожидание стало невыносимым. Я стояла посреди комнаты, как смертник в камере, глядя, как за окном медленно гаснет день, окрашивая горы в багровые и фиолетовые тона.

Наконец, в коридоре послышались уверенные шаги. Дверь открылась без стука. На пороге стоял Руслан.

Я окинула его язвительным взглядом, и желчь подступила к горлу. Сдержаться было невозможно.

— Что, пошёл отдавать хозяину его добычу? – выдохнула я, вкладывая в голос всю свою ненависть. – Как псина, которая охотится для своего хозяина. Ты ведь такой, да, Руслан? Принеси, подай, молчи и служи.

Мужчина проигнорировал мои слова, будто не меня, а муху услышал.

Его взгляд скользнул по моему платью, задержался на тугой косе, и он коротко кивнул, будто ставя галочку в чек-листе «пленница одета».

— Идите за мной.

Что оставалось? Я пошла.

Мы вышли из дома в прохладный вечерний воздух. Двор был большим, мощёным.

Руслан повёл меня под каменным навесом, густо увитым диким виноградом, чьи листья шептались над головой, словно предупреждая о чём-то.

Мы пересекли двор и оказались перед другим домом, таким же большим, суровым, сложенным из серого камня.

Домом горного козла, как мысленно окрестила его я.

Но внутри… Внутри всё было иначе. Если дом Руслана был аскетичной крепостью, то это было логово царя зверей.

Дорогие ковры, тёмное полированное дерево, массивная резная мебель. Воздух пах кожей, дымом и дорогим мужским парфюмом.

Руслан провёл меня в гостиную.

Огромный камин, в котором весело потрескивали поленья, отбрасывая танцующие тени на стены.

Мягкие кожаные кресла, диван и… круглый стол, накрытый на двоих. Белая скатерть, хрустальные бокалы, серебро.

Романтичная обстановка для свидания с похитителем. Тошнотворно.

— Будьте здесь, – приказал Руслан и вышел, оставив меня одну.

Я тут же начала лихорадочно осматриваться, ища глазами что-то тяжёлое, острое. Подсвечник? Слишком громоздкий. Вазу? Можно, но шумно. Я уже потянулась к тяжёлому декоративному блюдцу из тёмного камня, как вдруг…

Другая дверь в гостиную, та, что была в тени, распахнулась. Резко, внезапно, без единого звука. И в помещение вошёл ОН.

Моё дыхание перехватило. Все мои планы, вся бравада разом испарились, уступив место первобытному, животному страху.

Я поняла, что это есть… Адам.

Он был… огромным. Мощным, как скала. Широкие плечи, казалось, заполнили весь дверной проем. Он был одет в простую тёмную рубашку и такие же штаны, но на нём это выглядело дороже любого смокинга.

Лицо с резкими, словно высеченными из гранита чертами, смуглой кожей и жёсткой линией скул.

Тёмные волосы, чуть вьющиеся зачёсаны назад, проседь на висках, придававшая ему вид не возраста, а веса.

И глаза… Холодные, пронзительные, цвета самой тёмной ночи, в которой тонут любые надежды.

Он не был страшен в смысле уродства. Нет. Он был пугающе привлекателен, как сама смерть, когда смотришь ей в лицо. Но его аура… Она была плотной, подавляющей. Аурой человека, который привык владеть. Привык, что его слово всегда закон. Привык, что все вокруг его собственность.

Он остановился напротив меня, и его взгляд, тяжёлый и неспешный, прошёлся по мне с головы до ног. В нём не было ни любопытства, ни восхищения. Была лишь холодная оценка. Осмотр своей новой вещи.

Я застыла, чувствуя, как нож в туфле внезапно стал казаться смешной и бесполезной игрушкой.

Вся моя храбрость ушла в пятки, которые отчаянно замерли, упираясь в пол.

Я была готова встретиться лицом к лицу с бандитом, психопатом. Но я не была готова к… нему.

Глава 7

* * *

— АЛИСА —

Страх, холодный и липкий, отступил под накатившей волной ярости.

Как он смеет смотреть на меня так, будто я его собственность? Будто он купил меня на рынке?

Я вдохнула полной грудью, расправила плечи и встретила его тяжёлый взгляд своим, полным такой ненависти, что воздух, казалось, затрещал от напряжения.

Говорить первой? Нет уж, много чести для похитителя.

Мужчина усмехнулся. Нешироко, одними уголками губ. Плавным, почти лаконичным жестом он показал на стол.

— Прошу.

Холодная усмешка сорвалась с моих губ. Принято. Решение было молниеносным и окончательным. Я не прикоснусь к его пище.

«Раздели со мной хлеб и вино, и стань мне другом».

А этот человек, он мой враг. И я не стану делить с ним трапезу, как не стала бы делить её с палачом перед казнью.

Я молча опустилась на галантно отодвинутый для меня стул, сложив руки на коленях. Поза была неестественно прямой, поза обвинителя на суде. Я ждала. Ждала, когда же начнётся это цирковое представление под названием «оправдание горного царька».

Он опустился напротив. И, наконец, заговорил. Голос был низким, но, чёрт возьми, приятным.

— Моё имя – Цхададзе Адам Тимурович.

Он сделал паузу, давая имени врезаться в сознание. Я не моргнула.

— Я, глава этого аула. Самого сильного, многочисленного и древнего в этих горах. Здесь я – власть. Здесь я – сила. Я судья и палач для тех, кто посмеет перечить или нарушать установленные законы и порядки.

Он говорил это без хвастовства, просто констатируя факт, как о погоде. Но мне было плевать. Пусть мнит себя Наполеоном в пижаме из овечьей шерсти.

Мы живём в современной стране, где есть президент, федеральные суды и прокуратура. И я, как юрист, прекрасно знала: этот местный князёк может лишиться своего трона по одному щелчку пальцев из Москвы.

Нужно лишь грамотно составить заявление и донести его до самых верхов.

Я мысленно уже писала его, глядя в его надменное лицо.

Он разлил по бокалам вино. Рубиновое, густое. Бутылка была старинной, без этикетки, явно что-то элитное, коллекционное.

Я оценила это профессиональным взглядом, но мои руки даже не дрогнули. Они остались сложенными на коленях.

Он отрезал сочный кусок баранины, от которого поплыл дурманящий аромат и положил себе кусок. Отрезал и для меня.

Затем он взял бокал и поднял его в мою сторону. Его взгляд был тяжёлым, испытующим.

— Попробуйте это вино. Оно бесподобное. И баранина… молодая, сочная. Вы не пожалеете.

— Воздержусь, – мой голос прозвучал как удар хлыста по замерзшему воздуху. – Лучше быстрее ешьте и пейте, чтобы мы, наконец, поговорили о вашем бесчинстве. И да, – я сделала небольшую, ядовитую паузу, – крайне неприятного вам аппетита, Цхададзе Адам Тимурович.

Я откинулась на спинку стула, всем своим видом, поджатыми губами, холодным взглядом, демонстрируя абсолютное презрение и к нему, и к этой жалкой пародии на романтический ужин.

Его темные глаза, до этого спокойные, полыхнули опасным огнём. В них мелькнуло что-то первобытное, дикое. Но губы медленно изогнулись в улыбке. Страшной. Дьявольской. Улыбке хищника, который только что получил подтверждение, что его добыча с характером.

Он медленно, не отрывая от меня взгляда, поднёс бокал к губам и сделал крошечный глоток.

— Как пожелаете, Алиса Юрьевна, – произнёс он тихо, и в его голосе зазвучала сталь. – Но разговор будет долгим. Очень долгим. И да, вам ещё предстоит разделить со мной не одну трапезу.

И после этих слов совершенно невозмутимо и не спеша он принялся за трапезу, и это была самая изощренная пытка, которую я могла себе представить.

Адам ел, но не просто поглощал пищу, а вкушал её со смаком, с какой-то первобытной, почти животной грацией. Его мощные, но удивительно точные движения завораживали и бесили одновременно.

Он отрезал кусок молодой баранины, и та буквально таяла под лезвием ножа, сочась прозрачным соком. Аромат дымка и незнакомых пряностей щекотал ноздри, вызывая предательское слюноотделение. Он поднёс кусок ко рту, и я невольно проследила за этим движением. Жевал он медленно, наслаждаясь, его тёмные глаза с насмешливым вызовом смотрели на меня.

Помимо мяса на столе стояли тарелки с закусками, от которых у меня свело желудок.

Незнакомые лепёшки с хрустящей корочкой, густая паста из фасоли и грецких орехов, солёные пирожки с сыром и зеленью, маринованные дикие груши. Всё это выглядело простым, но дразняще аппетитным.

Он запивал еду вином. Рубиновым, тёмным. Делал он это неспешно, маленькими глотками, и я с яростью отметила, что на его лице не появлялось ни малейшей гримасы дискомфорта. Ведь я смотрела на него с гневом, любой бы уже подавился или смутился. Но не этот варвар.

Он был абсолютно спокоен, как скала, и его невозмутимость действовала мне на нервы сильнее любой угрозы.

Я сидела, сжимая под столом кулаки так, что ногти впивались в ладони. Внутри всё кипело. Злость на него, этого наглого варвара, устроившего театральное представление из ужина, пылала внутри меня. Злость на себя и на свою беспомощность, злость на страх, который холодной змеёй скользил по позвоночнику, несмотря на всю мою ярость.

И тогда, в полной тишине, нарушаемой лишь потрескиванием поленьев в камине, раздалось предательское громкое урчание. Мой желудок, не выдержав пытки ароматами, громко и недвусмысленно заявил о своем пустом состоянии.

Пламя в глазах Адама вспыхнуло ярче.

Уголки его губ поползли вверх, складываясь в дьявольскую, самодовольную ухмылку.

— В голоде нет ничего привлекательного. Поешьте, Алиса, – произнёс он низко, его голос прозвучал как ласковый удар бича. – Гордость – это плохая приправа к еде.

— На данный момент моя гордость – единственное, что у меня есть, – выпалила я, чувствуя, как горит лицо. – И я не собираюсь променивать её на вашу… баранину и вино.

Он медленно отпил вина, его взгляд скользил по моему лицу.

— Все, что у вас есть? – он мягко переспросил. – Ошибаетесь, Алиса Юрьевна. У вас есть вы, есть ваша жизнь. И я пока ещё решаю, насколько она будет… комфортной. Отказ от пищи – это первый шаг к лишению удобств. А гордостью вы сытой не будете. Рано или поздно вы сломаетесь. Все ломаются.

Он отодвинул тарелку, трапеза была окончена.

Он не просто наслаждался едой. Он демонстрировал мне свою власть. Власть над пищей, над ситуацией, надо мной. И самое ужасное, что это работало.

Голодный спазм вновь свёл желудок, и я с ненавистью осознала, что он прав. Я не смогу держаться вечно. Но я умру, прежде чем дам ему это удовольствие, увидеть, как я ломаюсь.

— Все ломаются? – хмыкнула я. – Все, да не все. Я очень крепкий орешек. Вам я не по зубам.

Он рассмеялся.

* * *

Отсмеявшись, мужчина сделал последний глоток вина, отставил бокал и откинулся на спинку стула, сцепив сильные пальцы на столе.

Его взгляд, тяжёлый и пронзительный, впился в меня. Казалось, он пытался заглянуть в самую душу, раскрошить, вывернуть её наизнанку, узнать обо мне всё до малейшей детали.

— Ты хочешь знать, зачем я это сделал? – его голос потерял оттенки галантности, став тяжёлым, как горная порода. – Хочешь логики? Причин? Их нет. Вернее, они есть, но не те, о которых ты думаешь.

Я замерла, всем существом вслушиваясь в его слова. Вот оно. Сейчас прозвучит имя какого-то олигарха, имя моего клиента, название дела, которое всех этих горных орлов оставило без миллионов. Очевидно же, что это чья-то месть.

— Я увидел тебя в банном комплексе.

От его слов у меня перехватило дыхание. Я действительно была там… на девичнике.

— Сидела в плетёном кресле, откинув голову, и с таким раздражением в голосе говорила по телефону… – он усмехнулся, и в его глазах вспыхнули какие-то странные искры. – Ругала кого-то. Голос твой был… чуть хриплый и властный. А сама ты вся… как прекрасное видение…

Он говорил, и я чувствовала, как по моей спине бегут мурашки.

— Русская красавица, – прошептал он, и в его голосе прозвучало нечто вроде благоговения, смешанного с животным голодом. – В тебе есть порода. Та, которую ищут в жеребцах и женщинах. Та, что передается с кровью, а не покупается в бутиках. Стать, гордая линия шеи, огонь в глазах… И всё...

Он посмотрел на меня так, будто резал по живому.

— В тот момент я понял, что сражён…

Я сидела, не в силах пошевелиться, не в силах издать звук. Мой разум отказывался верить в услышанное.

— Я понял, – его голос стал тише, но от этого еще страшнее. – Ты должна быть моей, Алиса.

Воцарилась тишина, звенящая, как натянутая струна. А потом во мне что-то сорвалось. Сорвалось с грохотом обрушившейся скалы. Я вскочила с места, с такой силой, что стул с грохотом опрокинулся назад.

— Что?! – это был не крик, а хриплый, разорванный вопль. – Что ты сейчас сказал?!

Я ожидала всего. Мести конкурентов, попытки убрать опасного юриста, шантажа… Я готовилась к битве умов, к противостоянию с такими же акулами бизнеса, как я. А тут… Тут какой-то варвар, пещерный человек, смотрит на меня и видит… Кобылу! Породистую кобылу для своего табуна?!

— Ты… ты решил, что я ДОЛЖНА быть твоей?! – я задыхалась, у меня перед глазами плыло от ярости. – Из-за того, что тебе понравилась моя… ПОРОДА?! Ты похитил меня, украл мою жизнь, привез в эту богом забытую дыру потому, что ты понял, что сражён?!

Он не шелохнулся. Сидел, смотрел на мой истеричный взрыв с тем же спокойным, неумолимым величием.

— Да, – ответил он просто. – Ты должна принять мою волю. Волю высшего, волю мужчины над женщиной. Так было всегда. И будет.

В его тоне не было ни злобы, ни надменности. Была лишь абсолютная, непоколебимая уверенность в своей правоте. Уверенность дикаря, верящего в закон джунглей. И от этой уверенности мне стало по-настоящему страшно.

Но я не дала страху властвовать над собой.

Я опёрлась руками о стол, склонившись к нему так близко, что видела тёмные зрачки, в которых плясали отблески огня.

Вся моя ярость, весь ужас и унижение вырвались наружу в шипящем, сдавленном шёпоте, в котором звенели осколки разбитой воли.

— Не бывать этому. Слышишь? Никогда! Я – свободный человек, со свободной волей! И никто не имеет права лишать меня свободы, кроме закона! А ты – не закон. Ты чёртов варвар, который возомнил себя, хрен знает кем!

Я видела, как напряглись его скулы, как тень пробежала в глубине его глаз. Но это было ничто по сравнению с тем, что последовало дальше.

— Если ты хоть капельку адекватен и порядочен, – продолжала я, вкладывая в каждое слово всю свою ненависть, – то рекомендую незамедлительно вернуть меня домой. И тогда, быть может, ты и твои прихвостни, которые унижали меня, заставили испытать отвращение даже к самой себе, останетесь на свободе... Понял меня?!

Воздух в комнате застыл. Казалось, даже пламя в камине перестало трещать. Взгляд Адама из оценивающего стал острым, как клинок. Он медленно поднялся, выпрямился, и его фигура, и без того массивная, заполнила собой всё пространство.

— Кто, – его голос прозвучал тихо, но с такой железной интонацией, что по моей коже побежали мурашки, – тебя унижал?

Я с вызовом откинула голову, сложив руки на груди в защитной позе, пытаясь скрыть дрожь.

— Твои псы, кто же ещё! Руслан и Аслан! – выпалила я, и голос мой на высокой ноте выдал всю накопившуюся боль и страх. – Руслан так вообще спустил на меня собак! Я от страха… обмочилась! А потом этот ублюдок заставил меня при себе раздеться и мыться! Это как вообще?! Мы в двадцать первом веке живём, а не в средневековье!

Я ждала чего угодно. Гнева. Отрицания. Презрительной усмешки. Но не этого.

Лицо Адама стало каменным. Ни единой эмоции. Только абсолютная, леденящая пустота. Он медленно вышел из-за стола. Он не смотрел на меня. Его взгляд был устремлён куда-то в сторону, в пространство за моей спиной, но я чувствовала его тяжесть на себе, как физическое давление.

— Поэтому, – голос мой дрогнул, но я заставила себя закончить, – повторяю. Верни меня домой.

Адам медленно перевёл на меня этот пустой, страшный взгляд.

— Подожди здесь, – произнёс он тихо и вышел из гостиной.

Его шаги затихли где-то в коридоре. Я осталась стоять посреди комнаты, вся дрожа, с бешено стучащим сердцем. Что это было? Почему он так отреагировал? Неужели мои слова возымели действие и он сейчас прикажет вернуть меня…

Но вместо облегчения меня охватило новое, щемящее чувство тревоги. На самом деле я только что бросила вызов не просто мужчине. Я ткнула палкой в спящего льва. И теперь с ужасом ждала, каким будет его ответ.

Время застыло. В голове проносились обрывки мыслей: «Добилась ли я чего-то? Или только усугубила?»

Тихое эхо голосов из коридора заставило меня вздрогнуть.

Дверь распахнулась, и первым вошёл Адам. Его лицо было маской холодной ярости, той, что не кричит, а леденит душу. За ним, понурив головы, вошли Руслан и Аслан. Выглядели они… не как грозные охранники, а как провинившиеся мальчишки.

Но настоящий ужас вошёл последним.

Это был мужчина лет сорока пяти, с телом, вырубленным из гранита, и лицом, которое было испещрено шрамами. Один шрам рассекал бровь, другой тянулся от виска к углу рта, искажая улыбку в вечную усмешку. Но самое страшное были его глаза. Мертвенно-спокойные, пустые. Взгляд человека, для которого боль и смерть – это просто рабочие инструменты.

Я инстинктивно отступила назад, желая провалиться сквозь пол или рассыпаться на атомы и исчезнуть.

Адам остановился посреди гостиной. Он медленно кивнул на Руслана и Аслана.

— Алис Юрьевна говорит правду? Ты заставил её раздеться и мыться в твоём присутствии? Ты смотрел на мою женщину? Ты видел её без одежды? – его голос был тихим, но каждое слово падало, как молот на наковальню.

Руслан, не поднимая глаз, пробормотал:

— Всё верно.

Воздух сгустился. Адам сделал шаг к Руслану. Один. Ещё один. Он был выше и шире его, и сейчас его мощь казалась не человеческой, а природной силой.

— Ты, – прошипел Адам, и в его голосе впервые прозвучала неподдельная, дикая ярость, – как посмел?

И он добавил что-то на своём языке. Но от этих слов Руслан и Аслан побледнели.

Он не кричал. Он говорил тихо, но от его интонации кровь стыла в жилах. Адам обернулся к тому, страшному мужчине со шрамами.

— Махар, – произнёс он и вытянул руку. – Кинжал.

Моё сердце остановилось.

Махар без единой эмоции на лице достал из-за пояса длинный, узкий кавказский кинжал.

Лезвие холодно блеснуло в свете камина. Он протянул его Адаму рукоятью вперёд.

Адам взял кинжал. Пальцы сомкнулись на рукояти с таким хрустом, будто он ломал кости.

Он повернулся к Руслану. Тот стоял, не двигаясь, глядя в пол. Аслан замер рядом, его лицо было бледным как мел.

— На колени, – приказал Адам, и Руслан с Асланом упали перед ним на колени.

Он взглянул на меня и произнёс:

— Никто не посмеет унизить, оскорбить, обидеть тебя. Никто.

Я стояла, не в силах вымолвить ни слова, чувствуя в ноздрях запах страха и холодной стали.

И я с ужасом понимала, что сейчас стану свидетелем того, насколько безгранична и страшна его власть. И насколько серьёзно он меня хочет.

— За предательство, – голос Адама был ледяным и неумолимым, как приговор, – за унижение, которое ты причинил женщине под моей защитой, ты лишаешься…

Он поднял кинжал. Я зажмурилась…

ЧИТАТЬ ВСЮ КНИГУ ЦЕЛИКОМ И ПОЛНОСТЬЮ НА ЛИТНЕТЕ