Чтобы мысль взлетела, ей нужно пикировать в грязь, а потом, так сказать "профанировать" и заляпать все прекрасное пространство.
Итак, мысль пала. Скинула с себя парчу высоких слов и валяется в пыли, облепленная мемами и приколами.
Но не спешите оплакивать ее кончину. Это не смерть, а мутация. Превращение из бабочки-однодневки в живучего таракана, которого ничем не вытравишь.
Зато он везде – в голове у подростка-бунтаря, в речи политика-популиста, в посте у блогера-миллионника.
Парадокс в том, что именно "профанация" делает мысль доступной.
Она снимает с нее флер элитарности и позволяет каждому прикоснуться к ней, понять ее по-своему, вплести в свой жизненный опыт. Банальность – это не конец, а начало. Это точка входа, с которой начинается индивидуальное осмысление.
Ее подхватывают, обсасывают, высмеивают. В пабликах она становится мемом с котиком, на кухнях – поводом для пьяного спора.
И что же происходит?
Мысль, изначально облеченная в мантию высокого искусства, обнажается до неприличия. Ее тыкают пальцем, над ней хохочут, ее искажают до неузнаваемости.
Философ в кофейне, конечно, страдает. Ему кажется, что его творение опошлили, извратили, низвели до уровня кухонного разговора. Но на самом деле, его мысль обрела истинную силу.
Она перестала быть кабинетным экспонатом, покрытым пылью академических споров.
Она стала частью реальности, инструментом мышления, элементом культуры.
Именно в этом унижении, в этом нисхождении к плебсу, рождается ее сила.
Она перестает быть собственностью избранных, она становится достоянием всех.
И вот уже вчерашний скептик, почесывая затылок, говорит:
-"Знаете, а ведь что-то в этом есть…".
И гений в кофейне, скрепя сердце, вынужден признать: его мысль жива, хотя и изрядно помята жизнью. Потому что, чтобы стать бессмертной, идее необходимо пережить не только восхищение, но и самое безжалостное осмеяние.
Всем, добра!