Митька сидел на стуле и сосредоточенно жевал бублик, его румяное лицо в веснушках казалось по-детски непосредственным. Но каким же ему быть в 11 лет? Однако мальчик считал себя уже взрослым, ведь он сам, без помощи взрослых, умел доить корову и вытаскивать еще теплые куриные яйца с насестов. Последние 2 месяца Митька жил в деревне у бабушки.
Ему здесь нравилось: свежий воздух, наполненный еле уловимым ароматом еловых шишек. Он дал себе твердое обещание как-нибудь сходить с окрестными ребятами в лес и набрать шишек.
Пока мальчик грыз бублик, приятно рассыпающийся во рту на рассыпчатое ванильно-яичное нечто, он вспоминал свой класс, залитый солнечным светом. Как жаль, что нельзя вот прямо сейчас бросить всё и не позапускать солнечных зайчиков, подумал он тогда.
Солнечные зайчики должны были подождать, ведь сегодня у них появилась новая учительница вместо ушедшей на пенсию Варвары Тимофеевны.
Должна была прийти другая, ребята постарше говорили, что училка совсем молоденькая, только-только закончившая педагогический.
В классе было шумно, Синявкин, как всегда, корчил рожи, Кондрашев, ни от кого не таясь, рассказывал про вейпы, а девочки, словно коровы в корыта, опустили свои головы в телефоны.
Тик-так для них и стал тем самым аллегорическим хлевом.
О таких серьезных материях Митька не думал, он просто с нетерпением и некоторой опаской ждал новую учительницу, ведь для Тимофеевны он был любимчиком и лучше всех учил стихи в классе.
А тут новая учительница, какая она будет, кто её знает, предвкушение знакомства с кем-то новым для него наполняло его какой-то радостной дрожью, смешанной с тревогой.
Дверь открылась, в класс вплыла девушка, по-учительски одетая скромно и со вкусом, ну, по крайней мере, так бы сказала митькина мама, особенно мальчику запомнилась белая блузка и клетчатая серая юбка ниже колена.
Класс перестал заниматься своими делами, и только Кондрашев с задней парты что-то шептал своему другу.
Дети, здравствуйте, меня зовут Анна Владимировна, я у вас новый учитель русского и литературы, давайте знакомиться, она как-то особенно мило улыбнулась, даже чуточку виновато, как бы говоря: «Я сама в первый раз преподаю, и мне самой немного неудобно».
Однако опасения молодой учительницы были напрасными, и урок прошел успешно. Митька помнил, как почти нараспев она читала им лермонтовское стихотворение «Тучи».
Мальчик заслушался и представил, что он оседлал тучи, словно лошадей, и скачет по небу, ему даже стало обидно, что поэт определил их в вечные странники.
Эх, значит, у них нет дома, подумал он про себя, учительница что-то увлеченно рассказывала, а Митька всё представлял, как он летит по небесной лазури на белоснежных, словно зефир, облаках.
И не заметил, как вдруг произнес: «Облака зефирные».
Что-что ты? переспросила Анна Владимировна. Дима, какие такие облака зефирные?
А я я просто ну задумался, а вдруг облака они ну как это зефир.
Интересная метафора, ничего не скажешь. Дима, а как думаешь, что хотел сказать Лермонтов своим произведением? Учительница внимательно на него посмотрела своими карими глазами, и было слышно, как она методично стучит карандашом по столу.
Вопрос сбил мальчика с толку, он что-то промямлил, учительница осталась им недовольна, и её благодушное настроение улетучилось. Какой-то детский сад, сказала она тогда, прервав неуклюжее, сбивчивое митькино повествование о сути лермонтовского стихотворения.
Хорошо, Колпаков, можешь заканчивать, я устала слушать, жаль, ты не вникал в то, что я говорила на уроке, сказано это было на удивление ледяным жестким тоном с нажимом на слово «заканчивать».
Пристыженный Митька сел за парту и больше не проронил ни слова, единственное, что он хотел, это поскорее уйти с урока.
Уже идя по улице и почувствовав, как ветер щекочет лицо, Митька посмотрел в небо, там плыло облако, чем-то похожее на кремовый цветок, что обычно делают на тортах.
Жаль, что облака не из зефира, подумал Митька из прошлых воспоминаний, а мальчик из будущего с ним был полностью согласен, ведь самая большая несправедливость в мире — это когда тебе не дают фантазировать.