Такими способностями обладал советский врач-хирург Алексей Барсуков, в прошлом — штангист.
В мае 2023 года бывший советский футболист, а позднее российский тренер Александр Пискарёв дал большое интервью обозревателям «СЭ» Юрию Голышаку и Александру Кружкову в рамках нашей рубрики «Разговор по пятницам».
В отрывке ниже — истории Александра Пискарёва о футбольном прошлом и воспоминания о самом опасном защитнике, против которого он играл.
Старостин
— У вас есть объяснение — как Ловчев в 1972-м стал лучшим футболистом СССР?
— Вот это для меня загадка! Он же защитник, а «Спартак» тогда занял 11-е место. Да и за сборную на чемпионате Европы-1972 Ловчев не играл. Футболист, конечно, сильный, но лучшим в Союзе в тот год точно не был.
— Кто его Вонючка прозвал?
— Прохоров. Раньше у Женьки то ли с желудком были проблемы, то ли с зубами — изо рта попахивало. Впрочем, он и в переносном смысле Вонючка. Скандальный, вечно чем-то недоволен, все кругом плохие... Таким же в игровые годы был.
— Курили в вашем «Спартаке» многие?
— В этом деле чемпионы Логофет и Осянин. С утра до вечера — смоук, смоук, смоук. Но Гешка-то крепкий, выносливый, а у Коли здоровьишко слабенькое. Симонян в день игры даже на зарядку его не будил. Говорил: «Пусть выспится, силенок подкопит».
— Жил затворником?
— Да. Осянин — скромный, непритязательный, лишнего слова не вытянешь. Папаев такой же. Трудно раскачиваемый, не очень общительный.
— Вы застали в «Спартака» чудо-доктора Барсукова, который зубами двигал мебель?
— Да. Сам этого не видел, но ребята в красках расписывали. Мужик могучий, в прошлом штангист. Поддал, поспорил с кем-то, вцепился зубами в стол — и приподнял. А в Африке Барсуков с питоном боролся. Но не знал, что тот выделяет слизь. Через руки попала в рот, и бедный доктор так траванулся, что рычал от боли.
— Выжил?
— Откачали.
— Старостин каким вспоминается?
— Я не был его любимчиком. Отношения складывались непросто, еще и с Егоровичем меня сталкивал.
— Как?
— В Тарасовке перед матчем зайдет к нему в комнату: «Славка, соберись! У тебя всё есть! Ты лучше Пискарева, должен быть в составе!» Затем идет ко мне: «Сашка, мы так на тебя надеемся! Какой Егорович? Он же ничего не может, ты намного сильнее...»
— Егорович — тоже центрфорвард?
— Да. Защитник Вадим Иванов рассказал мне, как Егорович в «Спартак» попал. Играли в Запорожье халтурку. Вадик с бодуна, по полю еле передвигается. После матча Симонян спрашивает — мол, как тебе местный нападающий? Толковый? Иванов кивает — вроде ничего. А мне говорит: «Представляешь, я его вообще не помню! Весь матч — словно в тумане».
— Этим нападающим оказался Егорович?
— Ага. Но ему тяжело было в высшей лиге. Здоровый, бьется, пыхтит, а скорости-то нет. Бег семенящий, бедро не поднимается, оттолкнуться нормально не в силах. Года два в «Спартаке» провел и вернулся в Запорожье. А Старостин... Пересказывали мне, что происходило на скамейке во время матча с ЦСКА.
— Так-так.
— Счет 1:1, Николай Петрович сидит рядом с Гуляевым и весь второй тайм ему на ухо: «Меняй Пискарева! Бу-бу-бу...» Тут у ЦСКА вместо сломавшегося Астаповского в ворота становится Шмуц. Я получаю пас от Редина, и в касание метров с 25-ти сильно бью под штангу — гол! Андрей Петрович Старостин, в отличие от брата относившийся ко мне с теплотой, поворачивается — и произносит: «Никола-а-ай! Он тебя цветами — да по морде!»
Хищники
— Был в вашей жизни удар по ногам, после которого поразились — как кости выдержали?
— С него моя карьера началась — с дублем «Текстильщика» приезжаю во Владикавказ. Бью с подъема, а защитник ставит «педаль». Боль сумасшедшая! Из глаз искры! Голеностоп раздуло. Через много лет доктор взглянул: «Да у тебя давным-давно связки полетели!»
— Всю карьеру так отыграли?
— В том-то и дело! Правую бутсу стаптывал на пятку. Жена поражалась: «Что это у тебя нога странно встает?» А когда со связками беда, начинаешь косолапить.
— Самый злой защитник того времени?
— Бубнов и Серега Никулин. Хищники!
— И Бубнов?
— Уф-ф! О чем вы говорите! Один подбрасывал — другой бил. Жестче я никого не встречал.
— Новикова по прозвищу Автоген не забыли?
— О! Точно! Кстати, сначала у него другое прозвище было — Нетцер. Вот это тройка страшная. Косили всех! Была история — играем с «Динамо» в Лужниках. Никулин — персональщик, сзади лупит и лупит. Локтями, снизу, постоянно в стык идет.
— А вы?
— Молчу. В перерыве приходим в раздевалку. Сажусь — а сверху надо мной нависает Старостин: «Ну что это ты? Не можешь даже мяч принять?!» Я голову поднимаю: «Николай Петрович, мне Бубнов с Никулиным всю спину отбили!» Знаете, что отвечает?
— Боимся предположить.
— На ногу свою показывает: «А ты ему **** коленом по яйцам!»
— А говорят еще, Николай Петрович матом не изъяснялся.
— Вообще-то не употреблял. Но в исключительных случаях — мог.
— В «Спартаке» было, кому ответить за динамовские проделки?
— Чтобы свой такой же? Логофет! Играем с киевлянами — Блохин от Гешки пытается убежать по левой бровке. Тот сразу встречает: ба-бах! Второй раз мяч принимает — снова ба-бах! И Блоха, ковыляя, уходит на противоположный фланг. А у Логофета такой скорости нет, чтобы Блохина опережать — спокойненько играет.
Читайте также:
- «Болельщики подбегали к бассейну и плевали в воду». Cамый дикий матч в истории водного поло устроили СССР и Венгрия