Добралась до культового произведения Энтони Бёрджесса «Заводной апельсин». Зашлифовала его фильмецом Кубрика, конечно. Рассказываю.
Сюжет романа довольно прост. Повествование ведется от лица главного героя, 15-летнего Алекса, главаря банды, которая промышляет грабежом, избивает и насилует жертв. Довольно быстро он попадает в тюрьму и там проходит экспериментальное лечение вакциной Людовика (если не смотрели фильм, то по любому видели мем оттуда, где Алекса заставляют смотреть фильмы с расширителями в глазах). Посредством выработки у испытуемого соответствующих рефлексов по Павлову, его возвращают в лоно общества. Читателю предстоит узнать, исправился ли Алекс по-настоящему.
«Заводной апельсин» – это тот случай, когда книгу открываешь не ради сюжета. Лингвист Энтони Бёрджесс изобрел вымышленный язык надсат, на котором общаются подростки. Это смесь русского языка и упрощенного английского, с щепоткой рифмованного сленга и цыганщины. Автор поясняет, что когда вы англизируете русские слова, это звучит странно и придает речи персонажей иронический эффект. Идея создать такой язык пришла к Бёрджессу после посещения Ленинграда и общения со стилягами и фарцовщиками. Выбор русского языка можно связать и с политическими соображениями, мол, Бёрджесс использовал русский жаргон для выражения тезиса, что зло идёт из России, которая на тот момент считалась империей зла.
В романе используется около двухсот русских слов, значения которых англоязычному читателю абсолютно непонятны, и сам автор запрещал снабжать роман глоссарием. Поэтому о значении слов приходилось догадываться только по контексту, причем не везде это просто, тем более что русские слова подчас искажены, а иногда употребляются не по назначению. Для русскоязычного читателя тоже была сложность в переводе романа: как сделать так, чтобы язык надсата выглядел столь же непривычно?
В. Бошняк набрал эти слова латиницей, таким образом выделив их в русском языке и приблизив трудности читателя оригинала романа к трудностям читателей перевода. Алекс со своими droogs творит ужасные вещи: toltshoking, krasting, dratsing, razdryzg, britvoi балуется и добрым старым sunn-vynn, не забывает pomordovatt хорошенько, в то время как жертвы издают kritsh. Он проводит время в баре «Korova», шевеля mozgoi насчет того, куда бы убить вечер. Народ в otpade от молока плюс велосет, синтемеск, дренкром и всяких прочих shtutshek. Таким языком и написан весь роман.
Есть другой перевод Синельщикова. Он заменил русские слова записанными кириллицей английскими словами. Получилось: мэн, фейс, покет, мани, хэд, блад. Перевод Бошняка считается более приближенным к оригиналу. Создавая искусственность приема транслитерации, Бошняк старался им не злоупотреблять, применяя «русский жаргон» реже, чем это делает Бёрджесс в тексте оригинала.
Читать по началу было очень непривычно. Глаз постоянно спотыкался о записанные латиницей слова и расшифровывал их.
Voniutshije
Не vjezzhajet
Baldiozhno
Otshuhivaliss
Stshias вернемся
Tastshatsia от молока
Как только это стало получатся быстро, автор усложнил уровень. Odi notshestvo, poni(понимать), vidett (видеть), chasso (часовой), дать по beitsam, по morder (по яйцам, по морде). Из старикашки вышло просто kashka, из человека vek, из священника – свищ. Есть милисенты и много чего другого. Но к концу романа ты уже свободно изъясняешься на надсадском языке. Это фишечка и делает роман уникальным.
Вообще такой прием маскировать изнасилование «добрым старым sunn-vynn» создает нужный эффект. Алекс говорит в шутку об ужасающих вещах, от чего волосы встают дыбом.
Бёрджесс показывает невозможность исправить человека тюрьмой. Вакцина лишила Алекса человеческой сущности и свободы выбора. Его сделали способным лишь на социально приемлемые действия, сделали машиной, производящей добродетель вопреки желанию. Теперь Алекс – заводная игрушка, и правительство рассматривает это как свой триумф.
Название «Заводной апельсин» происходит от выражения, которое ходило в быту у лондонских кокни (у них вообще очень своеобразный местный диалект). Кокни старшего поколения о вещах необычных или странных говорят, что они «кривые, как заводной апельсин».
В 1971 году вышла экранизация романа Стэнли Кубрика. Фильм получил неоднозначные отзывы критиков и был спорным из-за изображений жестокого насилия. После того, как его назвали вдохновившим на акты подражающего насилия, фильм был изъят из британских кинотеатров, а также запрещён в нескольких других странах. Спустя годы он приобрел культовых поклонников.
В фильме свой взгляд на декорации и костюмы героев, это скорее плюс. Защитная ракушка из крикета поверх штанов просто класс. То, как Алекс оглушает старую птицу статуэткой огромного хрена очень символично. Малкольм Макдауэлл хорошо справился с ролью Алекса, хотя местами и переигрывал. Женские манекены в баре «Korova» были представлены в виде автоматов по продаже «Молока-плюс». Мощно для того времени показано насилие, без прикрас и закадрового крика.
Следует еще учесть, что Кубрик снял фильм без последней главы. Он читал американский вариант романа, где директор издательства посчитал заключительную часть лишней. В процессе съемок режиссер все же узнал об этом, но не стал включать концовку романа в фильм.
Лично мне фильм не зашел. Язык надсата по понятным причинам там используется минимально (а я еще специально смотрела с субтитрами). Многие костюмы и декорации смотрятся абсурдными, как в первом футуристичном кино. Фильм затянут и устарел.
Если заинтересовало описание романа, рекомендую ознакомиться, хотя он не всем придется по душе. Смотреть ли после этого фильм – решайте сами.
Больше обо мне – t.me/potestas_est