Материал Андрея Песоцкого о последнем главе советского правительства - профессиональном финансисте, оказавшемся среди госдедов, популистов и демагогов. Валентин Павлов запомнился разозлившим народ обменом рублей, готовящимся тайно, что стало одной из причин обнуления репутации властей СССР. Но мог ли Павлов направить бьющийся в падучей Советский Союз на китайский путь реформ?
Чем он интересен Валентин Сергеевич Павлов (1937-2003) ?
Первое. Сделал карьеру не по партийной линии. Павлов был членом КПСС, но перемещался в государстве со ступени на ступень как профессионал-практик. Сейчас бы сказали – технократ. Занимаемые должности: заместитель начальника Бюджетного управления Министерства финансов СССР (1968-1979 гг.), начальник отдела финансов, себестоимости и цен Госплана СССР (1979-1986 гг.), первый заместитель Министра финансов СССР (1986 г.), председатель Государственного комитета СССР по ценам (1986-1989 гг.), министр финансов СССР (1989-1991 гг.), премьер-министр СССР (14 января-28 августа 1991 гг.)
Второе. Был профессиональным финансистом. Считал, что в основе реформирования СССР должны быть изменения в финансовой сфере. Рассматривал финансы как основу экономики, и, в конечном счете, основу государства. Если «демократы» (Ельцин) желали строить рыночную экономику через политические свободы, говорили лозунгами и шатали Горбачёва через СМИ и через улицу, то Павлов планировал постепенное внедрение рынка при осторожности в политических реформах. Ближайшие аналогии можно было найти в Пекине.
Третье. Несмотря на первый и второй пункты, Валентин Павлов остался скорее негативным персонажем. Народу запомнилась павловская денежная реформа (заявленный обмен рублей за три дня), а также ценовая реформа (рост цен в 2-3 раза). «Демократы» мочили Павлова как ретрограда, гасителя реформ. Павлов злил людей, а способы защитить себя в медиа-пространстве у него отсутствовали. У Ельцина были свои ручные собаки, а вот собак Павлова не развелось.
Доктор экономических наук. Свои две диссертации написал сам. Возглавлял Всесоюзное экономическое общество в 1989-1991 гг., бывшее преемником Императорского вольного экономического общества (первой общественной организации Российской Империи и клуба интеллектуалов-экономистов). Развивал и популяризировал экономику как науку.
Член ГКЧП. В 1991-1994 г. находился в заключении в Матросской тишине (тюрьме для ВИП-преступников). Был амнистирован. После 1994 года был управляющим (не собственником) быстро сошедшего с дистанции банка, вице-президентом американской фирмы, вернулся в ВЭО.
В 1986 г., когда Павлов стал министром финансов, верхушка СССР дружно двигалась в стороны рыночных реформ и дружбы с Западом. Процесс этот начался не при Горбачёве, а скорее при Андропове.
Читая мемуары высших бюрократов тех лет, включая Павлова, приходишь к выводу, что среди руководства не осталось сторонников обострения сущностных противоречий с капстранами и углубления нерыночного, сугубо планового социализма. Короче, победить страны НАТО в классовой борьбе и построить коммунизм уже никто не хотел.
Последней значимой попыткой модернизировать экономику Советского Союза в русле усиления, а не ослабления планирования, были идеи кибернетиков, прежде всего, Виктора Глушкова (1923-1982), продвигавшего систему ОГАС. Глушкова не послушали, госдеды провалили ставку на то, что сейчас назвали бы цифровизацией.
Оставалось внедрение рыночных механизмов, за которые уже в той или иной мере выступали все, кто принимал решения - во власти, в производстве, в науке. Десятилетиями придумывая новояз, чтобы скрыть принятие элементов капитализма («товарность», «хозрасчёт»). Это - грустная правда для тех, кому не чужда красная ностальгия (включая автора данного блога). Впрочем, рыночный обмен - это ещё не отмена социализма (пример - НЭП).
Павлов тоже был сторонником рыночного реформирования. Как финансиста его волновали, во-первых, цены. В СССР 80-х не было свободного ценообразования. Товары производилось предприятиями по одним ценам (закупочным), а в магазинах продавалось по иным (розничным). Это противоречие стало, в том числе, причиной свёртывания Косыгинских реформ. В экономике СССР десятилетиями накапливались неразрешимые противоречия. Например, сельское хозяйство становилось всё более убыточным и дотационным. После Новочеркасского расстрела в 1962 года, когда рабочие протестовали из-за удорожания еды, в советском партаппарате был чёткий запрет на повышение розничных цен на продукты. В итоге продукты часто продавались в магазинах ниже себестоимости, это вызывало дефицит. Село в последние десятилетия советской власти было в минусе, оно не окупало себя, нужно было «отпускать» цены, но это было чревато всплеском инфляции. Аналогичная ситуация была во многих случаях и с промышленными товарами.
Павлов был за то, чтобы либерализация цен была медленная, постепенная. Он жёстко оппонировал сторонникам «шоковой терапии» (Гайдар, по сути - Явлинский), которые хотели одним махом, ну или за 500 дней, сделать цены рыночными.
Второе, что волновало Павлова - привлечение инвестиций. Он полагал, что внутренних ресурсов СССР для развития не хватает, поэтому нужны иностранные средства для модернизации предприятий. А значит - необходимо разработать механизмы для привлечения западных средств. К сожалению, понятие «суверенитет» тогда мало кого волновало, Павлов даже хотел привлечь европейский капитал для обновления Киришского, Полоцкого, Уфимского и других нефтезаводов, будучи готовой поделиться половиной от дополнительной прибыли. Такие, диковатые кабальные условия (исходя из современных реалий экономической войны с Западом) тогда были характерны для всех реформаторов.
В целом, Валентин Павлов в 80-е годы был рыночником и призывал примерно к тому же, что и Горбачёв (перестраиваться, дружить с США и Европой). Однако, в отличие от Ельцина, Гайдара, Чубайса, умел опыт управления экономическими процессами на государственном уровне, поэтому выступал за более плавный характер реформ, без большого хапка и большого передела. Разница была скорее не в идеях, а в профессионализме реализации и мотивации на личное обогащение от смутного времени, которое было чуждо государственнику Павлову. В 90-е Павлов полевел - в своих публикациях он уже стал называть себя сторонником многоукладности (госсектор+частный сектор), хвалить советский опыт, критиковать Запад.
Валентин Сергеевич хотел реформировать советскую экономику по принципу «салями». Вот что он писал об этом:
«Ещё в 1987 году в общем виде определилась стратегия рыночного перехода: начать структурную перестройку промышленности в рамках существовавшей в то время системы управления. И те сферы производства, которые закончат инвестиционный цикл, предполагалось высвобождать из-под централизации и вводить на рынок. Это была стратегия, получившая название принципа «салями» - раз за разом отрезать от плановой системы подготовленные к рынку производства, пуская их в свободное плавание. Вполне понятно, начавшись медленно, этот процесс рыночного перехода должен был ускоряться в геометрической прогрессии. В целом он занял бы – по различным подсчетам – от пяти до семи лет».
Добродетели премьера Павлова
К неоспоримым достоинствам Валентина Сергеевича Павлова можно отнести следующее.
Во-первых, он был сторонником сохранения границ СССР, в своих воспоминаниях он использует выражения «Большая Россия». Правильно. С одной стороны, он не входил в команду Горбачёва, но, с другой стороны, как второй человек в СССР он боролся с начинающимися «парадами суверенитетов», с растущими аппетитами Ельцина, Кучмы, Снегура. Характерно, что Павлов хотел постепенно давать автономию предприятиям во всех союзных республиках, чтобы они могли друг с другом вести отношения купли-продажи в рамках единого экономического пространства, самостоятельно выстраивать логистику, без госплана. При этом ему мешало руководство этих республик, которое хотело сохранить плановые органы, только зацикленные на Киев, Алма-Ату, Тбилиси и далее. Таким образом, в республиках партэлиты больше хотели не строить рынок, а заполучить полный контроль над своими образующимися национальными государствами.
Во-вторых, Павлов, судя по всему, был лично скромен. Он не пытался использовать своё высокое положение для обогащения. В 1991 году, будучи премьер-министром, он продал свой «Москвич» и купил «Волгу». В этом величие советского проекта, когда второй человек в сверхдержаве имел предел легального обогащения - одно отечественное авто. Павлов не выходил за эти рамки. В 90-е годы он также не разбогател. Жил в России, иностранного гражданства не имел.
Формальные достижения премьер-министра СССР В.С. Павлова: за полгода удалось снизить внешний долг с 38 млрд. долларов до 37 млрд. долларов, притом что страна ежегодно выплачивала 5-6 млрд. Золотой запас страны при нём вырос до 200 тонн, а тогдашний Гохран ломился от алмазов (глава кабмина запретил вывоз драгоценных камней массой более 10 карат), платины и изумрудов.
Вспоминает супруга Валентина Петровна Павлова (имела с мужем одинаковое имя):
«Характерными чертами Валентина Павлова были не только трудолюбие, трудоспособность, но и настойчивость. Помню, когда мы жили в Новых Черемушках, а Валентин работал в Министерстве финансов СССР, ездить на работу и обратно ему приходилось на автобусе и в метро. На дорогу уходило более часа в один конец. Чтобы это время не терять попусту, он решил в транспорте изучать английский язык, хотя в школе и в институте учил немецкий и знал его относительно хорошо. Но когда пошел на работу, то понял, что нужно знать английский язык, чтобы можно было читать соответствующую литературу и свободно ездить в командировки. На такое изучение английского языка у него ушло несколько лет.
В результате он хорошо освоил грамматику и имел относительно большой словарный запас. Все это ему помогла, когда он приехал в командировку в Бейрут, где сделал доклад, отвечал на вопросы и вообще общался на английском языке безе переводчика. Выступал он на английском языке в ОООН, в Чикаго на встрече с деловыми кругами. Это сейчас неудивительно и обычное дело, но в начале 60-х годов прошлого века далеко не каждый работник Министерства финансов СССР или из другой сферы мог обойтись без переводчика».
Павловский обмен
Советским людям Павлов запомнился, прежде всего, тем, что устроил замену крупных банкнот. Мотивация была следующая: спецслужбы докладывали, что за границу «теневики» вывезли миллиарды рублей, хранящиеся в европейских банках, чтобы участвовать в грядущей приватизации советских заводов. Кроме того, якобы иностранные государства печатают фальшивые рубли (разведка докладывала про печатный станок в Швейцарии, штампующий купюры с Ильичём).
Есть устойчивое мнение, что у Павловской реформы были сугубо экономические причины. Доходы СССР от продажи нефти падали из-за снижения её цены, снижался импорт, при этом средства у населения оставались прежними, зарплаты исправно выплачивались. На заработанные деньги людям можно было купить всё меньше. Выход был в том, что «лишние» деньги надо попросту обнулить, вывести из обращения. Отметим, что сам Валентин Сергеевич в таком мотиве не признавался.
Премьер считал, что мутные деньги хранятся в форме крупных банкнот (50 и 100 рублей), обмен которых на купюры нового образца обесценит скрытые криминальные капиталы. Обмен готовили тайно - буквально Павлов написал одну бумага лично Горбачёву своей рукой, не прибегая к секретарю и пишущей машинке.
10 января 1991 года Валентин Павлов официально заявил, что никакой денежной реформы не будет. Потому что она не поможет - нужны более комплексные методы оздоровления экономики. А поздним вечером 22 января, после закрытия сберкасс, премьер в программе «Время» объявил, что банкноты 50 и 100 рублей выпуска 1961 года меняются на купюры нового образца. На обмен купюр населению давалось три дня. Менять можно было по месту работы. Кто не работал - в сберкассе по месту жительства (при этом в паспорт ставился специальный штамп).
В первые три дня можно было обменять 350 рублей. В последующие полгода можно было постепенно обменять до 1,5 тысячи рублей, сославшись на то, что это не превышает годовую зарплату обычного советского человека. Чтобы обменять более крупные суммы, необходимо было доказать легальность источника. Например, получение наследства или денежного перевода - последнее использовалось особенно широко для обхода ограничений. В ходе обмена граждане также прибегали к товарищеской взаимопомощи, прося обменять свои деньги тех, кто не выбрал свою норму.
Глава кабмина приводил следующие цифры, говорящие о результате реформы: 96 миллиардов рублей находилось у населения, 22 миллиарда рублей попали на рассмотрение районным общественным комиссиям (неоднозначные доходы), 12 миллиардов рублей не были предъявлены государству (то есть остались в руках «теневиков»).
Павлов хвалится в мемуарах тем, что в апреле 1991 году, непосредственно в период обмена и сразу после, инфляция была меньше 1%. И что честный советский человек ни в кое мере не потерял от произошедшего.
Фактически же пострадавшие были. Далеко не все пропавшие деньги принадлежали барыгам и спекулянтам. Часть этих средств - это деньги простых тружеников. Характерно, что залежи рублей на иностранных счетах для новой приватизации, а также таинственный швейцарский печатный станок, так и не нашлись, даже сквозь десятилетия спустя. Похоже, это была спецслужбистская страшилка, в которую премьер сам и поверил.
Павлова нещадно мочила ельцинская пресса. Процедура обмена денег за три дня, которую скрывали, а потом внезапно огласили, разозлила и запугала народ, который и так душил дефицит. Кроме того, правительство параллельно ещё и замораживало вклады в сберкассах, что тоже способствовало обнулению авторитета Кремля. К тому же премьер допустил ещё одну репутационную ошибку...
... затеяв либерализацию цен в неудачное время.
2 апреля 1991 года решением павловского правительства были в 2-4 раза повышены цены на продовольственные товары, транспорт, коммунальные услуги.
Это ещё больше взбесило население, которое ещё несколько месяцев назад, в конце января, штурмовало сберкассы в адский очередях. Население, которое поняло, что его вклады могут быть заморожены решением правительства. Десятки миллионов людей стали считать советскую власть поехавшими, которые тушат пожар (дефицит) керосином. Товары на полках не появлялись, но у людей до января 1991 года была уверенность, что хотя бы скопленные деньги останутся при них. Теперь и эта убеждённость испарялась. Вдобавок - взлетели цены. Разогретые протестными популистами люди подталкивались к мнению, что такое государство фатально вредно и неисправимо. И что улучшит жизнь лишь уважаемый Борис Николаевич.
Необходимость отпустить цены для установления рынка признавалась практически всеми экспертами-реформаторами. Павлов здесь не был новатором, но время для этого акта он выбрал проигрышное, запустив одно скандальное решение аккурат за другим.
Впрочем, худшее для народа было впереди, через год. В результате «шоковой терапии» Гайдара, цены выросли в среднем в 25–26 раз за 1992 год. Разница на порядок.
Степанов В.Л. Премьер-министр В.С. Павлов и денежная реформа 1991 г.: оценки и суждения // Вопросы теоретической экономики. 2022. №4. С. 164–176 - читать
Как Валентин Павлов общался с народом:
«Ещё более показательным был случай во время поездки по Карелии в июле 1991 года. Около кафе, где намеревались обедать московские гости, стала собираться толпа, весьма возбуждённая и агрессивная. Охрана премьера и местная администрация настоятельно рекомендовали отменить обед, перенести его в другое место. Обед отменили, но Валентин Сергеевич, несмотря на все предостережения и противодействие, вышел из автобуса к людям. Предложил ему задавать любые волнующие вопросы, но по одному и хотя бы в относительной тишине, чтобы все могли услышать ответы. Прежде всего людей волновало положение дел с продуктами питания, дефицит которых ощущался по всей стране. Валентин Сергеевич объяснил причины этого. Минут сорок продолжалось это общение. Люди расходились, благодаря Павлова за откровенный разговор. От его ответов оптимизма у них особенно не прибавилось, но каждому стало понятнее, почему в одночасье невозможно изменить положение дел в стране, на краю какой пропасти мы стоим, какие попытки предпринимаются правительством по исправлению сложившейся ситуации».
Ю. Харченко, помощник премьер-министра СССР
Участие в ГКЧП: почему Павлов не стал Дэн Сяопином?
Дэн был не просто инициатором рыночных преобразований в Китае, он ещё был полководцем в армии китайских коммунистов, громившим силы Гоминьдана. Сына Дэн Сяопина выкинули из окна хунвейбины в годы «культурной революции», сделали инвалидом. Суровую школу жизни прошёл Дэн. Поэтому на Тяньаньмэне не миндальничал.
Павлов же был хорошим финансистом, эрудитом в своих профессиональных областях, обаятельным человеком. Но в 1991 году для силового сценария скорее нужны были исполнители формата Игоря Стрелкова. Он бы мигом запихал Ельцина в багажник УАЗика.
ГКЧП позорно провалился. Павлов оказался в составе путчистов как бы случайно (впрочем, там как бы случайно были все). Премьер-министр СССР был явно не готов к роли душителя смуты, карающего «демократов» и сепаратистов.
Глава советского Центробанка Виктор Геращенко вспоминает, что в начале «путча» премьер собрал министров, затем на глазах у всех вытащил из штанов пистолет и спросил «Что делать будем?». Те как-то не спешили отвечать. Впрочем, и страха как такового не было. В какой-то момент Павлов схватил бутылку с минеральной водой «Нарзан», вышел куда-то, а после вернулся. И, судя по цвету, это уже была не минералка. «О, второй раз опохмеляется», - услышал Геращенко довольно откровенный комментарий какого-то из членов кабинета.
Проверить слова Геращенко сложно, их опровергает зампремьера Щербаков. Он указывает, что в первый же день образования ГКЧП у шефа случился сердечный приступ. Проведя ряд совещаний в дни «путча», Павлов снял с себя должность премьера, сославшись на болезнь. Затем Валентин Сергеевич оказался в больнице, где лежал под надзором автоматчиков. Далее - арест.
На видео - члены ГКЧП, освобождённые из тюрьмы в 1994 году после амнистии. Общаются с прессой. Среди них - Валентин Сергеевич. Выглядят достаточно жалко.
Люди, не умевшие в публичную политическую борьбу. От слова «совсем».
Казалось бы, на дворе середина 90-х. Торжество хтони. Падение в бедность. Горбачёва ненавидит 90% населения. Достаточно вбросить пару бойких тезисов. Например, «Горбачёв - один из главный государственный преступников в русской истории». Выпустить наружу скопленную в тюрьме ярость. И легко собрать симпатии толпы. Но старые аппаратчики, кабинетные деятели, так не могут. Даже Михаила Сергеевича они колят очень осторожно, по-канцелярские. И Ельцину не объявили войну.
Каменные задницы позднего СССР.
Андрей Песоцкий, кандидат экономических наук, доцент