Анна смотрела на свою дочь через кухонный стол и не узнавала её. Вчера ещё Полина была обычным подростком — иногда капризным, иногда непослушным, но всё же понятным. А сегодня перед ней сидела чужая девочка с поджатыми губами и глазами, полными такой взрослой, такой осознанной обиды, что внутри всё сжималось.
— Ты не можешь мне запретить. Это несправедливо, — Полина говорила тихо, почти шёпотом, и от этого её слова звучали ещё больнее.
— Могу, — Анна старалась, чтобы голос не дрожал. — Я твоя мать, и пока тебе не исполнилось восемнадцать, я отвечаю за тебя.
— Папа бы так не поступил.
Эти слова повисли в воздухе, словно капли ядовитого дождя. Анна застыла, рука с чашкой замерла на полпути ко рту. В кухне вдруг стало очень тихо, только холодильник гудел в углу, отсчитывая секунды неловкого молчания.
— Что? — наконец выдавила Анна.
— Папа бы меня понял. Он бы не запрещал мне ехать на этот фестиваль, — Полина смотрела прямо, уверенно, словно знала что-то такое, чего не знала Анна.
— Твой отец ушёл от нас десять лет назад, — медленно проговорила Анна, чувствуя, как каждое слово царапает горло. — Он не видел тебя с семи лет. Ты понятия не имеешь, как бы он поступил.
— Зато я переписываюсь с ним уже полгода, — Полина вздёрнула подбородок. — И он совсем не такой, каким ты его всегда выставляла.
Чашка выпала из рук Анны, ударилась о стол и раскололась. Горячий чай разлился, капая на колени, но она даже не почувствовала этого. В ушах зашумело, словно кто-то включил старый радиоприёмник на полную громкость.
— Ты... что? — она не узнала собственный голос.
— Я нашла его в социальных сетях, — Полина говорила спокойно, почти буднично, будто речь шла о погоде за окном, а не о человеке, который разрушил их жизнь десять лет назад. — Написала ему, и мы стали общаться. Он рассказал, как всё было на самом деле.
Анна медленно встала, не обращая внимания на разлитый чай. Ноги едва держали её.
— И как же всё было «на самом деле», Полина? — спросила она, чувствуя, как внутри нарастает что-то тёмное и тяжёлое. — Расскажи мне.
Полина на мгновение смутилась, но быстро взяла себя в руки:
— Он сказал, что ты его выгнала. Что не дала ему шанса всё исправить. Что он хотел видеться со мной, но ты запретила.
Анна рассмеялась — коротко и горько, словно каркнула старая ворона.
— И ты ему поверила? — она покачала головой. — Поверила человеку, который ни разу за десять лет не позвонил тебе на день рождения? Который не прислал ни одного подарка? Который не платил алименты, и мне пришлось подавать на него в суд?
— Он сказал, что ты запретила ему звонить, — Полина опустила глаза, но в голосе всё ещё звучало упрямство. — И что ты вернула все его подарки.
Анна почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Она опустилась обратно на стул, стараясь дышать глубоко и ровно. За окном моросил мелкий осенний дождь, бросая капли на стекло — почти так же, как десять лет назад, в тот самый день, когда Сергей собрал вещи и ушёл, хлопнув дверью. Ушёл к женщине, которая была моложе Анны на восемь лет и не имела детей. Ушёл, пообещав, что «они всё обязательно решат потом, когда эмоции утихнут». Эмоции утихли. А он так и не вернулся.
— Полина, — Анна попыталась говорить спокойно, — твой отец бросил нас, когда тебе было семь лет. Он ушёл к другой женщине. Я никогда не запрещала ему с тобой видеться. Никогда.
— Но он говорит...
— Я не знаю, что он говорит, — Анна перебила её. — Но знаю, что я плакала вместе с тобой каждую ночь, когда ты спрашивала, почему папа не приходит. Знаю, что именно я водила тебя к психологу, когда ты перестала разговаривать после его ухода. Знаю, что работала на двух работах, чтобы ты ни в чём не нуждалась. А твой отец за десять лет не нашёл времени приехать и просто обнять тебя.
Полина молчала, но её глаза наполнились слезами.
— Он сказал, что очень скучает, — наконец прошептала она. — И что хочет меня увидеть. Поэтому пригласил на фестиваль. Он будет там со своей группой.
Анна замерла. Так вот в чём дело. Фестиваль. Музыка. Сергей всегда увлекался музыкой, даже в их браке это было его страстью. Видимо, сейчас он решил вернуться к старому хобби. И заодно вспомнил о дочери.
— Ты знаешь, что у него другая семья? — спросила Анна. — Жена, двое детей?
Полина кивнула:
— Он рассказал. Сказал, что сейчас всё по-другому, и он многое переосмыслил. Что хочет наладить отношения со мной.
— И поэтому за десять лет он ни разу...
— Он пытался! — Полина вскочила со стула. — Ты просто не говорила мне! Скрывала от меня!
В другой ситуации Анна, возможно, накричала бы на дочь. Обвинила бы в предательстве, в легковерности, в жестокости. Но сейчас она увидела в глазах Полины такую боль, такую потребность верить в то, что её отец — не плохой человек, что у неё просто не поднялась рука.
— Хорошо, — она медленно кивнула. — Давай сядем и спокойно поговорим.
Полина недоверчиво посмотрела на мать, но всё же опустилась на стул.
— О чём?
— О том, почему ты не сказала мне раньше, что общаешься с отцом, — Анна старалась, чтобы голос звучал мягко, без упрёка. — И о том, что ты хочешь с ним встретиться.
— Потому что знала, что ты будешь против, — Полина теребила край футболки. — Ты всегда... ну, не очень хорошо о нём отзывалась.
— А он всегда отзывался обо мне хорошо? — спросила Анна, уже зная ответ.
Полина отвела взгляд:
— Он сказал, что вы оба наделали ошибок. Но теперь он хочет всё исправить.
Анна глубоко вздохнула. Где-то в глубине души она всегда знала, что этот день настанет. Что Полина захочет встретиться с отцом, узнать его, составить собственное мнение. И пусть Сергей не заслуживал этого шанса, Полина заслуживала знать правду — какой бы она ни была.
— Когда этот фестиваль? — спросила Анна после долгой паузы.
— В эти выходные, — Полина с надеждой посмотрела на мать. — В парке Горького. Папина группа выступает в субботу днём.
Анна кивнула:
— Хорошо. Я подумаю.
Полина вскочила и порывисто обняла её:
— Спасибо, мам! Правда, спасибо!
Анна обняла дочь в ответ, чувствуя, как сжимается сердце. Десять лет она берегла Полину, защищала от боли, от разочарования. А теперь придётся отпустить её прямо в пасть этой боли. Но, может быть, только так она сможет повзрослеть по-настоящему. Увидеть правду своими глазами.
Тем же вечером, когда Полина ушла к подруге готовиться к контрольной, Анна достала старую коробку из дальнего шкафа. Она не открывала её уже много лет, но содержимое помнила наизусть. Письма от приставов о взыскании алиментов. Справки из банка о кредите, который Сергей взял незадолго до ухода и «забыл» выплатить. Записи разговоров с его родителями, которые вдруг перестали узнавать внучку на улице.
И фотографии — десятки фотографий, где они втроём счастливы. Где Сергей держит маленькую Полину на руках и смотрит на неё с такой любовью, что сердце до сих пор сжималось. Как он мог оставить их? Как мог забыть?
Телефон зазвонил, заставив Анну вздрогнуть. Незнакомый номер.
— Алло? — осторожно сказала она.
— Привет, Аня. Это я, — голос, который она не слышала десять лет, но узнала бы из тысячи.
Сергей.
— Что тебе нужно? — её голос прозвучал холоднее, чем она ожидала.
— Я знаю, что Полина рассказала тебе о нашем общении, — он говорил мягко, почти виновато. — И о фестивале.
— Да, она рассказала, — Анна сжала телефон так, что побелели костяшки. — Десять лет, Сергей. Десять лет ты не интересовался дочерью. А теперь вдруг решил «наладить отношения»?
На другом конце провода повисла пауза.
— Я знаю, что виноват, — наконец сказал он. — И не прошу прощения. Просто хочу увидеть свою дочь. Хотя бы раз.
— Почему сейчас? — спросила Анна. — Что изменилось?
Снова пауза, более долгая.
— Я развёлся, — наконец сказал Сергей. — Уже полгода как. И многое переосмыслил.
Анна горько усмехнулась:
— Так вот в чём дело. Тебе стало одиноко, и ты вспомнил, что где-то есть дочь, которая, возможно, тебя ещё любит.
— Всё не так, Аня, — в его голосе послышалось раздражение, такое знакомое. — Я правда хочу исправить хотя бы часть ошибок. Полина — мой ребёнок, и я...
— Был бы она твоим ребёнком, ты бы не бросил её на десять лет, — отрезала Анна. — Но хорошо. Я не буду запрещать ей встречаться с тобой. Она уже достаточно взрослая, чтобы самой решать.
— Спасибо, — в голосе Сергея слышалось облегчение. — Это много значит для меня. И для неё.
— Не обольщайся, — Анна почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Я делаю это не для тебя. А для неё. Чтобы она увидела, какой ты на самом деле.
— Аня...
— И ещё, — она не дала ему договорить, — если ты снова причинишь ей боль, если снова исчезнешь из её жизни... Я тебя никогда не прощу. Никогда.
Она сбросила вызов, не дожидаясь ответа, и только потом заметила, что из глаз текут слёзы. Анна вытерла их рукавом и закрыла коробку с фотографиями. Прошлое должно оставаться прошлым. Но как быть, если оно вдруг вторгается в настоящее и грозит разрушить всё, что она так старательно строила эти десять лет?
Наступила суббота — день фестиваля. Полина с утра порхала по квартире, то и дело меняя наряды и спрашивая мнения матери. Анна помогала ей, советовала, улыбалась — и старалась не думать о том, что ждёт дочь сегодня днём.
— Ты правда не поедешь со мной? — спросила Полина, когда они завтракали.
Анна покачала головой:
— Нет, солнышко. Думаю, вам с отцом нужно побыть наедине.
Полина кивнула, но в глазах мелькнуло что-то похожее на тревогу:
— А если... если всё пойдёт не так?
Анна накрыла руку дочери своей:
— Тогда ты позвонишь мне, и я приеду. В любое время, сразу же. Обещаю.
Полина благодарно улыбнулась, но улыбка вышла какой-то неуверенной. Может быть, за этим показным энтузиазмом скрывался страх? Страх встретиться с человеком, который когда-то был самым важным в её жизни, а потом просто исчез?
— Я так волнуюсь, — призналась Полина. — Всю ночь не спала.
— Это нормально, — Анна сжала её руку. — Просто помни, что бы ни случилось, я всегда рядом.
Полина ушла около полудня, нарядная, с лёгким макияжем, который делал её старше. Анна смотрела ей вслед из окна, борясь с желанием броситься следом, защитить, уберечь. Но Полине было уже семнадцать. Пора учиться делать выбор самостоятельно — даже если этот выбор приведёт к боли.
День тянулся бесконечно. Анна пыталась отвлечься — убиралась в квартире, перебирала старые вещи, даже начала готовить сложный ужин. Но мысли всё равно возвращались к Полине. Как она там? О чём они говорят с Сергеем? Что он ей рассказывает?
Телефон зазвонил около четырёх часов дня. Анна бросилась к нему, как к спасательному кругу.
— Да, Полина?
— Мам, — голос дочери звучал странно, словно она сдерживала слёзы. — Можешь приехать за мной?
Сердце сжалось:
— Конечно. Ты всё ещё в парке?
— Нет, я... — Полина сделала глубокий вдох. — Я в кафе неподалёку. Сейчас скину адрес.
— Что случилось? — осторожно спросила Анна.
— Приезжай, пожалуйста, — только и сказала Полина и отключилась.
Анна добралась до кафе за рекордные тридцать минут, проклиная пробки и светофоры. Полина сидела за дальним столиком у окна, крутила в руках чашку с остывшим чаем и смотрела куда-то вдаль. Когда Анна подошла, она даже не повернула головы.
— Привет, — Анна села напротив. — Как всё прошло?
Полина наконец подняла глаза — покрасневшие, опухшие от слёз.
— Он не пришёл, — сказала она глухо. — Вернее, пришёл, но... не ко мне.
Анна непонимающе нахмурилась:
— О чём ты?
— Его группа действительно выступала, — Полина говорила медленно, словно каждое слово давалось ей с трудом. — Я стояла в первом ряду, как мы договорились. Он увидел меня, помахал... А потом, когда выступление закончилось, просто ушёл с какой-то девушкой. Она была... ну, младше тебя.
Анна закрыла глаза на мгновение. Значит, всё повторяется. Ничего не изменилось.
— Я пошла за ним, — продолжала Полина. — Догнала, спросила, почему он не подошёл ко мне. А он сказал...
Она запнулась, сглотнула.
— Что он сказал, Полина? — тихо спросила Анна.
— Сказал, что сейчас не может, что у него важная встреча. Попросил перенести наш разговор на другой день, — Полина смотрела в окно, не мигая. — Я спросила, когда именно. Он ответил, что позвонит. И ушёл.
Анна почувствовала, как внутри всё закипает от гнева. Как он мог так поступить? Снова бросить, снова предать, снова причинить боль — теперь уже осознанно, взрослой дочери, которая так в него верила?
— Полин, — она протянула руку через стол, но дочь отстранилась.
— Он всё время врал мне, да? — спросила Полина, всё ещё глядя в окно. — Всё это время. Про то, что ты запрещала ему видеться со мной. Про то, что он скучал. Всё было неправдой?
Анна молчала, не зная, что ответить. Правда ранит, но ложь ранит ещё сильнее.
— Не всё, — наконец сказала она. — Наверное, он действительно по-своему скучал. Просто... для него всегда было важнее то, что происходит здесь и сейчас. Новые отношения, новые женщины, новые увлечения. А прошлое... прошлое он просто оставляет позади.
— Как нас, — Полина наконец повернулась к матери, и в её глазах стояли слёзы. — Просто оставил позади, как ненужную вещь.
Анна кивнула:
— Да. И знаешь, что самое страшное? Я долго не могла ему этого простить. А потом поняла, что должна быть даже благодарна. Потому что если бы он остался, если бы продолжал жить с нами, врать мне, изменять, исчезать на дни, а потом возвращаться с извинениями и подарками... Я бы никогда не стала той, кто я сейчас.
— Какой? — тихо спросила Полина.
— Сильной, — Анна улыбнулась сквозь слёзы. — Независимой. Я научилась жить без него, научилась быть счастливой сама по себе. Научилась растить тебя одна. И, знаешь, у меня вроде неплохо получилось.
Полина слабо улыбнулась:
— Да, получилось.
— Он не хороший и не плохой, Полина, — Анна вздохнула. — Просто... слабый человек. Он не умеет быть рядом, когда трудно. Не умеет брать на себя ответственность. И дело не в тебе — дело в нём.
— Я знаю, — Полина вытерла слёзы. — Теперь знаю.
Они сидели молча, глядя в окно, за которым моросил всё тот же мелкий дождь. Два человека, когда-то брошенные третьим, но научившиеся жить дальше.
— Поедем домой? — наконец спросила Анна. — Я приготовила твою любимую лазанью.
Полина кивнула и поднялась. Когда они уже шли к выходу, она вдруг остановилась и обняла мать — крепко, почти отчаянно.
— Прости меня, — прошептала она. — За то, что я сказала. Про то, что папа бы не поступил так. Я была не права.
Анна гладила её по волосам, чувствуя, как к горлу подкатывает комок:
— Всё хорошо, малышка. Всё хорошо.
Они вышли на улицу, раскрыв над головами один зонт на двоих. Дождь усиливался, но им было всё равно. Они шли домой — туда, где, несмотря ни на что, их ждало тепло, понимание и любовь. Настоящая любовь, которая не исчезает, когда становится трудно. Которая остаётся, несмотря ни на что.
Полина больше не заговаривала об отце, хотя Анна знала, что боль не проходит так быстро. Она будет возвращаться — снова и снова, в самые неожиданные моменты. И им придётся научиться жить с этой болью, принимать её как часть своей истории.
Но сейчас, пока они шли по мокрому асфальту, прижавшись друг к другу под одним зонтом, Анна думала только об одном: как важно иметь кого-то, кто никогда тебя не оставит, никогда не предаст, никогда не бросит. И она поклялась себе, что для Полины таким человеком всегда будет она сама — что бы ни случилось.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Сергея: «Извини за сегодня. Давай встретимся завтра? Объясню всё Полине. Правда хочу наладить отношения».
Анна прочитала сообщение и, не отвечая, убрала телефон обратно в карман. Некоторые истории не имеют счастливого конца. Некоторые раны никогда не заживают полностью. И некоторые люди не меняются, как бы нам этого ни хотелось.
Но, может быть, счастье не в том, чтобы всё было идеально. Может быть, оно в том, чтобы научиться жить с несовершенством — своим и чужим. Научиться прощать — не для других, а для себя. И двигаться дальше, несмотря ни на что.
Дождь начал утихать, когда они почти дошли до дома. Полина подняла голову к небу:
— Смотри, мам, кажется, проясняется.
Анна посмотрела туда же и увидела, как сквозь тучи пробивается слабый луч заходящего солнца.
— Да, — сказала она, улыбнувшись. — Кажется, проясняется.
☀️
Подпишитесь, чтобы каждый день погружаться в атмосферу настоящей жизни 🌿
Мои истории — как короткое путешествие в чью-то судьбу. И, может быть, в свою собственную.
📅 Новая история каждый день, без прикрас и искусственного блеска.
Рекомендую прочесть