Это сейчас в России жизнь в начале календарного года замирает. А вот в Российской Империи в январе эта самая жизнь била ключом, и да, всё больше гаечным, норовя попасть по голове. Мазурики всех мастей не знали ни покоя, ни роздыху, о чём в Смоленское сысное отделение с самого начала января 1917 года стали приходить ориентировки и сообщения. Начальник Калужского сыскного отделения прямо 1 января прислал смоленским коллегам сообщение, что ещё 9 декабря в сарае некой крестьянки Городничевой в селе Савьяки Боровского уезда был обнаружен мешок с церковными вещами. Часть из них были опознаны, как украденные из церкви села Спас-Косицы Верейского уезда, а вот про три медных наперстных креста и дароносицу того же металла, полицейские из Калуги просили навести справки, не в Смоленской ли губернии украдены. Моисеев отписал запрос надзирателю Сапожникову. Так как ответа в документах Смоленского сыскного отделения нет, по-видимому в смоленских заявлениях о церковных кражах такие вещи не фигурировали. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 5)
1 января трокский 1-й гильдии купец Лейзер Лейбович Свидлер заявил сыскному отделению, что у него из квартиры в доме Воеводской на Кадетской улице неизвестными без взлома была похищена кенгуровая шуба стоимостью 400 рублей. По розыску под подозрение попал смоленский мещанин Василий Николаевич Миловидов 18 лет, родной брат известного вора Сергея Миловидова (вспомните прошлогодние ограбления на Георгиевском ручье). Но добиться от него признания полицейские так и не смогли. Не нашли сыскные никаких улик против Миловидова, не смогли отыскать и кенгурячью шубу. Хотя вряд ли первой гильдии купец будет мёрзнуть. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 1-2)
2 января с работ в Нижегородском уезде скрылись военнопленные поляки Франц Владиславов Каминский (22 лет, блондин, худощавый сореднего роста), Юзеф Юрьев Обаза (21 год, блондин среднего роста), прихватив с собою за компанию румына Ивана Ивановича Гласгола (45 лет, среднего роста, волосы тёмно-русыен, бороду бреет). О чём смоленского полицмейстера уведомляет канцелярия Нижегородского губернатора, ну а он уже своим отпуском заостряет на сём прискорбном факте внимание начальника Смоленского сыскного отделения. На следующий день из имения Ворошилова Дунаевской волости Бельского уезда бежал пленный австриец Мио Контуро, 30 лет, брюнет высокого роста. Моисеев на эти сообщения отписался, что за появлением беглецов в пределах города Смиоленска установлено наблюдение. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 103-104)
3 января 1917 года начальник сыскного отделения вновь просит Комитет Западного фронта Всероссийского Земского Союза изыскать возможность продать с Центральных складов в Смоленске продукты для чинов сыскного отделения и членов их семей. В магазинах, мол, огромные очереди, а сотрудники отделения слишком заняты на работе. 13 января Комитет ответил, что по распоряжению товарища Председателя Комитета Западного фронта отпуск продуктов для чинов сыскного отделения не представляется возможным. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 4,6) Моисеев, надо сказать, не опускает рук и стучится во все двери. Пишет рапорт полицмейстеру с просьбой походатайствовать перед Военным Интендантством об отпуске продуктов, указывая, что в прошлом октябре такое же ходатайство имело успех. Пишет запрос в закупочный отдел при Смоленской городской управе об отпуске для семей чинов сыскного отделения постного масла и 5 пудов крупчатки. От интендантов ответа не дождались, а городская управа в ответном письме заявила, что просимых продуктов нет на складе. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 5,8,11-12)
3 января 1917 года в доме Матвеевой на Резницкой улице была взломана квартира крестьянки Люблинской губернии Бержицкого уезда Анны Ивановны Кублицкой. У неё и её соседки дворянки Станиславы Ивановны Прушковской были похищены два корзины с разными вещами и деньгами на сумму в 700 рублей. Агентура сработала чётко, и уже вечером того же дня был задержан подозреваемый: крестьянин Смоленского уезда Цуриковской волости деревни Добриково Лев Николаевич Павлюченко 18 лет, зарегистрированный в сыскном отделении как вор. Лёва от участия в краже со взломом отпирался всеми конечностями, но стукачи уже донесли Моисееву, что похищенное, возможно, спрятано на квартире беженца из города Ласки Петраковской губернии Станислава Новичкого. У которого две корзины с вещами и были обнаружены. Новицкий клялся и божился, что вещи ему приволок Павлюченко, и что они краденные, он, Станислав, ни сном, ни духом. Павлюченко в краже признался и сдал своих подельников. Крестьянина деревни Раздорово Богородицкой волости Смоленского уезда Максима Васильевича Терентьева 18 лет и вяземского мещанина Ивана Васильевича Зуева 17 лет быстренько отловили в городе, доставили в сыскное отделение и допросили. Выяснилось, что Новицкий из краденных вещей часть взял себе, а мужской костюм за 35 рублей продал в Смоленске портному мещанину местечка Хиславичи Могилёвской губернии Ицке-Давыду Абрамову Виткину. У какового костюм был отобран и вмесьте со всеми вещами возвращён потерпевшим. Оконченное следствием дознание передано судебному следователю, до его распоряжения Новицкий, Павлюченко, Терентье и Зуев содержаться при сыскном отделении. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 313, лист 12)
А вот кражу со взломом из квартиры смоленского мещанина Даниила Самуйловича Афанасьева в доме Волчкова на Комендантской улице, произошедшую в тот же январский день, раскрыть не удалось. Воры унесли разной одежды на 305 рублей, и по нерозыку 10 января дознание было прекращено. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 14)
4 января смоленский уездный исправник «осчастливил» сыскарей сообщением о краже из хлева крестьянина деревни Токарёвщины Корохоткинской волости двух кобылиц: гнедой девятилетки среднего роста, с чёрным хвостом и белым пятном на лбу, и вороной трёхлетки сгривой на правую сторону ибелым пятнышком во лбу. Первую кобылу хозяин оценил в 300 рублей, вторую же и вовсе в 500, а это уже крупная кража, свыше 300 рублей. Ройте землю, господа сыщики. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 10)
Почта российская уже тогда работала, как бы это помягче, не так, чтобы совсем быстро. Сообщение от начальника столичного сыскного отделения, отправленное 19 декабря, оказалось в Смоленске лишь 7 января. Из Петрограда сообщали, что розыскиваются облигации пяти с половиной процентного военного займа 2-го выпуска 1916 года, 20 листов по 500 рублей номера с 47920 по 47940 включительно и 10 листов по 1000 рублей. В тысяче рублёвых облигациях с номерами была непонятная чехарда, но смоленским сыскным предложено было сообщить о розыске всем банковским конторам, банкам и меняльным лавкам. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 11) Раз уж мы заговорили о почте. 12 января начальник Смоленской почтово-телеграфной конторы заявил в Смоленское сыскное отделение, что в 10 часов утра почтальоном Яковлевым, доставляющим казённые посылки по учреждениям, была утеряна посылка № 171/172 на имя Смоленского отделения Государственного банка. Отправление весом полтора фунта было утеряно в районе от Казённой палаты до Государственного банка. Почтовый начальник просит принять меры к розыску казённой пропажи. А теперь о «тормознутости» почтарей. В тот же день, напротив дома Смоленского клуба на Большой Дворянской улице посылка была найдена рядовым Саввой Мамошеком, каковой, как правильный военный, отволок находку своему начальству. Начальник канцелярии при главном начальнике Минского военного округа, нашем горячо любимом генерале и бароне Рауш-фон-и так далее, переправил посылку начальнику Смоленской почтово-телеграфной конторы. В ТОТ ЖЕ ВЕЧЕР, 12 ЯНВАРЯ. Сообщить же о возвращении казённой посылки начальник почтово-телеграфной конторы озаботился только 19-го! (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 30-31)
Тогда же в начале января из Харьков сообщали о краже акций, процентных бумаг, рент, облигаций, золотых бриллиантовых вещей и наличных денег на сумму в 15 000 рублей. Воры умудрились взломать стальную комнату банка взаимного кредита приказчиков, вскрыв несгораемые кассы и распаяв бронированную стену. Добычей злоумышленников стали 33 штуки золотых мужских часов, 50 штук женских часов, 41 золотое кольцо с бриллиантами и другими драгоценными камнями, 20 пар золотых с ьриллиантами серёг, десяток золотых медальонов и кулонов, 10 золотых браслетов, 5 медалей червлёного золота, 10 золотых брошей с бриллиантами и цветными камнями. Расписание ценных бумаг заняло целый лист. Моисеев мог только оповестить все банки, банкирские конторы, ломбарды, кассы и меняльные лавки об укаденных ценных бумагах и драгоценностях. За появлением вышеупомянутых ценностей в Смоленске установлено наблюдение. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 26-28)
8 января начальник Гомельского сыскного отделения сообщил в Смоленск, что совершеннейшим раззявой оказался Кормянский волостной старшина Алексей Копытков. Прямо в здании Гомельского казначейства у него из кармана утащили 4496 рублей 56 копеек. Среди кредиток были 40 штук 100 рублёвых билетов и 100 штук двадцатипятирублёвых, но ты пойди их отличи без номеров-то! (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 29) 16 января в Москве был угнан шестиместный автомобиль СтудеБеккер, чёрного цвета, городской номер 1949, с суконнным тентом, на дверях аббревиатура В.З.Г.С., выполненная синей краской. Наблюдение отписано Сапожникову. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 35) 19 явнваря 1917 года начальник Минского сыскного отделения сообщил о краже из кладбищенской церкви Равноапостольнойт Марии Магдалины. Двое неизвестных нижних чинов вошли в церковь, когда там проходило отпевание умершего ребёнка, и спрятались внутри, пока похоронная процессия ушла на кладбище. Совршив кражу, преступники выбили изнутри одно из окон и ушил с добычей. Были украдены серебряные предметы культа, большое бархатное Евангелие в серебряном же окладе, большой золочёный серебряный крест. Из свечного шкафа похищено 26 рублей денег, и вскрыты 9 кружек для пожертвований, но денег в них не оказалось. За нерозыском в Смоленске дознание передано начальнику сыскного отделения. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 36)
В ночь на 11 января со склада смоленского первой гильдии купца Эдуарда Швейцера, что на Никольской улице в доме Петрова, были украдены две бочки конопляного масла. О чём на следующий день сособщил в сыскное отделение заведующий складом крестьянин Хохловской волости Смоленского уезда Семён Васильевич Леонов. 20 января полицейский надзиратель Авдеев передал заявление начальнику сыскного отделения с надписью: «По проведённому розыску в Смоленске похищенное и похитители не обнаружены». (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 3)
13 января смоленский полицмейстер направил Моисееву «для ознакомления и принятия к сведению» циркуляр смоленского губернатора о введении в Российской Империи всеобщего подоходного налога. В рамках популяризации какового среди населения Министерство Финансов Империи руками чинов податного надзора должно было организовывать общественные слушания и собрания, на которых бы населению разъяснялись положения нового закона. Благо, что чинам сыскного отделения в этом участвовать не предписывалось. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 5) В тот же день в сыскное отделение пришёл от губернатора ещё один циркуляр. Императорская Российская миссия в Пекине отмечает необходимым в списках, разыскиваемых и высылаемых из России китайцев указывать их имена не только на русском языке, но и иероглифическим письмом. А также прописывать по-русски и по-китайски название провинции, округа и уезда, откуда происходит разыскиваемый. И Генеральный Штаб, и Министр Внутренних Дел признали предложение полезным. Посему чинам сыскного отделения приказывается заставлять задержанных китайцев писать своё имя и происхождения иероглифами и прикладывать такие записи к фоторграфическим карточкам арестованных. А ежели оный китаец ни писать, ни читать не умеет? Вряд ли на тяжёлые работы в далёкую холодную Россию вербовались сплошь по-конфуциански образованные жители Поднебесной. (ГАСО, фонд 578,ь опись 1, дело 323, лист 6)
Замечательно, когда молодой человек упорно и целенаправлено двигается к намеченной цели. Плохо, что цель его, по мнению имперской администрации, напрочь противозаконна. 14 января 1917 года в Смоленске был задержан молодой человек, назвавшийся смоленским мещанином Михаилом Тихоновиченм Егоровым 20-ти лет. Каковой Егоров открыто заявил смыскарям, что буквально утром сбежал из управления Смоленского уездного воинского начальника. «Мы ж тебя отловили», хмыкнул Молисеев и начал оформлять сопровождающие бумаги для передачи беглеца военным. Михаил Егоров попытался объянить начальнику сыскного отделения, что служить в армии всё равно не будет, и от воинского начальника снова убежит. Колобок, такую мать, подумал Семён Георгиевич, и приписал в направлении воинскому начальнику, что задержанный склонен к побегу. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 317, лист 2)
В тот же день начальника сыскного отделения снова озадачили. Этапным порядком в Смоленск был доставлен из Вышнего Волочка смоленский мещанин Онисим Иолсифович Эйдлин. Но сопроводительный лист от вышневолоцкого полицейского управления был оформлен так коряво, что смоленским полицейским оказалось невозможно выяснить, зачем, собственно, Эйдлина выслали в Смоленск. Пришлось писать запрос в Вышний Волочёк. Ответ пришёл уже через неделю. Требовалось удостоверить личность Онисима Эйдлина, и, если она подтвердится, привести в исполнение приговор суда-один месяц тюрьмы. Личность Эйдлина удостоверили и передали нового арестанта приставу 3-й части губернского города. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 317, лист 3-4)
«Уж сколько раз твердили мiру…» что не стоит верить незнакомцам на слово. Но преступники со стажем умеют заболтать, вкрасться в доверие, уговорить. Так и получилось с калужской домовладелицей Евгенией Ивановной Усовой. Неизвестная женщина лет тридцати назвалась Екатериной и просила Усову взять её прислугой. Раньше, по её словам, она работала няней в Козельске у земского начальника Орлова. Паспортной книжки у просительницы не оказалось, она объяснила, что буквально завтра её вместе с вещами занесёт некая монашка, её тётя Серафима. Усова оставила новую прислугу ночевать в доме. На следующий день тётя Серафима не пришла, и Екатерина отпросилась узнать, что случилось, чтобы уже не вернуться. Вместе с новой прислугой «ушли» драгоценности домовладелицы Усовой и 30 рублей наличными деньгами, похищенные у второй прислуги Качановой. С просьбой о розыске в Смоленске профессиональной воровки «Екатерины» 21 января в Смоленское сыскное обратился начальник калужского сыскного отделения. Но «за нерозыском…» ну и дальше по накатанной. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 45)
Почему отставной околоточный надзиратель Екатеринославской городской полиции Алексей Петрович Львов написал заявление с Смоленское сыскное отделение о краже у него 11 января на перегоне между станциями Комаричи и Навля Московско-Курской железной дороги не понял никто. Ну пишешься ты до сих пор безземельным крестьянином Смоленской губернии Духовщинского уезда Воротышенской волости, но ведь проживаешь же постоянно в Славяносербском уезде Екатеринославской губернии на Юрьевом заводе, да и преступление произошло не в пределах Смоленской губернии. Так что три листа заявления, где убористым почерком были расписаны все похищенные в чемодане вещи и бумаги, с отзывом о нерозыске было преслано приставу Юрьева завода Славяносербского уезда. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 332, лист 64-66)
«Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус!» До написания бессмертного романа Булгакова ещё много десятков лет, а Воланд уже вовсю потешается над смоленскими обывателями. 23 декабря 1916 года от разрыва сердца, по заключению врачей, умер подрядчик строительных работ Лаврентий Васильевич Попов. Наследник его, Степан Маркелович Попов, 12 января 1917 года заявил прокурору Смоленского окружного суда о краже у покойного 5000 рублей, переданных ему за день до смерти на табачной фабрике Поневина в качестве расчёта за строительные работы. Прокурор написал соответсвующий отпуск, и 17 января полицейский надзиратель Сапожников опрашивал свидетелей по этому делу, хотя изначально всё было и так понятно. Но циркуляры о производстве дознания никто не отменял. Прислуга подрядчика Попова крестьянка Духовщинского уезда Сырокоренно-Липецкой волости деревни Михалкова Татьяна Ивановна Бекедина показала, что состояла прислугой последние два месяца жизни Попова. За это время Лаврентий Васильевич два раза лежал в госпитале, и был выписан дней за 5 до смерти. Утром 23 декабря его в квартире обнаружили мёртвым десятник Пётр Севостьянович Осипенков, каковой сразу же позвал второго десятника Сергея и её, Бекедину. О проишествии было передано сожительнице Попова, которая войдя в комнату тут же упала в обморок. Спустя час в квариру явилась жена Попова с околоточным надзирателем, каковой сложил все вещи покойного в одну комнату и её опечатал. Бекедина не знает были ли у Лаврентия Васильевича какие-либо деньги, но слышала, что в день перед смертью Попов рассчитывался с возчиками за привезённый кирпич.
Анна Антоновна Попова смоленская мещанка, проживающая в доме Попова по Богословской улице заявила, что последние шесть лет сожительствовала с Лаврентием Васильевичем и имеет от него ребёнка трёх лет. Получал ли Попов 5000 рублей от табачной фабрики Поневина Анна не знает, но в тот день её сожитель точно выдавал деньги строительным рабочим, но сколько и за что, ей не известно. С заявителем Степаном Маркеловичем Поповым у Поповой отношения натянутые, так как он человек неодобрительного поведения, и в день похорон Лаврентия Васильевича, когда все ушли на кладбище, забрал какие-то документы из письменного стола. А после предъявил судебному приставу, описывавшему имущество покойного, доверенность на право пользования домом Попова.
Содержатель ренскового погреба смоленский 2-й гильдии купец Павел Иосифович Каминский пояснил за подрядчика Попова. Сей «замечательный бизнесмен» не раз брал деньги в долг как у самого Каминского, так и у его приказчика Шустова, каковому по смерти остался должен около 200 рублей. Имел Лаврентий Васильевич такое обыкновение, что как получал деньги за выполненные работы, так сразу и расчитывался с рабочими. А на следующий день мог придти просить в долг. В вечер 22 декабря Попов зашёл к Каминскому и вернул ему долг 825 рублей. Приказчик Шустов попросил выплатить и ему часть долга, но Попов отговорился, что боится не хватит денег на раздачу рабочим. Ефим Модестович Шустов слова своего хозяина подтвердил. Опросил Сапожников и казака Полтавской губернии Роменского уезда Великобубновской волости хутора Макеевки Константина Гавриловича Мирошниченко. Малоросс состоял заведующим табачной фабрикой купца Поневина. В тот день он действительно выплатил Попову 5000 рублей. Сначала подрядчик получил 1500 рублей, каковые тут же раздал извозчикам за подвоз кирпича. Позж е получил ещё 1000 рублей и рассчитал грузчиков и возчиков. В 7 часов вечера Лаврентий Васильевич забрал оставшиеся 2500 рублей и уехал домой. С ним был один из десятников, но кто по имени он, Мирошниченко, не знает.
Василий Андреевич Шильцов околоточный надзиратель Лодзинской городской полиции, прикомандированный к 1-й части Смоленска, подтвердил под протокол, что по осмотру вещей покойного никаких денег найдено не было, и все вещи были сложены в одну комнату и опечатаны. Допросить десятников Осипенкова и Никитина полицейский надзиратель не смог, так как после смерти работодателя они уехали к местам проживания, Сергей Павлович Никитин в Калужскую губернию, а Осипенков в Духовщинский уезд Смоленской губернии. О результатах проведённого дознания доложено прокурору окружного суда. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 4-6)
Видимо распродажа нижними чинами армии, рабочими-инородцами и военнопленными рабочих команд приняла такие размеры, что Главнокомандующий армиями Западного фрона генерал-адъютант Эверт обязательным постановлением своим запретил в всех губерниях в пределах Западного фронта покупку любого военного обмундирования или снаряжения. Чинам полиции указывалось строго за исполнением оного предписания следить. При неисполнении обязательного предписания полицейские будут преданы военному суду. Начальнику Смоленского сыскного отделения копия постановления передана полицмейстером «для принятия к сведению и точного исполнения». До всех чинов сыскного отделения доведено под роспись. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 18)
21 января полицейским третьей части Смоленска заявил о краже «через подкидку» шестисот тридцати рублей крестьянин деревни Денисово Балтутинской волости Ельнинского уезда Григорий Михеевич Подладов. Инцидент произошёл на Толкучей площади, предполагаемых преступников было двое. Дело направлено в сыскное отделение, чины которого вскоре выяснили, что сработали известный воры-подкидчики, лишённый по суду всех прав состояния из крестьян Смоленского уезда Корохоткинской волости деревни Верхней Колодни Пётр Александров, он же Потапов, по прозвищу Кужель, и крестьянин Поречского уезда Семёновской волости деревни Новой Пересуды Константин Емельянович Байков, которые из Смоленска скрылись. Ориентировки были разосланы по губернии, и 26 января Кужель был доставлен в сыскное отделение приставом 2-го стана Смоленского уезда. От кражи Потапов упорно открещивался, хотя и был уверенно опознан потерпевшим. Похищенные деньги и подельник Кужеля так и не были обнаружены. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 19)
А сыкное отделение потихоньку замерзает. В здании не производилось капитального ремонта со времени постройки, полы рассохлись, стены продувает, слой опилок на потолке истончился. Одна печь отапливает приёмную, коридор и три комнаты. Температура в помещениях, с наступлением морозов, не поднимаеться выше 7 градусов Цельсия. Об этом Моисеев сообщает городской управе с просьбой предоставить для сыскного отделения переносную кафельную печь, причём дополнительного отпуска дров для неё не требуется. Городские чинуши молчат. Присылают комиссию от управы, которая устанавливает количество печей в сыскном отделении. Их оказывается 8, а по смете, не изменившейся с 1916 года, отпуск дров осуществляется на пять топок. Выяснив этот факт, городская управа вновь молчит, аки та рыба, не взирая на письменные запросы начальника сыскного отделения. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 10,13)
24 января в Смоленское городское полицейское управление явились две молодые женщины и подали заявления на продление паспортных книжек. Чины управления для проверки личностей заявительниц запросили сыскное отделение. Откуда сразу же пришёл ответ, что и крестьянка местечка Ушполь Ушпольской волости Вилькомирского уезда Ковенской губернии Вероника Мартыновна Масюлис, и крестьнка Пелагея Степановна Бабичева зарегистррованы в сыскном отделении как проститутки, и предписанием смоленского полицмейстера от 22 апреля 1916 года им запрещено проживать в Смоленске. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 317, лист 5,10)
25 января 1917 года ночью был взломан магазин готового платья в доме Павлова на НовоПетроградской улице. Из магазина воры вынесли одежды на 2913 рублей. Так, во всяком случае, заявил владелец магазина Хаим Вульфович Ваксман. По горячим следам полицейскими «преступные оптовики» были задержаны на Рачевке, приних была обнаружена большая часть украденного. Но некоторые вещи отыскать не удалось. «За нерозыском…» дознание было закрыто. Почти через месяц, 17 февраля, из квартиры дворянина Николая Владимировича Венедиктова, что в доме Чепиковой по Нижне-Пятницкой улице в 3-й части Смоленска, неизвестными лицами было похищено разное носильное платье на 595 рублей. В этом деле своё веское слово сказали секретные информаторы, и уже 25 февраля чины сыскного отделения ворвались в квартиру лишённого прав крестьнина Краснинского уезда Досуговской волости деревни Сивкова Андрея Васильевича Иванова. При обыске в его квартире в доме Червякова в посёлке Волок на Рачевке, были обнаружены вещи из квартиры Венедиктова, а также новая кожаная чёрная тужурка. Каковая кожанка упоминалась как украденная из магазина Ваксмана. Андрей Иванов своё участие в краже как у Венедиктова, так и у Ваксмана отрицал, рассказав полиции, что выграл вещи в карты у двух неизвестных ему поляков. А тужурку ему привёз с позиций брат. Сестра Андрея Ефросинья на допросе показала, что на следующий день после ограбления квартиры дворянина Венедиктова, Иванов пришёл домой с двумя неизвестными ей поляками, которые и принесли два мужских и одно женское пальто. Которые к вечеру проиграли в карты её брату Андрею. Иванова задержали до выяснения, а сестрица его на следующий день принесла в сыскное отделение открытые мужские часы, якобы найденные ей в дровнике. Дворянин Венедиктов пальто и часы опознал за украденные у него, прислуга Венедиктова, некая Федькина, неуверенно, но всё же опознала Андрея Иванова по телосложению и маненре двигаться, как одного из трёх мужчин, выходивших 17 февраля из квартиры её хозяина. Кожаную тужурку вернули в магазин Ваксмана. Андрей Васильевич Иванов передан в распоряжение судебного следователя, остальных участников кражи найти не удалось. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 313, лист 15-16, 23-24)
26 января 1917 года в Смоленск пришла ориентировка от Минского сыскного отделения. Артельщик Московской биржевой артели ответственных служащих, состоящий на службе в качестве кассира при Техническом Управлении Комитета Западного фронта Всероссийского Земского Союза Иван Прокофьевич Аруев, внезапно понял, что нужно ковать железо, не отходя от кассы. Что вышеозначенный тунгус и проделал, получив 17 января в Минском казначействе 200 045 рублей наличных денег сторублёвыми кредитными билетами для россылки по разным местам, и скрылся в неизвестном направлении. Начальник Минского сыскного отделения ориентирует коллег на поиск тунгуса первого Уягановского рода Гижишинского уезда Камчатской области, 30 лет, высокого роста, умеренного телосложения, волосы короткостриженные чёрные, глаза тёмно-карие, лицо худощавое бледное продолговатое, усы редкие темно-русые отпущенные книзу, нос прямой, голос звонкий, походка слегка развалистая. Итмеет жену Анну Николаевну Аруеву 27 лет, и сожительницу Елену Михайловну Гассан, проживающую в городе Москве по Леонтьевскому переулку в доме № 17, квартира 11 (вот каков пострел-инородец, всё в жизни успел). Может выдавать себя за студента, окончившего юридиченский факультет Томского университета, носит университетский значок. Любит петь и читать в церкви, произносить проповеди, по поводу чего всегда старается войти в знакомство среди духовенства. Может скрываться в монастырях. Ведёт обширную переписку в брачной газете, якобы подыскивая себе невесту. Носит при себе револьвер. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 69-73)
29 января в сыскное отделение явилась вдова губернского секретаря Валентина Герасимовна Лисовская и заявила о краже из её квартиры разных вещей и драгоценностей на сумму более 2200 рублей. Подозревает вдова в краже свою прислугу Анну Никитину, которая скрылась, оставиви у работодательницы свой паспорт. О крестьянке деревни Замощья Зимицкой волости Духовщинского уезда Анне Никитиной запросили духовщинского уездного исправника, но он не успел прислать ответа, так как подозреваемую 31 января задержали в Смоленске. При личном досмотре у неё обнаружили 4 бриллиантовых кольца, золотой крест с цепочкой, настольное зеркало и книжка на получение денатурированного спирта. Подозреваемая несколько раз меняля свои показания на счёт собственного имени, рассказывала, что муж её Виктор Антонов, фамилии которого она не упомнит, погиб на войне. В конце концов молодая женщина созналась, что она есть Анна Максимовна Куркова 23 лет, крестьянка деревни Фролов Чижевской волости Духовщинского уезда. Паспорт на имя Никитиной, по каковому Куркова была прописана у Лисовской в доме Нечаева по Выгонному переулку в 1-й части Смоленска, она, якобы, нашла на улице в Смоленске. Для подтверждения личности Курковой в Духовщинское уездное полицейское управление отправлен запрос с фотографической карточкой задержанной, для предъявления родственникам, в том числе матери Дарье Курковой. В краже у Лисовской Анна созналась, рассказав, что одно кольцо она подарила незнакомому ничнему чину, другое отдала в починку ювелиру Манухину, золотой браслет за 20 рублей продала в часовой магазин Якубсона, каракулевый сак, горжетку и женский костюм оставила вместе со своими вещами у знакомой в Вознесенском монастыре. Все похищенные вещи, кроме подаренного солдату кольца, были отобраны и возвращены владелице. Законченное дознанием дело было передано судебному следователю 1-го участка города Смоленска. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 8-11,13-15)
В самом начале февраля смоленская полиция по экстренной телеграмме из Орши проверяла всех китайцев, работавших в Смоленске на оборонных работах. В розыск был объявлен некто Тан Де Куй, называющий себя Лио Ван Юй, обвиняемый в убийстве на хуторе Гуры Кушнеровой и четырёх её детей. Вряд ли б душегуба при поимке оставили в живых, но в Смоленске искомый китаец не обнаружен. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 131)
4 февраля 1917 года чины сыскного отделения были по телефону вызваны в гостиницу «Центральная», где о краже заявил поручик 1-го Артиллерийского авиационного отряда Владимир Николаевич Осипов. У него из номера было похищено 1100 рублей наличных денег. Но опыт, как говорится, не пропьёшь, и уже через пару часов похищенное было обнаружено в душнике неотапливаемой печи в коридоре гостиницы. Также был задержан швейцар гостиницы «Центральная» крестьянин Калужского уезда Бобровской волости деревни Катенево Васиилий Яковлев Савин 16 лет, который в краже сознался. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 16,18)
Ещё 19 ноября 1916 года полицейский надзиратель Авдеев, проверяя квартиру Павла Денисовича Федотова в доме Сикерина в посёлке Ямская слобода, задержал двух неизвестных мужчин и одну женщину. Та назвалась сестрой Павла Федотова крестьянкой деревни Корелы Корохоткинской волости Смоленского уезда Акулиной Денисовной Федотовой. Приехала она в Смоленск уже как с неделю, живёт на квартире брата и паспорт у неё для прописки никто не просил. Тут всё ясно, женщину отправили в городское полицейское упраление за беспаспортность. Крестьянин деревни СметаниноКатынской волости Смоленского уезда Владимир Иванович Козлов смог подтвердить свою личность и был отпущен. А вот со вторым мужчиной оказалось намного интересней. Он назвался крестьянином Виленской губернии Ошмянского уезда Сморгонской волости деревни Хотени Степаном Ивановичем Путырским, но документов никаких представить не смог. Также он не смог объяснить происхождение двух мешков готовой кожаной обуви и двух хромовых кож, которые он при обыске на квартире Павла Федотова признал за свои. Якобы обувь купил на толкучем рынке в городе Борисове за 274 рубля у неизвестного беженца, а кожи приобрёл в Москве. И сидел сей молодой человек в камере при первой полицейской части аж до начала февраля. Моисеев же слал запросы в Москву об удостоверении личности беженца Путырского, так как он утверждал, что в Москве живут его родная сестра и зять. Также начальник сыскного отделения пытался выяснить не было где краж обуви. Москвичи поначалу заинтересовались и запросили прислать образцы, но после охладели к этому делу. Да ещё московским сыщикам пришлось возвращать в Смоленск две пары неправильно к ним посланных Моисеевым сапог. А Путырский всё сидит. Обувь решили продать с открытого торга, а Степан Путырский умудрился сбежать из арестантского помещения 1-й полицейской части Смоленска. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 317, лист 16-18, 20,23,25,26,32)
В тот же день бежал из конторы 1-й дистанции начальника работ по строительству военной железнодорожной линии Луцк-Стоянов военнопленный 7 роты 19 рабочего батальона Станислав Петрушевич. Сей «бегозавр» проявил крайнюю степень предусмотрительности, перед побегом опустошив денежную шкатулку конторы на 30000 рублей. 20 000 рублей были пятисотрублёвыми кредитными билетами, оставшаяся часть сто- и однорублёвыми. Для сугреву Петрушевич похитил у прапорщика 7-го железнодорожного батальона шинель солдатского образца с погонами. Смоленские сыскари ищут высокого шатена, хорошо говорящего как по-русски, так и по-польски, в солдатской шинели, высоких сапогах и шапке спортивного фасона. Но уже 11 февраля дознание прекращено «за нерозыском». (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 167)
Всё ж таки «война портит солдат, подрывает дисциплину в армии и очень пачкает мундиры!..». И очень похоже, что оглупляет военное начальство. Ну надо ж было додуматься командованию 37 запасного пехотного полка отправить в командировку прапорщика, который был в это время под судом. 9 февраля в Смоленское сыскное отделение явился прапорщик 37 запасного полка Василий Григорьевич Сало, каковой подал заявление о розыске находящегося в командировке в Смоленске прапорщика того-же полка Никифорова. Оный прапорщик состоял под военным судом, и был направлен в командировку по ошибке. Пять нижних чинов полка Никифоров разместил в военном бараке при вокзале, а сам скрылся в неизвестном направлении. Солдат спит, служба идёт. Нижние чины сидели в бараке, никуда не отлучаясь, с 31 января, пока 9 февраля их не обнаружил прапорщик Сало. Заявление о поиске приняли, создали рабочий вид, и 12 февраля 1917 года «за нерозыском» дознание закрыли. Поди его найди, того Никифорова в массе серых солдатских шинелей, что болтается по губернскому городу. Да и не дурак небось, давно уже умотал куда подальше. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 168)
А ещё все кругом утверждают, что евреи крайне хитры, деловиты и их вокруг пальца не обведёшь. А вот поди ж ты. 10 февраля, проживающий в собственном доме по СтароПетроградской улице, Моисей Израилевич Беренцвейг заявил в сыскном отделении о присвоении его служащим велижским мещанином Гершановым 1950 рублей наличных денег. Сумма сия была выдана Менделю Евсеевичу Гершанову в декабре 1916 года на покупку товара, но служащий из Смоленска уехал, а торговец Беренцвейг товара не получил. В последних числах января Беренцвейг случайно встретил Гершанова в Екатеринославской губернии, проследил его до гостиницы и потребовал поехать с ним в Смоленск. Велижский мещанин согласился, но на станции Харьков отпросился в буфет выпить чаю. После чего в вагон уже не вернулся. По сообщению Беренцвейга Гершанову 25 лет, росту среднего, худощавый брюнет без усов и бороды. Проживал в городе Александрове Екатеринославской губернии в гостинице «Старый Гранд-Отель» совместно с какой-то барышней, возможно сожительницей. Ориентировка направлена в Екатеринославское сыскное отделение. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 312, лист 35)
А в Москве всё тянется дело о мошенническом получении в прошлом году по подложным ассигновкам Интендантского управления трёхсот тысяч рублей. Уже сменился следователь, появились новые сведения, но деньги так и не найдены. Судебный следователь Коренков хватается за любую информацию, и требует от смоленских сыскарей проверить некоего Бронислава Ипполитовича Шуха, каковой до войны в Минске знался с арестованным Шнайдером и его предполагаемым подельником Ольдзеевским. Шух служит монтёром при типографии Минского военного округа в Смоленске, и, якобы, отправляет жене Анастасии Адамовне большие суммы денег. Сапожников допросил Бронислава Шуха, проживающего при команде нестроевых штаба Минского военного округа в Реальном училище. Тот объяснил, что как нестроевой нижний чин получает 5 рублей в месяц, подрабатывая сверхурочно в типографии и в театре (до войны Шух служил механиком в кинотеатре в Минске), зарабатывает ещё около 40 рублей. Жена его содержит в городе Минске на Захарьевской улице в доме № 12 колбасную лавку. Так как Шух на полном обеспечении от казны, то большую часть заработанных денег отправляет жене, но эти почтовые переводы никогда не были больше 50 рублей. То же подтвердили заведующий типографией Михаил Михайлович Шварц и фельдфебель нестроевой команды Михаил Карпович Вашинов. Пустышку тянут московские следователи, не такие дураки Шнайдер со товарищи, чтобы передать огромную сумму на хранение малознакомым людям. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 419-427)
14 февраля в Смоленске по паспорту, выданному Великобританским консульством от 4 января 1915 года за номером 267, прописался пултусский мещанин Ломжинской губернии Герман Хаимович Бернштейн. Оный двадцатидвухлетний толстячок дал объявление в газетах, в коем объявил себя английским специалистом по ремонту печатных машинок всех видов и моделей. Заполучив в ремонт около десятка различных пишущих машинок, Бернштейн из Смоленска скрылся в неизвестном направлении. А «Ремингтон» в те времена стоил около 500 рублей, «Ундервуд» и «Стернес» по 400. Приметы мошенника разосланы всем уездным исправникам Смоленской губернии. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 314, лист 7)
17 февраля на Базарной площади возле дома Павлова пятеро неизвестных нижних чинов отобрали у канонира 2-го запасного артиллерийского дивизиона Адольфа Уласевича кошелёк с тринадцатью рублями. В тот же день патрулём 3-й части города Смоленска по указанию канонира Уласевича был задержан один из нападавших, оказавшийся рядовым 255 пехотного Аккерманского полка Петром Ивановичем Боровицким. Потерпевшим и свидетелями он был с уверенностью опознан, как один из грабителей, но упорно отрицал свою причастность к грабежу и подельников не сдал. Оконченное дознанием дело передано судебному следователю. Хочет солдатик один за всех отдуваться, кто ж ему помешает? (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 314, лист 2-3)
Резолюцией Смоленского губернского правления от 31 января 1917 года крестьнин села Войтовки Войтовской волости Ольгопольского уезда Каменец-Подольской губернии Павел Илларионович Семенцов назначен на должность чиновника, заведывающего регистрацией преступников и перепиской по розыскам и наблюдениям. О чём приказом по смоленской полиции от 17 февраля 1917 года дано знать полиции, а начальнику сыскного отделения дано указание привести Семенцова к присяге на верность службе. Тем же приказом объявлено, что дочь подполковника Лидия Николаевна Чурская определена на Государственную службу и назначена заведующей Смоленским адресным столом, заведением через каковое проходят все розыскные дела Смоленского сыскного отделения. (ГАСО, фонд 916, опись 1, дело 624, лист 50)
«Ищут пожарные, ищет полиция…» Нет, фотографы не ищут, у них и так работы хватает. Ищут давно, но не могут найти двух хитрованов из крестьян Костромской губернии. Некто Пётр Павлович Жуков 28 лет был призван на военную службу, но по медицинскому освидетельствованию уволен от службы навсегда. А крестьянин той же губернии Максим Ефимович Соколович 25 лет служить не хотел от слова совсем. И договорился с Жуковым обменяться паспортами. Жуков, теперь как Соколович, был призван на военную службу, и по тем же медицинским показаниям демобилизован. Всем хорошо, окромя Российской Императорской Армии. Как о мошенничестве узнали непонятно, но костромичей ищут по всей России. В Смоленске не нашли, о чём на ориентировке сделал пометку полицейский надзиратель Сапожников Николай Степанович. Ищут даже контразведчики, ну это их работа, вроде как. Однако ж ищут не только шпионов. Но и своего коллегу, пусть и бышего, некоего Феликса Чернецкого, каковой скрылся из Одессы в неизвестном направлении. Чего учудил, неизвестно, не хотят контразведчики выносить сор из избы, но арестовать при обнаружении требуют непременно. Они же ищут бежавшего из 5-го гренадерского Киевского полка старшего унтер-офицера из вольноопределяющихся Лихачёва, каковой пытался организовать покушение на офицеров полка. Командиром полка за поимку Лихачёва назначена награда в 100 рублей. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 318, лист 234,236,238)
2 марта 1917 года Император Всероссийский Николай Второй отрёкся от престола в пользу сына Алексея при регентстве великого князя Михаила Александровича. Что там было дальше, это пускай историки разбираются, нам же интересно только одно – к власти пришло Временное правительство. В первых числах марта толпа революционеров ворвалась в сыскное отделение и выпустила из арестантского помещения всех задержанных, правда о пострадавших от рук толпы чинов сыскного отделения в документах не упоминается. А 10 марта 1917 года Смоленское сыскное отделение перестало существовать. Да вот так вот, бац и нету. В тот далеко не радостный для полицейских всей Империи (или уже республики?) день вышло постановление Временного правительства «Об упразднении Департамента полиции и об учреждении временного управления по делам общественной полиции». Можно заканчивать наш рассказ о Смоленском сыскном отделении, НО…Вот оно всегда это самое «НО». Как выяснилось, правоохранительные органы нужны и при буржуазной революции. Уже 4 марта обязанности начальника городской милиции принял на себя В.К. Унтилов, который взялся реорганизовывать городскую полицию в духе постановления Временного Правительства от 2 марта 1917 года. Для разработки соответсвующей документации к Унтилову были приглашены начальники всех трёх районов города (бывшие частные приставы) и начальник судебного отдела (начальник сыскного отделения Моисеев). 22 марта в городскую управу были представлены сведения о суммах, необходимых для функционирования городской милиции. Судя по всему, Семён Георгиевич Моисеев, разрабатывая совместно с Унтиловым данную смету, развернулся от души. Помимо начальника отдела и его помощника, в штате должно было состоять 10 судебных милиционеров (полицейских надзирателей) и 10 милиционеров (агентов), письмоводитель, фотограф (каковой для экономии может совмещать обе должности), машинистка, сторож. Вместе с расходами по розыску и канцелярскими расходами содержание судебного отдела Смоленской городской милиции должно было обойтись городской управе в 13 600 рублей в год.
22 марта Смоленская городская дума с подачи Унтилова избрала начальником Смоленской городской милиции Александра Васильевича Маргойта, «…чья земская и общественная работа… а также его деятельность по должности помощник начальника 2-го района, а затем по должности помощника начальника милиции даёт полное основание твёрдо и решительно поддерживать его кандидатуру…». Председателем совета при милиции Думой единогласно был выбран В.К. Унтилов. А вот Моисеев был назначен лишь помощником заведующего судебным отделом, заведующим отделом был назначен некто Моисей Григорьевич Гринберг. Двадцать человек милиционеров в штате, это, конечно, хорошо, но их ещё нужно набрать. А пока в марте-апреле 1917 года помимо начальника Гринберга и его помощника Моисеева, в судебном отделе несли службу Николай Сапожников, вернувшийся из Ельни Владимир Грундуль и новые сотрудники – Александр Емельянов, Иван Котов, Ефим Козловский, и поступившие на службу в апреле месяце Антон Петров и Григорий Костроминов. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 206-212)
А 10 марта Николая Степановича Сапожников попытались призвать в армию, прислав повестку прямо в судебный отдел. В своём рапорте Моисееву, Сапожников поясняет, что он духовщинский мещанин 1883 года рождения, был призван на действительную воинскую службу Духовщинским уездным по воинской повинности присутствием и зачислен в Лейб-гвардии Кексгольмский полк. В феврале 1906 года по болезни причислен в ратники ополчения 2-го разряда, о чём от уездного присутсвия получил надлежащее свидетельство. Каковое вместе с другими его документами было утеряно в Смоленском губернском присутствии. Для возбуждения ходатайства о предоставлении отсрочки от службы в армии, бывший полицейский надзиратель сыскного отделения Николай Сапожников просил своего непосредственного начальника запросить в Духовщинском уездном по воинской повинности присутствии копию свидетельства о причислении его в ратники ополчения. Судя по всему, получилось, в армию Сапожникова не забрали. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 325, лист 38)
15 марта комиссар станции Смоленск Александровской железной дороги (теперь кругом были одни комиссары, губернский комиссар Временного правительства-бывший председатель губернского земского собрания А.М. Тухачевский пытался рулить губернией до выборов в мае-июне) сообщил о поступившей по телеграфу информации об ограблении Колоцкого монастыря Смоленской епархии. Были похищены позолоченная серебряная риза с драгоценными камнями, восемь серебряных лампад и одна золотая, два серебряных вызолоченных ковчега с престолов, два престольных вызолоченных креста, два потира с принадлежностями и около 20 рублей наличных денег. Содержание сообщения было доведено под роспись до личного состава отдела, но «по нерозыску… дальнейшие розыски ведутся…дознание передано по принадлежности». (ГАСО, фонд 578, опись1, дело 332, лист 106)
В марте циркуляры и прочие телеграммы сыпались из Петрограда дождём. Не все, видимо, правильно поняли устремления устроивших февральскую революцию сил, и появились «перекосы и перегибы». «Смоленскому губернскому комиссару
Генералу Юрию Михайловичу Шейдеману поручен корпус чрезвычайной важности, как исключительной энергии сведующему и опытному боевому артиллеристу. Прошу оградить этого честного гражданина и воина от угроз ареста, дабы он мог спокойно работать. Лично его знаю и очень прошу. Подписал: А. Керенский» В судебный отдел Смоленской городской милиции перпровождаю для сведения. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 48)
«Смоленск. Губернскому комиссару
В Министерство Внутренних Дел поступает значительное количество ходатайств со стороны бывших чинов полиции и корпуса жандармов об определении их на службу в милицию или в войска. Во избежание излишней переписки прошу широко оповестить этих лиц, что приём на службу в милицию достойных из числа их всецело зависит от комиссаров, и что с ходатайствами о приёме на службу в войска следует обращаться непосредственно к воинским начальникам.
Подписал за МВД князь Урусов». (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 49)
В борьбу с разгулявшейся на фоне революции преступностью вступил комитет офицерских и солдатских депутатов. Председатель комитета некий подполковник сообщил начальнику Смоленской городской милиции об образовании в Смоленске организованной шайки грабителей из солдат, в которой состоят также двое нижних чинов из комнады гуртов Интендантства. Борьба с преступностью заключалась в побуждении городской милиции к принятию всяческих мер к нейтрализации банды. Также сообщалось, что комитет уже принял соответсвующие меры к беспощадному подавлению могущих возникунуть погромов силами войск смоленского гарнизона. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 50)
Но, как оказалось, комитет офицерских и солдатских депутатов свою миссию провалил. За дело взялся исполнительный комитет рабочих и солдатских депутатов. Оные депутаты от солдатских масс написали в городскую милицию целую петицию, указывая, что смотреть больше на беспредел оказавшихчся на свободе бывших воров, ныне состоящих в войсках, они не могут. Недостойное поведение преступников развращает также слабых духом нижних чинов. Перечисленных поимённо воров и грабителей, солдатские депутаты призывают отправить на фронт. Сами же ничего предпринимать не могут (знать бы почему?) и предлагают милиции отлавливать преступников в военной форме в дешёвых чайных и других притонах Смоленска. За подписью шестидесяти человек. Интересно, как офицеров арестовывать, так они на ать-два. А как урезонить воров-рецидивистов в их же среде, так тут, уж извините, язык в жопу. (ГАСО, фонд 578, опись 1, дело 323, лист 53-54)