— Ой, простите, пожалуйста! Я такая неуклюжая, засмотрелась… Вы в порядке?
— Да ничего страшного! Рубашку все равно в стирку пора, — усмехнулся парень, на чьей белоснежной рубашке теперь красовалось огромное кофейное пятно. — Главное, вы не обожглись?
Галка, ну вот как так можно? Сорок шесть лет, главный бухгалтер, а ведёшь себя как девчонка! Залипла на пирожные в витрине и снесла парня. Неловко-то как, ужас!
Эта забегаловка, «Сладкая жизнь», была ее отдушиной. После работы заскочить, взять кофе и один эклер — вот и вся радость в жизни.
А так-то она молодец, держится. Кто посмотрит — и не скажет, что за плечами два развода, а на шее два кредита. Стройная, шустрая, вечно на ногах — еще бы, на метро денег жалко, вот и наматывает километры пешком.
Волосы в пучок, чтоб не мешали, в глазах чертики пляшут, а если улыбнётся — ямочки на щеках, мужики до сих пор головы сворачивают. Только ей не до них.
Вся её жизнь — работа да дом. Сыновья выросли, упорхнули, звонят по праздникам. А она одна в своей «трёшке», за которую платить ещё лет сто. Второй муженек постарался, оставил на память ипотеку. Вот и крутится как белка в колесе.
Конечно, вечерами тоска наваливается. Хочется, чтоб кто-то был рядом. Просто чтоб поговорить, пожаловаться, что начальник — самодур, или посмеяться вместе над какой-нибудь ерундой.
А где его взять, этого «кого-то»? Ровесники все какие-то помятые, уставшие от жизни. Либо женаты и смотрят на тебя как на бесплатное приложение к борщу, либо разведенные и ищут мамку, чтоб обстирывала. Тоска зеленая.
— Я… я заплачу за химчистку! — спохватилась Галка, вылезая из своих мыслей.
— Да бросьте вы! — отмахнулся парень. Улыбка у него была — просто солнце. — Давайте лучше я вас кофе угощу. В качестве моральной компенсации. Меня Дима зовут.
— Галя, — выдохнула она и покраснела. Ну точно, как школьница!
Сели за столик. Димка оказался таким простым и своим в доску. Программист, книжки умные читает, а сам хохочет над её байками про налоговую. И так с ним было легко, будто сто лет знакомы.
— У вас улыбка — обалдеть можно, — сказал он, когда они уже вышли на улицу. — Давайте подвезу?
Галка аж замерла. В машину к незнакомому парню? Да ещё такому молодому! Но посмотрела в его честные глаза и почему-то согласилась.
— Ну… если не трудно.
У подъезда её старой «сталинки» он выключил музыку.
— Галь, дайте телефон. Очень хочу вас ещё раз увидеть.
Продиктовала номер на автомате. А как только дверь за ней закрылась, так и села на ступеньки. «Галка, ты с ума сошла? — забилось в голове. — Ему же лет тридцать, не больше! Ну зачем ты ему? Поиграет и бросит!».
***
Всю ночь с боку на бок ворочалась. Ну дура дурой! Он же мальчишка совсем!
Сейчас узнает, сколько ей на самом деле, и сбежит, пятками сверкая. Решила твердо — на звонок не отвечать. Но когда назавтра телефон запел веселой трелью, рука сама к нему потянулась.
— Галя? Привет, это Дима. Не отвлекаю? Слушай, а пошли сегодня в кафешку одну? Там пиццу делают — закачаешься!
Голос у него был такой задорный и тёплый, что все её страхи показались полной ерундой.
— Пошли, — ответила она, сама себе удивляясь.
В кафешке она всё-таки не выдержала и выпалила:
— Дим, мне сорок шесть.
Он аж пиццей поперхнулся. Но не от ужаса, а от смеха.
— И? Мне тридцать два. Четырнадцать лет — это что, пропасть? У меня родители с такой же разницей всю жизнь душа в душу живут. Ерунда всё это!
И тут её отпустило. С этого вечера жизнь как будто заиграла новыми красками.
Димка оказался таким выдумщиком! То букет ромашек на работу пришлёт с запиской «Самой красивой женщине на свете», то в выходные увезет за город, на озеро.
Один раз они вообще на речном трамвайчике катались, пили шампанское из бутылки и хохотали на всю реку.
А вечером, на пустой набережной, он включил музыку на телефоне и позвал её танцевать. И она, прижавшись к нему, слушала, как стучат их сердца, и думала: «Господи, неужели так бывает?».
Она поняла, что втюрилась. По уши, как девчонка. И стало страшно. Она так давно не чувствовала ничего подобного, что боялась — а вдруг это всё не всерьез? Вдруг он наиграется и уйдет, а она останется с разбитым сердцем?
***
Как-то ночью проснулась в холодном поту. И давай считать. Ей — сорок шесть, ему — тридцать два.
Пройдет десять лет. Ей — пятьдесят шесть. Ему — сорок два. Мужик в самом соку! А она? А ещё через двадцать? Ей — шестьдесят шесть, ему — пятьдесят два. Ужас!
Вспомнились фотки актрис в возрасте, которые все пытаются молодость удержать.
Гурченко… Яркая, талантливая, а под конец — лицо как маска. «И меня такое ждёт? — с тоской подумала Гала. — Вечные уколы красоты, подтяжки, и всё равно он будет смотреть на молоденьких…».
Все, покой пропал. Радость от свиданий сменилась тревогой. Галина стала дёрганой, перестала спать. Ей всё время казалось, что Дима смотрит на неё как-то не так, что вот-вот он поймет, с какой «старухой» связался.
Довела себя до ручки. Поняла, что сама не справляется. Подруга посоветовала сходить к одному психологу, мол, толковая тётка, мозги на место вправляет. Света отмахивалась, а потом плюнула и записалась.
***
— Ну и в чём главный затык? — спросила я её, когда она, всхлипывая, закончила свой рассказ. Сидела передо мной, маленькая, несчастная, и теребила платочек.
Я ей прямо сказала:
— Вопрос-то в чём? Быть с Димкой или не быть? Или, по-другому: разрешить себе быть счастливой или и дальше загоняться по поводу возраста?
Она кивнула.
— Гала, — говорю, — тут только один выход. Поговорить с ним. Начистоту. Вывалить ему всё, что ты мне сейчас рассказала. Про свои страхи, про эту твою «математику», про всё. Хватит уже в своей голове кашу варить. Узнай, что он сам думает.
Она сидела, молчала, в точку смотрела. Потом вздохнула так, будто мешок с плеч свалила.
— Наверное, вы правы. Надо поговорить.
Уходила вроде решительная, а я видела — коленки дрожат. Ох, нелегкий ей разговор предстоял.
***
— Дим, надо поговорить. Серьезно.
Они сидели в их любимой пиццерии. Музыка орала, народ вокруг галдел, а у них за столиком — звенящая тишина.
— Я слушаю, — он отодвинул тарелку и посмотрел ей в глаза.
И она начала. Сначала сбиваясь, путаясь в словах, а потом все увереннее. Про то, как ей страшно. Про то, что она старая, а он молодой. Про то, что она боится стать ему обузой, когда превратится в развалину. Говорила долго, выкладывала всё без утайки.
Дима слушал и молчал. Ни разу не перебил, не усмехнулся, не начал спорить. Просто смотрел на неё своими серьезными, взрослыми глазами.
Когда она наконец замолчала, совершенно без сил, он наклонился, взял её ледяные пальцы в свои теплые ладони и сказал всего три слова:
— Ты мне нужна.
И всё. Больше ничего не надо было. Как будто плотину прорвало. Она уткнулась в его руки и разревелась. Но это были хорошие слёзы. Слёзы облегчения. Узел, который душил её все это время, наконец-то развязался.
***
На следующий день Дима позвонил:
— Гала, срочно дуй в банк!
— Зачем? Что случилось? — перепугалась она.
— Сюрприз будет! Давай, не ленись!
В банке, в кабинете какой-то шишки, её чуть кондратий не хватил. Перед ней на стол положили бумажку. Справка. О том, что её ипотека полностью погашена.
— Дима… ты что… как? — только и смогла пролепетать она. Сумма-то была — мама не горюй! Ей бы ещё пятнадцать лет горбатиться.
— Да продал я свою долю в одном проекте, — улыбнулся он. — Давно собирался. Не хочу, чтоб ты из-за денег парилась. Хочу, чтоб ты обо мне думала. И о нас.
Это был не просто поступок. Это было что-то невероятное. Он не просто сказал, что она ему нужна, — он это доказал. Снял с ее плеч самую тяжелую ношу.
Когда они вышли на улицу, Галина вдруг почувствовала себя такой лёгкой, будто летать научилась. Всё, кончилась её кабала! Нет больше долгов, нет одиночества. Есть только он — её Димка. Надежный, заботливый, любящий.
Она посмотрела на него и рассмеялась. Какая, к чёрту, разница в возрасте? Какая ерунда все эти предрассудки! Главное — когда рядом есть человек, который тебя любит. По-настояшему. Вот оно, счастье-то. Дождалась.
Ещё читают на канале:
Ставьте 👍, если дочитали.
✅ Подписывайтесь на канал, чтобы читать еще больше историй!