Весеннее солнце настойчиво пробивалось сквозь витринное стекло, образуя на полу магазина причудливые узоры. Людмила стояла перед зеркалом, разглаживая ладонями мягкую ткань изумрудного платья, и никак не могла решиться. Платье сидело идеально, подчёркивая всё ещё стройную для её пятидесяти четырёх лет фигуру, но что-то удерживало от покупки.
— Вам очень идёт этот цвет, — молодая продавщица, девушка лет двадцати пяти, с аккуратным пучком на голове и в строгом чёрном платье, одобрительно кивнула. — Изумрудный оттеняет ваши глаза.
Людмила слабо улыбнулась. Глаза — единственное, чем она всегда гордилась. Зелёные, выразительные, с лучиками морщинок в уголках. Морщинки появились не так давно, но Людмила старалась относиться к ним философски — ведь это следы от улыбок, разве не так?
— Я не уверена... — начала она, но её прервал звук открывающейся двери.
В примерочную вошёл Виктор, её муж. Уже тридцать лет как муж. Он оглядел Людмилу с ног до головы, задержав взгляд на ценнике, и хмыкнул:
— Зачем тебе новое платье в твоём возрасте? — спросил он, даже не понизив голос, хотя рядом стояла продавщица. — У тебя шкаф забит тряпками, которые ты не носишь.
Людмила почувствовала, как к щекам приливает жар. Не от смущения — от злости и обиды. В глазах продавщицы мелькнуло сочувствие, она тактично отступила на шаг, сделав вид, что поправляет вешалки с одеждой.
— Я просто примеряю, — ответила Людмила, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Необязательно было заходить.
— Ну как же, — Виктор присел на пуфик в углу примерочной. — Ты тут уже полчаса торчишь, я в машине замучился ждать. Думал, может, помощь нужна.
— Я просила тебя не заходить, — Людмила говорила тихо, почти шёпотом, чтобы не слышала продавщица, хотя та наверняка всё равно слышала. — Сказала же, что сама справлюсь.
— Да ладно тебе, — он махнул рукой. — Что я, не видел, как ты одеваешься? Но серьёзно, зачем тебе ещё одно платье? Куда ты в нём пойдёшь? На работе ты в костюмах, на даче в старых вещах, а больше мы никуда и не ходим.
Это была правда, и от этого становилось ещё больнее. Когда-то они часто выбирались в театр, в рестораны, к друзьям. Но постепенно круг общения сузился, а потом и вовсе сошёл на нет. Остались только родители — его и её, дети, изредка заглядывающие в гости, и дача, поглощающая все выходные с мая по октябрь.
— Может, я хочу куда-то пойти, — сказала Людмила, глядя не на мужа, а в зеркало, на своё отражение. — Может, мне хочется иногда чувствовать себя красивой.
Виктор фыркнул:
— В пятьдесят четыре? Брось, Люда. Мы уже не в том возрасте, чтобы гоняться за модой. Да и деньги на ветер... Ты видела, сколько это платье стоит? За эти деньги можно новую газонокосилку купить, а то старая уже барахлит.
Продавщица сделала ещё один тактичный шаг назад, но в маленькой примерочной дальше отступать было некуда. Она явно чувствовала себя неловко, став невольной свидетельницей семейной сцены.
— Виктор, пожалуйста, — Людмила наконец повернулась к нему. — Подожди меня в машине. Я скоро выйду.
— Да ладно, чего ты завелась? — он поднял руки в примирительном жесте. — Просто говорю, как есть. Лучше эти деньги отложить на ремонт ванной, сколько можно с треснувшей плиткой жить.
Плитка в ванной треснула три года назад. И все три года Виктор говорил о ремонте, но дальше разговоров дело не шло. Всегда находились более важные траты — то новый телевизор, то удочки, то запчасти для машины.
— Я тебя очень прошу, — Людмила чувствовала, как внутри всё дрожит от сдерживаемых эмоций. — Выйди. Сейчас же.
Что-то в её голосе заставило Виктора подняться.
— Ну как знаешь, — буркнул он. — Только не затягивай. И деньги на ветер не выбрасывай.
Когда за ним закрылась дверь примерочной, Людмила глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Руки всё ещё подрагивали.
— Извините, — сказала она продавщице. — Неловко вышло.
— Ничего страшного, — девушка улыбнулась. — Всякое бывает. Мужчины часто не понимают, почему нам так важно иногда побаловать себя.
— Да, — Людмила слабо улыбнулась в ответ. — Наверное, вы правы.
Она ещё раз посмотрела на себя в зеркало. Платье действительно сидело идеально. Такое красивое, такое... праздничное. Когда она в последний раз чувствовала себя красивой? Даже не вспомнить.
— Я, пожалуй, не буду его брать, — наконец сказала она, начиная расстёгивать молнию на спине. — Муж прав, это не по возрасту...
— Подождите, — продавщица протянула руку, останавливая её. — Можно, я кое-что скажу?
Людмила удивлённо посмотрела на девушку:
— Конечно.
— Моей маме пятьдесят шесть, — продавщица говорила тихо, но уверенно. — И она прекрасно выглядит. И носит такие платья. И ходит на свидания, хотя развелась с отцом десять лет назад.
— На свидания? — Людмила невольно улыбнулась. Сама мысль о свиданиях в её возрасте казалась нелепой.
— Да, представьте себе, — девушка кивнула. — И не просто ходит, а светится от счастья. Потому что встретила человека, который восхищается ей. Который говорит, как она красива, а не напоминает о возрасте при каждом удобном случае.
Людмила молчала, не зная, что ответить. Странно было получать жизненные советы от девушки, которая годилась ей в дочери.
— Извините, если лезу не в своё дело, — продавщица смутилась. — Просто... это платье действительно вам очень идёт. И дело не в возрасте. Дело в том, как вы себя чувствуете.
Людмила снова посмотрела в зеркало. Как она себя чувствует? Уставшей. Забытой. Невидимой. Когда Виктор в последний раз говорил ей комплимент? Кажется, на серебряную свадьбу, пять лет назад, и то потому, что на них смотрели друзья и родственники.
— Спасибо вам, — она благодарно кивнула девушке. — Но всё-таки я, наверное, не буду его покупать. Муж прав, идти в нём некуда...
Она переоделась в свои привычные брюки и блузку неопределённого бежевого цвета, повесила платье на вешалку и вышла из примерочной. Виктор ждал у кассы, постукивая пальцами по прилавку.
— Наконец-то, — вздохнул он. — Я уж думал, ты там корни пустила.
— Я не беру платье, — сказала Людмила, протягивая вешалку продавщице. — Спасибо вам за помощь.
Девушка кивнула, принимая одежду:
— Обращайтесь, если что.
Они вышли из магазина на залитую солнцем улицу. Весна была в самом разгаре — цвела сирень, пели птицы, хотелось жить и радоваться. Но на душе у Людмилы было тяжело и пусто.
— Правильное решение, — Виктор похлопал её по плечу. — Нечего деньги на ветер бросать. Давай лучше заедем в строительный, раз уж мы в торговом центре. Хочу посмотреть газонокосилки, пока сезон не начался, а то потом все разберут.
Людмила кивнула, не слушая. Она думала о том, что сказала продавщица. О её матери, которая в пятьдесят шесть ходит на свидания и светится от счастья. Может ли она сама когда-нибудь снова стать счастливой? Или уже поздно?
Они зашли в строительный магазин. Виктор сразу направился к отделу садовой техники, а Людмила осталась у входа, разглядывая стенд с рекламными буклетами. Один из них привлёк её внимание — «Курсы ландшафтного дизайна для начинающих. Возраст не имеет значения!».
Людмила взяла буклет и спрятала в сумку, сама не зная, зачем. Может быть, просто потому, что фраза «возраст не имеет значения» зацепила за живое.
Виктор вернулся через полчаса, довольный:
— Нашёл отличную модель! Немного дороговата, но зато прослужит долго. Пойдём, покажу.
Он потащил её к выставленным в ряд газонокосилкам, рассказывая о преимуществах каждой модели, о мощности двигателя, о ширине захвата — о вещах, которые Людмилу совершенно не интересовали. Она кивала и делала вид, что слушает, но мысли её были далеко.
— Может, возьмём эту? — Виктор показал на блестящую красную машину. — Она на пять тысяч дороже, чем я планировал, но зато какая мощная!
Людмила вдруг вспомнила цену изумрудного платья. Почти точно та же сумма.
— А почему тебе можно тратить деньги на то, что тебе нравится, а мне нельзя? — вдруг спросила она, удивив сама себя.
Виктор посмотрел на неё с недоумением:
— Ты о чём?
— О том, что газонокосилка стоит столько же, сколько то платье. Но когда я хочу платье — это «выбрасывание денег на ветер». А когда ты хочешь новую игрушку, хотя старая ещё вполне рабочая, — это нормально?
— Ну ты сравнила, — Виктор усмехнулся. — Газонокосилка — вещь нужная, практичная. А платье... ну куда ты в нём пойдёшь? В магазин? На дачу полоть грядки?
— А может, я хочу пойти в ресторан? — Людмила сама не понимала, откуда взялась эта смелость. — Или в театр? Как мы когда-то ходили. Помнишь?
— В театр? — он рассмеялся. — Люд, ну ты даёшь. Нам что, по пятнадцать лет? Не нагулялись ещё?
— То есть в пятьдесят четыре уже нельзя ходить в театр? — она чувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. — Только грядки полоть и телевизор смотреть?
Несколько покупателей обернулись на них. Виктор нахмурился:
— Давай не будем устраивать сцен, а? Что на тебя нашло?
— Ничего на меня не нашло, — Людмила глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — Просто я вдруг поняла, что мы живём в параллельных мирах. Ты можешь позволить себе то, что хочешь. А я...
— Да ладно тебе, — он примирительно обнял её за плечи. — Не психуй. Если тебе так нужно это платье, купи. Только давай сначала с газонокосилкой разберёмся, а потом вернёмся в тот магазин.
Людмила стряхнула его руку:
— Дело не в платье, Витя. Дело в том, как ты ко мне относишься. «В твоём возрасте», «зачем тебе», «куда ты пойдёшь»... Ты даже не заметил, что унизил меня перед продавщицей.
— Да что я такого сказал? — Виктор начал раздражаться. — Правду сказал! Что мы уже не молодые, чтобы наряжаться и выпендриваться. Что в нашем возрасте пора уже быть серьёзнее и думать о практичных вещах.
— В нашем возрасте? — Людмила горько усмехнулась. — А когда ты покупал себе новую удочку, ты о возрасте не думал? Когда брал эту дурацкую кожаную куртку, в которой выглядишь как престарелый рокер, ты о возрасте не думал?
— Это другое, — отрезал Виктор.
— Почему другое? — не сдавалась Людмила. — Потому что ты — это ты, а я — это я? Потому что тебе можно хотеть быть красивым и молодым, а мне уже пора списать себя со счетов?
— Да что ты несёшь? — Виктор повысил голос, и теперь на них оглядывались уже многие посетители магазина. — Я вообще не понимаю, что на тебя нашло!
Людмила вдруг почувствовала страшную усталость. Говорить не было сил. Объяснять — тоже. Что-то треснуло внутри, как та плитка в ванной, и теперь трещина расползалась всё дальше и дальше.
— Я пойду, — сказала она тихо. — Возьми свою газонокосилку и приезжай домой сам.
— Как это «пойду»? — опешил Виктор. — Ты чего?
— Я поеду на маршрутке, — она достала из сумки кошелёк и пересчитала деньги. На дорогу хватало с лихвой. — Мне нужно подумать.
Не дожидаясь ответа, Людмила развернулась и пошла к выходу. Виктор что-то кричал ей вслед, но она не слушала. В голове стучала одна мысль: «Я больше так не могу».
На улице было всё так же солнечно и тепло. Людмила шла по тротуару, не разбирая дороги, и думала о том, как странно устроена жизнь. Вот живёшь с человеком тридцать лет, растишь детей, стареешь вместе, и вдруг однажды понимаешь, что уже давно не чувствуешь себя живой. Что превратилась в приложение к мужу, в обслуживающий персонал, в невидимку.
Она дошла до остановки и села на лавочку. Автобуса пока не было видно. Рядом примостилась пожилая женщина с тяжёлыми сумками.
— Устали? — спросила она, заметив взгляд Людмилы. — Тяжёлые, да. Внукам гостинцы везу.
— Давайте помогу, — Людмила подвинула одну из сумок ближе к себе, чтобы женщине было удобнее сидеть.
— Спасибо, милая, — женщина улыбнулась. — Какое у вас платье красивое! Сами шили?
Людмила опустила глаза на свою блузку:
— Что вы, это магазинное. И обычное совсем...
— Да нет же, — женщина указала на сумку Людмилы. — Вот, выглядывает.
Людмила с удивлением заметила, что из её сумки действительно торчит кусок изумрудной ткани. Она в замешательстве открыла сумку и обнаружила там то самое платье, которое примеряла.
— Боже мой, — прошептала она. — Я не покупала его. Как оно...
И тут она вспомнила. Когда переодевалась в примерочной, то повесила своп вещи на крючок, а платье держала в руках. Потом засуетилась, убирая блузку и брюки в сумку, и, видимо, машинально положила туда же и платье. И ушла, даже не заметив. А продавщица не окликнула...
— Мне нужно вернуться, — Людмила вскочила с лавочки. — Я случайно... Это не моё...
— Что случилось? — удивилась пожилая соседка.
— Я случайно взяла платье из магазина. Не заплатив, — Людмила чувствовала, как к щекам приливает краска. — Меня могут принять за воровку.
— Ой, с кем не бывает, — женщина махнула рукой. — Вернётесь и объясните. Уверена, вам поверят.
Людмила кивнула и быстрым шагом направилась обратно к торговому центру. Сердце колотилось как сумасшедшее. Вот уж действительно — в пятьдесят четыре года стать магазинной воровкой!
В магазине одежды было немноголюдно. Та же продавщица стояла у касс, раскладывая какие-то мелочи. Увидев Людмилу, она улыбнулась:
— Вы вернулись за платьем?
— Я... — Людмила запнулась. — Я случайно взяла его с собой. Не заплатив. Простите, пожалуйста, я сейчас верну...
Она начала доставать платье из сумки, но продавщица остановила её:
— Не надо. Я знаю.
— Что? — Людмила застыла с платьем в руках. — Как знаете?
— Я видела, как вы положили его в сумку, — девушка пожала плечами. — Но не стала ничего говорить.
— Но почему? — Людмила была в шоке. — Вы же могли вызвать охрану, сообщить администрации...
— Могла, — продавщица кивнула. — Но не стала. Потому что поняла, что это была случайность. И ещё потому, что...
Она замолчала, словно не решаясь продолжить.
— Потому что что? — тихо спросила Людмила.
— Потому что мне стало вас жаль, — честно ответила девушка. — После того, как ваш муж... Ну, вы понимаете.
Людмила почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Она, взрослая женщина, мать двоих детей, уважаемый бухгалтер, вызвала жалость у девочки, которая годится ей в дочери.
— Вот, — она протянула платье. — Возьмите его, пожалуйста. И простите за неудобства.
— Подождите, — продавщица вдруг улыбнулась. — А что, если вы всё-таки его купите?
— Зачем? — горько усмехнулась Людмила. — Муж прав, мне некуда в нём ходить.
— А вы найдите, куда, — девушка подмигнула. — Знаете, после нашего разговора я позвонила маме. И знаете, что она сказала? «Передай той женщине, что жизнь не заканчивается ни в тридцать, ни в пятьдесят, ни в семьдесят. Она заканчивается, только когда ты сам решаешь, что пора ставить точку».
Людмила замерла, держа в руках изумрудное платье. Слова незнакомой женщины, переданные через дочь, почему-то тронули её до глубины души.
— Спасибо, — сказала она тихо. — Я... я подумаю.
— Примерьте его ещё раз, — предложила продавщица. — И решите сами, без чужих советов.
Людмила вернулась в примерочную и снова надела платье. Посмотрела на своё отражение в зеркале — уже без косого взгляда мужа, без его комментариев о возрасте и уместности. Просто женщина в красивом платье, которое ей идёт.
В кармане завибрировал телефон. Виктор. Наверное, уже купил свою газонокосилку и теперь ищет её, чтобы ехать домой. Людмила сбросила вызов, не отвечая.
А потом достала банковскую карту и направилась к кассе.
— Я возьму его, — сказала она продавщице, которая просияла в ответ.
— Отличный выбор! Уверена, вы найдёте, куда его надеть.
Людмила расплатилась, получила пакет с аккуратно упакованным платьем и вышла из магазина с таким чувством, будто только что совершила маленькую революцию.
На улице снова зазвонил телефон. Виктор. Людмила вздохнула и ответила:
— Да?
— Ты где? — голос мужа звучал раздражённо. — Я всё купил, пора ехать домой.
— Я тоже кое-что купила, — сказала Людмила, удивляясь собственному спокойствию.
— Что ещё? — в голосе мужа послышалось недовольство. — Только не говори, что то дурацкое платье.
Людмила помолчала секунду, а потом ответила:
— Именно его. И знаешь, что? Оно совсем не дурацкое. Оно красивое. И мне в нём хорошо.
В трубке воцарилась тишина. Потом Виктор вздохнул:
— Ну купила и купила. Что теперь делать? Только зря деньги потратила...
— Может быть, — Людмила улыбнулась, глядя на своё отражение в витрине соседнего магазина. — А может, и нет. В любом случае, это мои деньги и моя жизнь.
— Ты что, с цепи сорвалась? — Виктор повысил голос. — Какие ещё «мои деньги, моя жизнь»? Мы тридцать лет вместе, у нас общий бюджет, общая жизнь!
— Да, — согласилась Людмила. — Именно так. И я хочу, чтобы в этой общей жизни было место не только для твоих газонокосилок, но и для моих платьев. Не только для твоих желаний, но и для моих.
— Люда, ты меня пугаешь, — в голосе мужа зазвучала тревога. — Что на тебя нашло? Давай поговорим дома, а?
— Хорошо, — она кивнула, хотя он не мог этого видеть. — Поговорим дома. Я поеду на маршрутке, как и собиралась. Мне нужно подумать.
Она сбросила вызов, не дожидаясь ответа, и пошла к остановке, крепко прижимая к груди пакет с платьем, словно это было что-то невероятно ценное. Может быть, так оно и было. Может быть, это платье стало символом чего-то нового, чего-то только начинающегося.
На остановке уже стоял автобус. Людмила поднялась по ступенькам, заплатила за проезд и села у окна. За стеклом проплывал весенний город — цветущие деревья, спешащие куда-то люди, солнечные блики на витринах. Жизнь кипела, бурлила, звала за собой.
Достав телефон, Людмила открыла сохранённый буклет с курсами ландшафтного дизайна. «Возраст не имеет значения!» — гласил слоган. Она улыбнулась и набрала указанный номер.
— Добрый день, — сказала она, когда на том конце ответили. — Я хотела бы записаться на курсы ландшафтного дизайна. Меня зовут Людмила, мне пятьдесят четыре года. И да, у меня есть красивое изумрудное платье.
Собеседник на том конце провода, наверное, удивился последней фразе, но Людмила не стала ничего объяснять. Это была её маленькая тайна. Её маленькая победа. Её первый шаг к чему-то новому.
А вечером её ждал непростой разговор с мужем. И она ещё не знала, чем он закончится. Может быть, Виктор поймёт её и они начнут всё заново. Может быть, он разозлится ещё сильнее, и трещина между ними станет непреодолимой пропастью. Но сейчас, сидя в автобусе с пакетом, в котором лежало изумрудное платье, Людмила чувствовала себя по-настоящему живой. Впервые за долгое, очень долгое время.
❤️❤️❤️
Благодарю, что дочитали❤️
Если история тронула — не проходите мимо, поддержите канал лайком, подпиской и комментариями❤️