Валентина Сергеевна поставила чайник на плиту и задумчиво посмотрела в окно. За стеклом шёл мокрый апрельский снег — такой же неожиданный и неприятный, как вчерашний разговор с племянницей. На душе было муторно, и даже привычный утренний ритуал не приносил успокоения.
Входная дверь скрипнула — это муж, Анатолий Петрович, вернулся с утренней прогулки. Он обычно выходил «продышаться» перед завтраком, даже в такую мерзкую погоду. Пенсия пенсией, а режим надо соблюдать.
— Ну и мокрядь на улице, — буркнул он, стряхивая капли с куртки в прихожей. — Как настроение, Валь?
Валентина Сергеевна только махнула рукой и отвернулась к плите. Чайник уже начинал посвистывать.
— Всё думаешь о Наташке? — Анатолий Петрович прошёл на кухню и тяжело опустился на стул. — Да брось ты, не стоит она твоих переживаний.
— Как не стоит? — Валентина Сергеевна резко повернулась к мужу. — Она же дочь моей сестры! Родная кровь! Я её практически вырастила после смерти Ларисы. И вот теперь такое...
Анатолий Петрович только вздохнул. Спорить с женой в таком состоянии было бесполезно. Он молча наблюдал, как она расставляет чашки, достаёт заварку, режет хлеб — резкими, нервными движениями, совсем не характерными для обычно спокойной Валентины.
— Знаешь, что больше всего обидно? — продолжила Валентина Сергеевна, не дождавшись ответа. — Не то, что она деньги потребовала. А то, что всё это время притворялась. Улыбалась, обнимала меня, «тётя Валя» туда, «тётя Валя» сюда... А сама, оказывается, каждую помытую тарелку в уме подсчитывала!
— Может, ты всё-таки преувеличиваешь? — Анатолий Петрович осторожно принял из рук жены чашку с чаем. — Может, она просто... ну, не подумала? Молодая ещё, глупая.
— Двадцать пять лет девке, какая она молодая? — фыркнула Валентина Сергеевна. — В её возрасте я уже тебя встретила, замуж вышла, Димку родила.
Она тяжело опустилась на стул напротив мужа. События последних месяцев проносились в голове, как кадры старой киноплёнки.
Всё началось в ноябре прошлого года. Наташа позвонила поздно вечером, голос дрожал от слёз.
— Тётя Валя, можно я к вам приеду на пару дней? — спросила она тогда. — Мы с Кириллом расстались, а квартира на нём записана... Он меня выгнал.
Конечно, Валентина Сергеевна сразу согласилась. Как иначе? Девочка без крыши над головой, с разбитым сердцем. Да ещё и родная кровь — дочь покойной сестры.
— Приезжай, милая, — сказала она тогда. — Поживёшь у нас, пока на ноги не встанешь.
Наташа приехала на следующий день с двумя огромными чемоданами. Валентина Сергеевна и Анатолий Петрович освободили для неё комнату сына, который давно жил отдельно со своей семьёй. Обустроили всё, накрыли стол, утешали как могли.
— Не переживай, детка, — говорила тогда Валентина Сергеевна, гладя племянницу по голове. — Всё наладится. Поживёшь у нас, найдёшь работу получше, снимешь квартиру. А может, ещё и помиритесь с твоим Кириллом.
Первые недели Наташа действительно была подавлена. Часто плакала, почти не выходила из комнаты, не искала работу, хотя с прежней пришлось уволиться — далеко ездить от дома тёти и дяди. Валентина Сергеевна не давила, понимала: человеку нужно время, чтобы прийти в себя.
Постепенно Наташа оживала. Стала помогать по дому — то ужин приготовит, то пыль протрёт, то в магазин сходит. Работу новую нашла — удалённую, какой-то там маркетинг в интернете. Сидела целыми днями за компьютером, что-то печатала, с кем-то созванивалась.
Валентина Сергеевна радовалась переменам. Вот, думала, и хорошо, что девочка к ним переехала. И им не так одиноко вдвоём с Анатолием, и ей полегче пережить расставание. А что денег за проживание не платит — так разве с родных берут? Да и зарплата у неё небольшая, надо сначала встать на ноги.
Так прошли декабрь, январь, февраль... Наташа обжилась, повеселела, даже стала иногда задерживаться после работы — то с коллегами посидит, то в кино сходит. Валентина Сергеевна только радовалась: молодая, должна жить полной жизнью.
В марте Наташа объявила, что нашла себе квартиру. Недалеко, в соседнем районе, однушка в новостройке.
— Въезжаю первого апреля, — сказала она за ужином. — Уже и договор подписала, и предоплату внесла.
— Вот и славно, — улыбнулась тогда Валентина Сергеевна. — Хотя нам с дядей Толей будет тебя не хватать. Привыкли уже, что ты с нами.
— И мне будет не хватать вашего борща, тётя Валя, — рассмеялась Наташа. — Но я буду приезжать в гости, обещаю!
Всё шло хорошо. Наташа готовилась к переезду, заказывала мебель, что-то планировала. Валентина Сергеевна даже отдала ей старый сервиз, который всё равно стоял без дела.
А потом наступило вчерашнее утро. Они сидели втроём на кухне, завтракали, обсуждали погоду. И вдруг Наташа достала из кармана халата сложенный листок бумаги.
— Тётя Валя, дядя Толя, я тут подсчитала кое-что, — начала она с какой-то неестественной улыбкой. — Вы знаете, я очень благодарна вам за приют, но ведь я тоже немало помогала по хозяйству всё это время.
Валентина Сергеевна удивлённо подняла брови. Наташа развернула листок и пододвинула его к ним.
— Вот, смотрите, — продолжила племянница деловым тоном. — Я подсчитала всю работу по дому, которую выполняла за эти месяцы. Уборка — примерно 20 часов, готовка — 35 часов, походы в магазин — 15 часов... В общей сложности получается около 100 часов работы. Если оценивать по средней ставке домработницы, это примерно 35 тысяч рублей.
Валентина Сергеевна смотрела на листок, не веря своим глазам. Там действительно был составлен подробный список «услуг» с количеством часов и стоимостью.
— Я понимаю, что жила у вас бесплатно, — продолжала Наташа, не замечая остолбеневших лиц родственников. — Но и вы получили от меня немалую помощь. Я посчитала стоимость аренды комнаты в вашем районе — примерно 20 тысяч в месяц. За пять месяцев — 100 тысяч. Минус моя работа на 35 тысяч, остаётся 65 тысяч. Вот эту сумму я готова вам заплатить за проживание.
В кухне повисла тишина. Анатолий Петрович хмыкнул и отвернулся к окну. А Валентина Сергеевна почувствовала, как к горлу подступает ком.
— Наташенька, ты что же, считаешь, что должна нам платить за проживание? — тихо спросила она. — Мы же семья. Мы и не думали брать с тебя деньги.
— Ну да, — кивнула Наташа, как будто объясняя что-то очевидное ребёнку. — Поэтому я и вычла стоимость моей работы. Всё по-честному.
— По-честному? — Валентина Сергеевна чувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. — То есть, когда ты мыла посуду или готовила ужин, ты не просто помогала по дому, а... оказывала нам услуги?
— Ну, технически да, — Наташа пожала плечами. — Я же могла этого не делать, верно? Но я делала, потому что мне хотелось вас отблагодарить. И вот теперь я подсчитала, сколько эта благодарность стоит.
— А когда я стирала твои вещи, готовила тебе завтраки, убирала за тобой в ванной — это тоже были «услуги»? — голос Валентины Сергеевны дрожал.
— Ой, тётя Валя, не начинайте, — Наташа закатила глаза. — Я знаю, вы старой закалки, для вас всё это «мы же семья, какие счёты». Но сейчас другое время. Все деловые отношения должны быть прозрачными, даже между родственниками. Особенно между родственниками! Чтобы потом не было претензий.
— Каких претензий, Наташа? — тихо спросил Анатолий Петрович, наконец включившись в разговор. — Мы тебя приютили в трудную минуту, не требуя ничего взамен. Какие могут быть претензии?
— Ну, мало ли, — Наташа пожала плечами. — Вдруг вы потом скажете: «Мы тебя кормили-поили полгода, а ты нам даже спасибо не сказала». А так всё чисто — я вам деньги за аренду, вы мне за работу, и никто никому не должен.
Валентина Сергеевна смотрела на племянницу и не узнавала её. Куда делась та милая, благодарная девочка, которую она утешала после расставания с парнем? Перед ней сидела холодная, расчётливая женщина, для которой даже семейные отношения — это сделка.
— Наташа, — Валентина Сергеевна старалась говорить спокойно, — нам не нужны твои деньги. Мы не сдаём комнату в аренду. Мы приютили тебя, потому что любим. Потому что ты — дочь моей сестры, моя племянница, почти как родная дочь.
— Да-да, я знаю, — нетерпеливо кивнула Наташа. — Но я всё равно хочу закрыть этот вопрос. Чтобы всё было по-честному. Вот, я подготовила два чека — вам за аренду и от вас за мою работу. Разницу я переведу сегодня вечером.
С этими словами она положила на стол два листка с расчётами, поднялась и вышла из кухни, оставив Валентину Сергеевну и Анатолия Петровича в полной растерянности.
Весь день Валентина Сергеевна ходила как в тумане. Не могла поверить, что Наташа, её Наташенька, которую она растила после смерти сестры, могла так поступить. Неужели все эти улыбки, объятия, разговоры по душам были притворством? Неужели всё время, пока она жила здесь, она считала, сколько часов потратила на мытьё посуды?
Вечером Наташа как ни в чём не бывало сообщила, что перевела деньги на карту Валентины Сергеевны. Шестьдесят пять тысяч рублей — «долг» за аренду комнаты с вычетом стоимости её «услуг».
— Вот и славно, — сказала она, улыбаясь. — Теперь мы в расчёте. И никаких недомолвок.
Валентина Сергеевна молча смотрела на племянницу, не находя слов.
— Что? — Наташа нахмурилась. — Тётя Валя, вы недовольны? Я же всё честно посчитала, по рыночным ценам.
— Дело не в деньгах, Наташа, — наконец произнесла Валентина Сергеевна. — Дело в отношении. Ты правда думаешь, что родственные отношения можно измерить в рублях?
— Конечно нет, — фыркнула Наташа. — Родственные отношения — это любовь, забота, поддержка. А жильё и работа по дому — это материальные вещи, которые имеют конкретную стоимость.
— То есть, когда ты готовила нам ужин, это была не забота, а работа? — уточнила Валентина Сергеевна.
— Ну... и то, и другое, — Наташа выглядела немного растерянной. — Я же могла просто сидеть в своей комнате и ничего не делать. Но я хотела помогать. И при этом объективно выполняла работу по дому, которую можно оценить в деньгах.
— А когда я стирала твоё бельё, готовила тебе обеды, лечила тебя от простуды — это тоже работа, которую можно оценить в деньгах? — голос Валентины Сергеевны звучал тихо, но твёрдо.
Наташа замялась.
— Ну... теоретически да, — наконец сказала она. — Но вы же не считали, правда? Вы делали это просто так, потому что я ваша племянница.
— А ты, получается, считала каждую помытую тарелку? — Валентина Сергеевна покачала головой. — Знаешь, Наташа, ты меня очень разочаровала. Я думала, что эти полгода мы стали ближе, что ты действительно чувствуешь себя частью нашей семьи. А оказалось, для тебя это была просто сделка — крыша над головой в обмен на помощь по дому.
— Да не в этом дело! — Наташа начала раздражаться. — Я очень благодарна вам за приют, правда. Но я просто хотела, чтобы всё было честно. Чтобы потом не было разговоров, что я жила тут на всём готовом и ничего не делала.
— Кто бы мог такое сказать? — вмешался Анатолий Петрович. — Мы с тётей Валей? Или ты сама себе это внушила?
Наташа не ответила, только дёрнула плечом и отвернулась.
— Верни деньги, Наташа, — тихо сказала Валентина Сергеевна. — Мне не нужны твои шестьдесят пять тысяч. И не нужны твои расчёты, сколько стоит твоя помощь по дому. Забери всё это. Я хочу, чтобы между нами остались только родственные чувства, а не деловые расчёты.
— Но я уже перевела...
— Я верну. Сейчас же, — Валентина Сергеевна встала и пошла за своим телефоном.
Чайник на плите засвистел, вырывая Валентину Сергеевну из воспоминаний о вчерашнем дне. Она поднялась, машинально выключила газ и залила заварку кипятком.
— Как думаешь, в чём мы ошиблись? — спросила она мужа, присаживаясь обратно за стол. — Почему Наташа выросла такой... расчётливой?
Анатолий Петрович задумчиво почесал затылок.
— Не знаю, Валь. Времена другие, наверное. Молодёжь сейчас такая — всё по контрактам да по договорам. Даже отношения.
— Но ведь мы её растили с любовью, учили заботиться о близких, — Валентина Сергеевна покачала головой. — Не может быть, чтобы от этого совсем ничего не осталось.
— Может, и осталось, — Анатолий Петрович пожал плечами. — Просто она запуталась. Её этот Кирилл выставил из квартиры, бросил... Вот она и решила, что нужно всё просчитывать, чтобы больше не оказаться в такой ситуации.
Валентина Сергеевна вздохнула. Может, муж и прав. Может, Наташа просто пытается защититься от новых разочарований, строя вокруг себя стену из договоров и расчётов.
— Всё равно обидно, — тихо сказала она. — Неужели она правда думает, что я могла бы попрекать её куском хлеба?
— Конечно нет, — Анатолий Петрович взял жену за руку. — Она просто... глупая ещё. Жизни не знает. Думает, что всё можно разложить по полочкам.
В дверь позвонили. Валентина Сергеевна вздрогнула — она никого не ждала с утра. Анатолий Петрович пошёл открывать.
— Валь, тут к тебе, — позвал он через минуту.
В кухню вошла Наташа — бледная, с покрасневшими глазами, как будто не спала всю ночь.
— Тётя Валя, — начала она дрожащим голосом, — я пришла извиниться. Я вчера... я не должна была... Эти расчёты, деньги... Всё это было глупо и некрасиво.
Валентина Сергеевна молча смотрела на племянницу, не зная, что сказать.
— Я всю ночь думала, — продолжала Наташа, теребя ремешок сумки. — И поняла, как это выглядело со стороны. Будто я... измеряла нашу родственную связь в рублях. Это не так, правда. Я просто... я не знаю, что на меня нашло. Наверное, я перечитала всех этих статей про финансовую независимость, про «прозрачные отношения»...
Она запнулась, явно подбирая слова.
— На работе у нас все отношения строятся на контрактах, — наконец продолжила Наташа. — Даже с друзьями мы всегда чётко делим счета в кафе, расходы на поездки... И мне казалось, что так правильно, так... по-взрослому. Но вчера, когда я увидела твоё лицо, тётя Валя... Я поняла, что натворила.
Валентина Сергеевна смотрела на племянницу и видела в ней ту маленькую девочку, которую когда-то утешала после смерти матери. Растерянную, напуганную, ищущую поддержки.
— Присядь, — наконец сказала она, кивая на стул. — Чаю будешь?
Наташа робко присела на краешек стула и кивнула. Валентина Сергеевна налила ей чаю и села напротив.
— Знаешь, что меня больше всего задело? — спросила она. — Не то, что ты посчитала свою помощь по дому. А то, что всё это время, когда ты готовила нам ужин или ходила в магазин, ты делала это не от души, а... как работу, за которую ожидаешь оплату.
— Нет, это не так! — горячо возразила Наташа. — Я делала это с радостью, правда. Я была так благодарна вам за приют, за поддержку. И мне хотелось хоть как-то отплатить за вашу доброту. А потом... я не знаю, как эта идея с расчётами появилась в моей голове. Наверное, я просто хотела доказать сама себе, что не была обузой, что тоже принесла пользу.
— Тебе не нужно ничего доказывать, Наташа, — мягко сказала Валентина Сергеевна. — Ты — семья. А в семье не считают, кто сколько сделал. Мы заботимся друг о друге не потому, что ожидаем что-то взамен, а просто потому, что любим.
— Я знаю, — тихо ответила Наташа. — И мне так стыдно. Я вернула эти деньги, тётя Валя. Все шестьдесят пять тысяч. И я порвала эти дурацкие расчёты.
Она помолчала, потом добавила:
— Вы научили меня гораздо большему, чем я думала. Не только как пирожки печь или борщ варить. А как... как любить по-настоящему, без условий. Я только сейчас это поняла.
Валентина Сергеевна почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Она протянула руку через стол и накрыла ладонь племянницы своей.
— Вот и хорошо, что поняла, — сказала она, улыбаясь сквозь слёзы. — Значит, не зря мы тебя растили.
— Не зря, — Наташа крепко сжала руку тёти. — Я вас очень люблю. И дядю Толю тоже. И никакими деньгами это не измерить.
Анатолий Петрович, тихо наблюдавший за этой сценой из угла кухни, довольно хмыкнул.
— Ну вот, наконец-то дошло, — сказал он, подходя к столу. — А то расчёты она мне тут устроила. Бухгалтер нашёлся!
Наташа смущённо улыбнулась, а потом вдруг рассмеялась — впервые за эти два дня.
— А знаете что? — сказала она, вытирая слёзы. — Я всё-таки потрачу эти деньги на вас. Приглашаю вас на новоселье в мою новую квартиру. А потом мы поедем в тот загородный санаторий, о котором ты давно мечтала, тётя Валя. На выходные, втроём.
— Вот это другой разговор, — кивнула Валентина Сергеевна. — Только не потому, что ты нам что-то должна. А потому, что мы семья. И нам хорошо вместе.
За окном мокрый снег сменился лёгким весенним дождём. На душе у Валентины Сергеевны стало легко и спокойно. Всё наладится, думала она. Наташа просто заблудилась немного в этом сложном мире взрослых отношений. Но она нашла дорогу обратно — к настоящим, искренним чувствам. А это главное.
☀️
Подпишитесь на канал — и каждый день мы будем встречаться здесь, в историях, где всё по-настоящему 🤍
Я пишу о людях, о чувствах, о том, что бывает с каждым. Без прикрас, но с теплом.
📅 Новая история каждый день — как письмо от старого друга.
Рекомендую прочесть