Работа машиниста подъемника на капремонте скважин — это настоящая мужская профессия, сродни работе хирурга, только на глубине в несколько километров. Это не просто «кнопки понажимать», это ответственность, сила и точность.
Когда я говорю, что работаю на нефтяных промыслах, многие представляют себе буровую вышку и фонтаны черного золота. Но моя работа — это этап после бурения. Я — машинист подъемника капитального ремонта скважин (КРС). Если скважина — это кровеносный сосуд месторождения, то наша бригада — это кардиохирурги, а я — тот, кто управляет руками этого хирурга.
Что за зверь — подъемник?
Мой рабочий пост — это кабина подъемного агрегата на базе мощного грузовика «Урал».
Это не просто лебедка. Это сложный механизм с барабаном, на который намотан стальной канат, пультом управления с рычагами и приборами.
Мой агрегат — это сердце всего процесса на площадке. Все вращается вокруг него.
Суть работы: что мы «ремонтируем»?
Новая скважина не вечна. Со временем в ней что-то ломается. Например, выходит из строя глубинный насос, засоряется фильтр, или требуется заменить колонну труб. Вот тут-то и приезжаем мы, ремонтники.
Моя задача — выполнять спуско-подъемные операции (СПО). Проще говоря, я поднимаю из скважины колонну насосно-компрессорных труб (НКТ) или другого оборудования, а после ремонта — опускаю ее обратно.
Как это выглядит на практике?
Допустим, нужно заменить насос. Скважина может быть глубиной 2, а то и 3 километра. Представьте: колонна труб длиной в несколько километров! Я поднимаю ее не всю сразу, а каждую НКТ по отдельности.
Это танец точности и координации:
1. Подъем: Я медленно, сантиметр за сантиметром, выбираю канат. На крюке подъемника висит вся эта многотонная колонна. Мои глаза прикованы к прибору, показывающему нагрузку. Любой скачок — сигнал тревоги.
2. Отвинчивание: Когда поднята одна труба, бригада рабочих-ремонтников на устье скважины специальным ключом отвинчивает ее. В этот момент я фиксирую нагрузку, чтобы они могли спокойно работать.
И так каждую трубу, до двухсот штук.
3. Спуск: После того как ремонт произведен (например, насос заменен), я выполняю все операции в обратном порядке: поднимаю НКТ, завожу над скважиной, бригада ее привинчивает, и я опускаю колонну вниз.
И так сотни раз за одну вахту. Кажется, что монотонно? Нисколько.
Ветер, дождь, мороз: Моя кабина — это часто стекло и металл. Зимой при -20°C металл леденеет, летом — +35°C и пыль. Но работа не останавливается.
Зачастую я ничего не вижу, что происходит прямо у устья скважины. Мне помогает только старший оператор по ремонту скважин(бурильщик), который подает команды жестами или по рации. «Подъем!», «Стоп!», «Опускай!» — от четкости этих команд и моей реакции зависит все. Мы — один механизм.
Опытный машинист не смотрит только на приборы. Он чувствует нагрузку по звуку двигателя, по вибрации. Он знает, как поведет себя канат при ветре, как плавно тронуться, чтобы не было рывка.
Безопасность — прежде всего: Здесь нет места ошибкам. Сорванная труба или порыв каната — это не просто поломка, это прямая угроза жизни ребят внизу. Поэтому мое кредо: «Семь раз проверь, один раз подними».
Что мне нравится в этой работе?
Это не про деньги (хотя они тут достойные). Это про ощущение своей силы и значимости. Когда после долгого ремонта,покрытые грязью и уставшие, мы запускаем скважину, и она снова начинает давать нефть, — это непередаваемое чувство. Ты видишь результат своего труда в прямом смысле слова. Ты вернул к жизни огромный, сложный и дорогой механизм, спрятанный глубоко под землей.
Это тяжелая, мужская работа. Работа, которая требует стальных нервов, внимания как у сапера и ответственности за весь коллектив. Но когда стоишь на закате, смотришь на свою могущественную машину и знаешь, что еще одна скважина «вылечена» — понимаешь, что все это не зря. Ты — машинист подъемника. Один из тех, кто заставляет земное сердце биться снова.