Автор: Ирина Жигмунд
Самый громкий тв-проект этой осени - 16-серийная эпопея А. Кончаловского "Хроники русской революции". Поражает огромное количество персонажей выдуманных и реальных, разброс по времени и съемка 12-тью камерами одновременно.
Я попросила рассказать об этой масштабной работе художника по костюмам Дмитрия Андреева.
"Было заявлено, насколько я помню, 355 персонажей, как главных, так и второстепенных, как придуманных, так и известных исторических личностей.
Наша костюмерная команда была разбита на 3 сегмента: я руководил всем персонажным отделением и у меня было 2 ассистента, у которых было по костюмеру. Константин Мазур – второй план и массовка, у него было под его началом 3 костюмера. И еще был военный департамент, который возглавлял вообще-то ассистент, но в титрах он значится как художник по военному костюму - это на совести продакшена, и ему помогали еще 2 костюмера. Ну и мы брали дополнительных костюмеров на большую массовку. Самая большая массовка была 700 человек, не считая персонажей.
Режиссер Андрей Сергеевич Кончаловский [Дмитрий работал с ним на фильмах "Рай" и "Грех"] хотел, чтобы костюма "не было видно": чтобы все было органичное, все было мятое, потому что он считал, что даже какие-то партийные бонзы должны были быть помятыми. Я начал ему на пробах показывать каких-то персонажей в костюмах из подбора, и он воскликнул: «Почему все такие утюженные – глаженные?!» Мы, конечно, принялись для виду все фактурить, хотя вещи все были старые, ношенные, в основном со склада Мосфильма. Может, на моих фотографиях это было не заметно, но в фильме видно, что они все они не с иголочки.
С Юрой Борисовым было одно удовольствие работать, сначала я не очень понимал, как он впишется в жандармскую форму, но как только он входил в кадр, все сомнения тут же исчезали, он отлично оправдывал каждый мой предмет, вписывался в каждый костюм. А переодевался он у нас довольно часто. Форму мы ему конечно сшили, как и всему его окружению, начальству, а что касается штатского костюма, у него были сшитые и даже подлинные вещи начала ХХ века, которые он носил весьма достойно.
Начинали мы подготовку достаточно плавно. Сначала к нам в большом количестве шли актеры и не актеры, похожие на каких-то исторических персоналий, некоторые из которых должны были не раз переодеваться, поскольку действие фильма начинается в 1905 г, а заканчивается в 1924-м, и бегут не только года, но меняются ситуации.
Лена Грицкевич с киностудии Горького шила почти всего Ленина (актер Евгений Ткачук). Мы сделали ему толщинку под костюмы, но потом пришлось ее убрать по просьбе актера - она сдерживала темперамент персонажа.
Отдельно хочется рассказать про решение образа Ариадны Славиной (актриса Юлия Высоцкая)
Мы долго к ней примеривались. Я не очень понимал, в какую сторону идти. Вызывали Юлю несколько раз и мерили какие-то вещи из моей костюмерной, из костюмерной Мосфильма. И тем самым искали на ощупь ее образ.
Когда мы узнали, какая у нее будет прическа, то стало понятно, что к этой непослушной голове напрашиваются достаточно вольные комплекты. В итоге, она у нас носила много мужских вещей из подбора (жилеты и пальто).
Когда понадобились вечерние туалеты, на примерку приехал Андрей Сергеевич. И в какой-то момент он воскликнул: «Она же снобка!». И мы стали отстраиваться от этой фразы, делать героиню над ситуацией, выделять ее среди общего бытового фона, уходить чуть вперед по моде: например, в 1905 году она может носить какие-то вещи вне того времени или вне ее пола. В 1910-е она у нас носит уже 20-е и 30-е гг. какие-то свободного кроя вещи, спадающие с плеча, какие-то фактуры тяжелые, вялые.
Она появилась у нас точно по моде 1905 года только в сцене, когда приходит на беседу с Прохоровым. Там она с модной шляпке и пальто, скроенном по лекалам того времени (тоже шила Лена Грицкевич). Но и только. Дальше Юля сопротивлялась любым головным уборам, и я понимаю - ей хотелось выделить таким образом свою героиню.
По поводу других персонажей - Андрей Сергеевич требовал только, чтобы они были похожи на свои прототипы. Но нам еще было важно выстроить целую их линию, нужно же было учитывать смену характера: кто-то становится жестче, кто-то мягче…
Поскольку мода с 1905 по 1924 г постоянно менялась по линиям, силуэтам, а нам надо было показывать на улице одну и ту же массовку, то мы в основном переодевали женщин. Так, для сцены на парижском вокзале в начале 1910-х мы даже заказали 13 широкополых шляп из соломки у Лены Юриной. К тому времени я купил целую коробку подлинных искусственных цветов того времени и ими оформили шляпы. Потом я эти шляпы еще использовал где-то до 1915-го года. А на первый план мы сшили несколько пальто разного кроя: на 1905 г – одни формы, на 1910 – другие. А на 1920-е пальто-кокон нам было проще найти в костюмерной Мосфильма.
Мужские же костюмы могли использовать в начале века и их же в 20-е гг, тут мода мало менялась, носили котелки, шляпы и летом канотье, в сценах 1920-е гг. мы не использовали только цилиндры.
Иногда режиссер звонил ночью и просил на утро одеть дополнительное количество массовки, и я позволял себе с этим не согласиться, потому что понимал, что одеть всех хорошо за такой срок невозможно - мы снимали 12-тью камерами, было видно абсолютно всё, ничего не скроешь. Он грозил отменить съемку, я говорил «Отменяйте. Лучше так, чем мы будем потом краснеть, когда увидим плохую массовку на экране».
Еще один интересный момент. Изначально сериал задумывался черно-белым, но мы приняли решение, что подстрахуемся, и будем делать костюмы черно-белыми и в сепии - если вдруг оно станет цветным, чтобы не пестрило. Так оно и произошло.
Кончаловский любил повторять: «Ты - художник и ты будешь за это отвечать». И это правда.