Любопытно, но о кулацких судьбах тридцатых из следственных дел узнать проще, чем из дел раскулаченных. Потому что дела преступников архивы выдают гораздо охотнее, чем дела раскулаченных. Там и дела-то часть никакого нет – постановление сельсовета, мельницу в колхоз сдал и поехал на новое место работать. А вот по людям судимым бумажек много.
Понятно, судили гражданина не за факт кулацкого положения, судили-то за реальные преступления. Но портрет кулачка даже из этого архивно-судебного дела рисуется изрядный.
Итак, собранные правнучкой материалы следственного дела кулака Василия Ивановича К из села Сырьяны Слободского уезда. Давайте изучим.
Начинается рассказ о кулачке в совершенно пасторальном духе. Это не из дела, понятно, это родственники о любимом прадедушке:
«Как и большинство трудолюбивых мужиков того времени, он смог выбиться в люди благодаря своему уму и труду».
Для своего ума и труда только и надо было заиметь человек двадцать батраков, свою пекарню и хлебную лавку. Понятно, трудились на него за копейки люди неумные и ленивые. Никаких сомнений у либеральных историков нет.
Кулак с доброй семейной традицией. Ещё его отец всю деревню держал. И да пекарню семья открыла ещё при царе, в военном 1914 году.
Причём это не просто деревенская печка с хлебушком. Торговала семья хлебом дорогим, белым, пшеничным. И торговала по ярмаркам всего района. Крупное предприятие.
В империалистическую на деревне белый хлебушек есть перестали, не по карману он стал простому крестьянину. Потому наш Василий Иванович решил зайти с фланга.
Выправил себе должность лесного объездчика. И под это дело немедленно организовал лесоповал с лесопилкой. В том самом лесу, который как царский чиновник должен был от незаконной порубки охранять.
Мужчина был с «собственным умом», как и сказано выше. Потому договорился, чтобы на лесопилку ему дали не скажем рабов, скажем, рабочих бесплатных, за еду. И таки да, прислали ему отряд военнопленных. Талантище.
После Революции комбинатор тоже не потерялся. Если раньше он хищнически рубил лес государев, то теперь выкупил несколько делянок официально, на себя. Благо, капиталец позволял.
И снова батраки за малую копейку, лесоповал и лесосплав. Дело прибыльное для работящего-то мужика, правда? Всё своим трудом, вот этими руками, мда.
Но настал 1921 год и злые большевики незаконную вырубку почему-то запретили. Лесные угодья прибрала молодая советская республика.
Не беда, Василий Иванович набрал землицы и всё с теми же батраками занялся хлебушком. Хозяйство было немаленьким, к моменту коллективизации на полях кулака работало больше двадцати батраков.
А вот к концу двадцатых что-то пошло не так. Государство запретило массовых батраков. Число подённых рабочих ему ограничили всего парой. Несерьёзно.
А потом ещё и твёрдое государственное задание навесили. Раз уж ты, дорогой кулачок, такой справный бизнесмен – изволь хлебушек сдавать по известной норме с каждой десятины. Как колхозы сдают.
А это уже статья уголовного кодекса. Не выполнишь государственно задание – пожалуй в суд. На это кулак заявил, как сказано в следственном деле:
«Из за вас активистов крестьянину трудовому становится жить тяжелее. Вы подводите под разорение трудовое население...
Советская власть начала разорять с самого начала. В 1918 году комбед с меня взял 100 пудов и 100 штук мешковой тары. За эти дела я с вами расправлюсь».
И вовсе даже не поехал за эти дела по какой-нибудь статье об антисоветской агитации и пропаганде. Сказал и сказал, как с гуся вода.
Правда, в 1930 году за уклонение от государственного задания дяденька всё-таки перед судом предстал. Из материалов не до конца понятно к чему его осудили.
Судя по тому, что через два года он вернулся в родную деревню, дали по кодексу те самые максимальные два года. Вряд ли тюрьмы, скорее какой-нибудь сельскохозяйственной колонии, а то и вовсе ссылки в другую деревню.
По возвращении оказалось, что остатки его предприятий уже в колхозе «Новая деревня». Отреагировал на это золотой человек Василий Иванович, если верить показаниям в деле так:
«За ликвидацию кулачества вы скоро расплатитесь, я Вас всех перестреляю. Недолго вам осталось жить. Ваш колхоз скоро развалится и вы все пойдете побираться. Как председатель сельского совета, так и председатель колхоза за их политику пострадаете…
Все коммунисты жулики и воры. Теперь довольно поиздевались, скоро настанет конец. Колхоза вам не построить, всё равно он развалится.
Всё равно вас воров и жуликов из колхоза, недолго вам осталось существовать. Теперь я вышел на дорогу и вновь засудить вам не удастся, с вами я сумею справиться».
Ну Вы сегодня к главе администрации подойдите и сообщите что-нибудь подобное. Что сам он вор и жулик и скоро Вы его застрелите. Представьте результаты сами. Во-первых, сегодня нас с Вами к главе даже района на порог не пустят.
Но на выкрики Василия Ивановича особо не реагировали. Ну понятно, кулачок обижен, такой бизнес отобрали. Ты говори, говори, лишь бы колхозные амбары не жёг.
А вот показания другого свидетеля про 26 сентября 1932 года:
«Он устроил целую серию угроз по отношению местных коммунистов и общественных работников. Заходил в контору правление сельхозартели «Новая деревня», где всячески ругал председателя сельского совета и председателя колхоза говорил, что советская власть разорит крестьян.
Называл коммунистов тварями, сволочами и жуликами. Затем был в складе местного потребобщества, где также самым оскорбительным образом ругал коммунистов и комсомольцев. Затем в моем присутствии, в присутствии председателя сельского совета и других работников кричал и угрожал: Советской власти ничего не сделать с нашим братом. Вы мне все равно ничего не сделаете.
Потом К. обратился непосредственно ко мне: А это О. коммунист сопляк, которого я не признаю. Что мне ваша партия е... я ее. Мне ничего не страшно, ничего мне ваша партия не сделает».
Что он делал с партией из следственного дела не ясно, после буквы «е» одни точки в протоколе. Можно только догадываться.
Но и за такое гражданин под суд не отправился. Терпели его долго. Только в 1933 году после ряда угроз расправой колхозникам кулаком заинтересовались чекисты.
Да, судим тройкой. Не той по фальшивым приказам ОГПУ, а настоящей, в полпредстве Нижегородского края. Которая, естественно, никого расстреливать не могла и вообще-то, орган совершенно законный.
Дали пять лет, остальные подробности неизвестны. Как и где отбывал наказание не сказано. Но в лагерях не сгинул, потому что есть записи уже военного времени.
В 1944 году он обнаруживается в Белой Холунице. Побираться не пришлось, как он грозил коммунистам из «Новой деревни». Нет, работал в местном Климковском лесхозе.
Жена и сыновья его, кстати, ни в какую ссылку не попали. Уехали к родственникам ещё до коллективизации.
Строго говоря, гражданин и раскулачен-то не был. Имущество у него отбирали по суду за невыполнение государственного задания. Да и на пять лет он не по решению сельсовета поехал, а за угрозы терактов в отношении сельских активистов.
Такая вот судьба кулака. В чём-то трагическая, в чём-то справедливая. Может и правда, организатором был толковым Василий Иванович. Хотя руки после прочтения его дела хочется отряхнуть. И всё-таки, что же он делал с партией коммунистов?
memuarist.ru | Телеграм | MAX