– Николай Максимович, в каком направлении, по вашему мнению, развивается современный балет?
– Балет сегодня в состоянии упадка и какого-то сумасшествия. Вот в новогодние, в рождественские дни всегда был «Щелкунчик», а сейчас – это просто какое-то сумасшествие. Я не понимаю, как сейчас артисты выживают, потому что такое количество раз за зиму исполнить «Щелкунчика» – можно «помереть».
Были артисты, мои коллеги, в Америке, они танцевали только зимой. Они обычно танцевали «Щелкунчика» на праздники, потом полгода вообще ничего не делали: загорали, отдыхали и так далее. Потом, где-то в октябре, начинали входить в форму, чтобы к праздникам опять станцевать ряд «Щелкунчиков» и больше ничего не делать.
Когда в 1934 году Ваганова, которая, как вы знаете, была артисткой Императорского театра, писала свою книгу о балете, там есть вступительное слово, где, среди всего прочего, написаны примерно такие строки: «Сейчас артисты исполняют в месяц двенадцать-четырнадцать спектаклей – это колоссальная нагрузка на человека…». А для современного артиста 12-14 спектаклей – это считайте, что у вас были сплошные выходные дни. Сейчас они танцуют по сорок с лишним спектаклей в месяц.
Скажу про детей, потому что я подписываю ведомости и знаю, они в месяц 28 раз участвуют в спектаклях, они 28 раз выходят на сцену.
Мы живем в другом мире, с другим ритмом. Творческая жизнь сегодняшнего артиста балета, как на шоколадной фабрике: сладко и вкусно, но продукцию штампуют,– вот и мы так же. И куда несется искусство, я не понимаю.
