История Кирилла
В этот субботний вечер у Кирилла было всё, о чем некоторые могли только мечтать: полумрак гостиной, идеальная тишина, Лиза, сладко дремавшая у него на плече, и на экране — глупый, но милый, по его мнению, фильм, который можно было и не смотреть. Идиллия, да и только!
Но именно это и раздражало Кирилла.
Он почувствовал, как внутри сама по себе, безо всякого на то его согласия, возникает паника. Они были вместе почти два года, и последние месяцы были образцовыми: никаких ссор, никаких скандалов, понятные планы на отпуск. И именно эта предсказуемость, эта стабильность казались ему фальшивыми, как декорации. «Так не бывает», — шептал внутренний голос. — «Если всё так ровно, значит, ей просто всё равно. Значит, любовь ушла».
Он ни на минуту не сомневался, что настоящая любовь — это страсть и преодоление. И никак не спокойствие. Он считал, что если нет драмы, нет и чувств.
Он прекрасно помнил, как лежал в больнице с пневмонией в шесть лет. Мама, обычно вечно занятая , сидела у его кровати часами, читала книжки и приносила всё , что он просил. Она гладила его по волосам, и в ее глазах была настоящая тревога и самая настоящая любовь. В то время он чувствовал себя очень нужным и важным.
Поэтому ему всегда требовались доказательства. Доказательства того, что его любят. А доказать себе это он мог только одним доступным ему способом: спровоцировать кризис и заставить Лизу бороться за него, за их отношения.
Он осторожно вытащил руку из-под ее головы и сел прямо.
— Нам нужно поговорить, — сказал он тихо, но так, чтобы от его слов вся идиллия их вечера мгновенно испарилась.
Лиза вздрогнула, моргнула и, увидев его напряженное лицо, сразу насторожилась.
— Что случилось? — спросила она.
— Я не понимаю, почему в четверг ты не позвонила мне, когда вышла с работы? — Его голос был ровным, ледяным, и это делало обвинение в сто раз страшнее. — Я вот думаю, думаю и не могу понять? Неужели это так трудно? Неужели моё спокойствие совсем ничего для тебя не значит? Я тогда не знал, что и думать...
Он ждал, что она начнет оправдываться, плакать, говорить, что это была всего лишь рабочая суета. Он хотел услышать: «Кирилл, не говори глупостей! Я тебя люблю!»
— Я начинаю чувствовать, что мы зашли в тупик. Мне кажется, что всё уже не то, понимаешь? Я не чувствую искры, которая была раньше. Возможно, нам стоит просто всё закончить.
Это была его классическая, проверенная не раз манипуляция. После такой фразы Лиза всегда начинала отчаянно убеждать его в обратном, и его тревога на время затихала. Он уже приготовился к слезам, к ночным выяснениям отношений и к последующему, сладкому примирению, которое на день-два дало бы ему чувство, что он нужен.
Лиза смотрела на него не дольше пяти секунд. В её взгляде не было ни слез, ни борьбы, только глубокая, смертельная усталость.
— Знаешь, Кирилл, возможно, ты прав, — спокойно ответила она, вставая с дивана. — Я давно устала от этих разговоров.
Она пошла в спальню, и звук захлопнувшейся двери был не громким, но окончательным. Кирилл остался сидеть один в полумраке гостиной, сжимая кулаки. Он получил не желанное примирение, а тишину и внезапное, удушающее чувство настоящего, неподдельного одиночества. Он добился своего: отношения рухнули. Но почему-то он чувствовал не облегчение, а леденящий ужас…
В истории Кирилла мы видим классический механизм: взрослый мужчина, внешне успешный и самодостаточный, подсознательно боится стабильности в отношениях. Для него тишина, уют и спокойствие — это не признак зрелой любви, а сигнал тревоги, означающий, что его игнорируют.
Откуда взялся этот страх, понятно. Настоящее внимание матери появлялось, только когда Кирилл был в беде. В спокойные же дни он чувствовал себя брошенным и неважным. Таким образом, в его детском сознании сформировалась жесткая, но ложная связка: «Драма = Внимание и Любовь».
Став взрослым, Кирилл бессознательно перенес этот сценарий в отношения с Лизой. Когда в их отношениях наступает затишье и идиллия, его старый детский страх — страх быть забытым — запускает панику. Он чувствует, что любовь "ушла", и ему срочно нужно её вызвать обратно.
Провокация как доказательство любви
Именно поэтому он цепляется неважный по сути проступок Лизы и пытается раздуть его до уровня кризиса. Он не ищет справедливости, он ищет реакцию. Фраза «Нам стоит всё закончить» — это не приговор, это тест.
Он ждет, что Лиза начнет бороться за него, плакать, умолять его остаться. Только её слезы и отчаянные доказательства любви могут на короткое время заглушить его тревогу и убедить его: «Нет, я нужен. Я важен».
Это его потребность в «эмоциональных качелях». Кирилл сам раскачивает отношения, чтобы потом насладиться сладостью примирения, которое для него является временным лекарством от страха быть отвергнутым.
Почему этот раз «качели» сломались?
Лиза, в отличие от Кирилла, не руководствуется страхом. Она порядком устала от этих бурь в стакане. Когда она смотрит на него и спокойно отвечает: «Возможно, ты прав», она выходит из игры, которую он ей навязал.
Для Кирилла это шок и ужас. Он получил то, что якобы просил (разрыв), но без привычной "награды" — борьбы за него. Он осознает, что его манипуляция сработала слишком хорошо. Он добился одиночества, которого так панически боялся, но теперь это одиночество настоящее, и он не знает, как его отменить.
Что же делать, чтобы перестать раскачивать эти эмоциональные качели?
Для Кирилла: Необходимо осознать, что спокойствие в отношениях — это не отсутствие любви, а её высшая форма. Любовь не должна быть доказательством, полученным через искусственную драму. Нужно научиться принимать ровные отношения без паники. Ведь настоящая, зрелая любовь как раз даёт уверенность и предсказуемость.
Для Лизы : Не поддаваться на манипуляцию. Вместо борьбы за отношения, нужно спокойно сказать: «Я не буду обсуждать расставание из-за пустяка. Я люблю тебя, но не буду участвовать в этой драме». Что она, собственно и сделала.
📌 А вас пугают ровные, стабильные отношения?