На солнечном гавайском острове Кауаи, недалеко от городка Ваимеа, стоят руины, которые кажутся совершенно неуместными в этом тропическом раю. Каменные стены, сложенные из вулканического базальта, образуют правильный звездообразный форт — классическое европейское укрепление, которое скорее ожидаешь увидеть где-нибудь под Тулой, чем на берегу Тихого океана. Это Елизаветинская крепость, молчаливый свидетель одной из самых странных и забытых страниц в истории России. Что делает русский форт на Гавайях, в тысячах километров от Санкт-Петербурга?.
Его существование — это разгадка невероятной истории, известной современникам как «Дело Шеффера» или, с изрядной долей иронии, «Гавайский спектакль». Это рассказ о том, как отчаянная нужда в провизии для Русской Америки, политические интриги гавайских вождей и безграничные амбиции одного немецкого врача на русской службе сошлись в одной точке, едва не превратив Гавайские острова в самую южную провинцию Российской империи. Это история о колониальной авантюре, которая разыгралась на краю света и была решительно отвергнута в центре империи, оставив после себя лишь руины несбывшейся мечты.
Часть I: Империя на краю света и ее голод
Чтобы понять, как русские вообще оказались на Гавайях, нужно перенестись на север, на холодные берега Аляски. В начале XIX века здесь прочно обосновалась Российско-американская компания (РАК) — уникальное государственно-частное предприятие, созданное указом императора Павла I в 1799 году. Под высоким покровительством императорской фамилии РАК занималась освоением Русской Америки, вела пушной промысел и торговлю, фактически являясь инструментом колониальной экспансии империи в Новом Свете.
Однако у жизни на краю света была и оборотная сторона. Одной из самых острых и хронических проблем для русских поселений на Аляске была проблема снабжения продовольствием. Суровый климат не позволял выращивать хлеб и другие необходимые продукты в достаточном количестве. Поставки из Сибири были невероятно долгими, дорогими и ненадежными. Поселенцы и служащие компании постоянно находились на грани голода.
Руководство РАК отчаянно искало выход. Одной из таких попыток стало продвижение на юг, в более теплые края. С 1812 по 1841 год компании принадлежало самое южное русское поселение в Америке — Форт-Росс в Калифорнии, всего в 160 км к северу от современного Сан-Франциско. Его задачей было снабжать Аляску хлебом и мясом. Однако даже этого оказалось недостаточно. Взгляды деятелей РАК обратились еще дальше на юг, к стратегически расположенному и плодородному архипелагу — Гавайским островам. Они были идеальной перевалочной базой для кораблей и могли стать неиссякаемым источником провизии.
Именно здесь проявилась ключевая особенность управления огромной империей: колоссальный разрыв между центром и периферией. Инициатива гавайской экспедиции исходила не из Санкт-Петербурга, где дипломаты взвешивали каждый шаг на мировой арене, а от местных администраторов, таких как правитель Русской Америки Александр Баранов. Он решал насущную, практическую проблему выживания своих колоний. Эта местная инициатива, продиктованная отчаянием и предприимчивостью, в итоге вылилась в международный инцидент, который вызвал резкое неприятие у императора Александра I, стремившегося избегать любых конфликтов в Тихом океане.
Часть II: Король, вождь и доктор
В начале XIX века Гавайские острова были ареной ожесточенной борьбы за власть. Доминирующей фигурой был Камеамеа I, талантливый и безжалостный правитель, который с помощью европейского оружия и советников был близок к тому, чтобы объединить весь архипелаг под своей властью. Единственным крупным островом, сохранявшим шаткую независимость, оставался Кауаи. Две попытки Камеамеа вторгнуться на остров провалились: в 1796 году его флот был разбит сильным штормом, а в 1803 году в его армии разразилась эпидемия, заставившая его отступить.
Правителем Кауаи был Каумуалии — хитрый и дальновидный политик, отчаянно пытавшийся сохранить свой трон. В 1806 году он формально признал верховную власть Камеамеа, но это был лишь тактический ход. Всю свою жизнь он искал способ вернуть полную независимость, для чего был готов опереться на любую внешнюю силу. Он не был наивным туземцем, ослепленным блеском европейской цивилизации. Напротив, Каумуалии был искусным дипломатом, который пытался играть на противоречиях между иностранцами, будь то американские торговцы или русские мореплаватели. Еще в 1804 году, во время визита корабля «Нева» под командованием Юрия Лисянского, Каумуалии просил у русских защиты от своего могущественного соперника Камеамеа I. Поэтому, когда спустя десятилетие на его острове вновь появились русские, он увидел в этом не угрозу, а уникальный шанс.
Катализатором событий стал человек, менее всего подходивший на роль вершителя судеб империй, — Георг Антон Шеффер. Немец по происхождению, родившийся в Баварии в 1779 году, он изучал медицину и поступил на русскую службу в качестве хирурга. Его послужной список был весьма экзотичен: до прибытия в Русскую Америку он, среди прочего, участвовал в неудачном проекте по созданию боевого воздушного шара во время войны с Наполеоном. Он не был ни дипломатом, ни военным. Историки до сих пор спорят, почему выбор Баранова пал именно на этого человека, которого некоторые современники считали недалеким и лишенным всякого дипломатического опыта. Возможно, в тот момент под рукой просто не оказалось никого лучше. Так или иначе, именно этому предприимчивому доктору было суждено стать главным действующим лицом «Гавайского спектакля».
Часть III: «Гавайский спектакль»: Мечта доктора об империи
Драма началась в январе 1815 года, когда у берегов Кауаи потерпело крушение судно Российско-американской компании «Беринг». Корабль и его ценный груз мехов, оценивавшийся в огромную сумму — 100 000 рублей, были захвачены Каумуалии и его людьми. Именно для возвращения этого имущества Баранов и отправил на Гавайи доктора Шеффера.
Поначалу миссия развивалась по осторожному сценарию. Инструкции Баранова предписывали Шефферу действовать мирно и сначала заручиться поддержкой верховного короля Камеамеа I. Прибыв на Гавайи в ноябре 1815 года, Шеффер добился первоначального успеха. Он использовал свои медицинские познания, вылечив Камеамеа и его жену, чем заслужил «дружбу и доверие великого короля». В награду он получил землю под факторию, скот и различные торговые привилегии. Казалось, что конфликт можно уладить мирной торговлей.
Однако переговоры с Камеамеа зашли в тупик, и в мае 1816 года Шеффер отплыл на Кауаи, где его ждал совершенно другой прием. Вождь Каумуалии, как уже говорилось, имел на русского посланника далеко идущие планы. Он увидел в Шеффере и стоящей за ним Российской империи инструмент для достижения своей главной цели — независимости от Камеамеа.
События начали развиваться стремительно. Каумуалии не только согласился возместить убытки за «Беринг», но и предоставил РАК монополию на торговлю ценным сандаловым деревом. А 21 мая (2 июня по новому стилю) 1816 года состоялась торжественная церемония, в ходе которой Каумуалии присягнул на верность российскому императору Александру I и просил принять его владения под покровительство России. Вскоре был заключен и тайный договор: вождь обязался выделить Шефферу 500 воинов для завоевания остальных островов архипелага.
Успех вскружил Шефферу голову. Как отмечали позже, он, похоже, «потерял всякую связь с реальностью». Почувствовав себя наместником новой русской провинции, он развернул бурную деятельность. Долина Ханалеи была переименована в Шефферталь («долина Шеффера»), а река Ханапепе — в Дон. Местные вожди, его новые союзники, получили русские фамилии — Платов, Воронцов. Шеффер слал в Ново-Архангельск (столицу Русской Америки) и Санкт-Петербург победные реляции, требуя прислать военные корабли и солдат для окончательного завоевания всех Гавайских островов. Простая миссия по возврату груза превратилась в самовольную попытку присоединения к империи целого архипелага.
Часть IV: Камни и раствор для призрачной колонии
Самым зримым и долговечным результатом бурной деятельности Шеффера стало строительство трех русских укреплений на острове Кауаи. Возведенные силами местных жителей, предоставленных Каумуалии, они должны были стать опорными пунктами новой колонии.
Главным сооружением стала Елизаветинская крепость в устье реки Ваимеа, заложенная в 1816 году и названная в честь императрицы Елизаветы Алексеевны, супруги Александра I. Это было полноценное фортификационное сооружение, чьи руины впечатляют и сегодня.
Два других форта были построены в 1817 году в районе плодородной долины Ханалеи, которую Шеффер уже считал своим личным владением. Они получили громкие имена в честь императора Александра I и прославленного фельдмаршала Михаила Барклая-де-Толли. Эти укрепления были меньше и, к сожалению, не сохранились до наших дней. Над всеми тремя фортами был поднят флаг Российско-американской компании.
Строительство этих фортов показывает, насколько серьезными были намерения Шеффера и его гавайского союзника. Это были не просто бумажные договоры, а реальная попытка закрепиться на острове военным путем, создав материальную основу для будущей русской колонии.
Часть V: Занавес над «спектаклем»
Крах авантюры Шеффера был таким же стремительным, как и ее взлет. Проект, построенный на амбициях одного человека и политических расчетах другого, оказался слишком хрупким. Главной причиной провала стало «растущее сопротивление коренных гавайцев и американских торговцев». Американцы, которые вели на островах выгодную торговлю, увидели в русских прямых конкурентов и начали активно настраивать местное население против Шеффера и его людей. Вскоре хрупкий союз с гавайцами распался, и русские оказались во враждебном окружении.
Но решающий удар был нанесен не на Гавайях, а за тысячи километров от них, в Санкт-Петербурге. Важно отметить, что Шеффер был вынужден бежать с островов в июле 1817 года еще до того, как его победные доклады достигли российского двора. Когда же правительство наконец рассмотрело его грандиозные планы, реакция была резко отрицательной. Император Александр I и его министр иностранных дел граф Нессельроде выразили «твердое отвращение» к любым конфликтам в Тихом океане. Империя не нуждалась в сомнительных приобретениях, которые могли бы испортить отношения с другими мировыми державами, в первую очередь с Америкой и Британией. Официальный Санкт-Петербург отказался утверждать действия своего самодеятельного агента.
Для Российско-американской компании «гавайский спектакль» обернулся не только дипломатическим конфузом, но и огромными финансовыми потерями. Убыток составил «не менее 200 000 рублей» — колоссальная по тем временам сумма. Несмотря на это, компания еще несколько лет продолжала рассматривать «гавайский проект», пока в 1821 году новый губернатор Русской Америки Матвей Муравьев окончательно не закрыл этот вопрос. Его вердикт был убийственно точен: «Шеффер сыграл смешную комедию, за которую компания очень дорого заплатила».
Эхо на берегу
Судьбы главных действующих лиц этой драмы сложились по-разному. Георг Шеффер благополучно покинул Гавайи. РАК пыталась взыскать с него убытки через суд, но после безрезультатной тяжбы просто позволила ему вернуться в Германию. По иронии судьбы, этот несостоявшийся колонизатор позже нашел новое применение своим талантам: он стал агентом Бразильской империи и занимался вербовкой немецких переселенцев для освоения Южной Америки.
Для Каумуалии провал союза с русскими имел фатальные последствия. Его рискованная геополитическая игра не принесла плодов. Лишившись потенциального сильного союзника, он остался один на один с королевством Гавайи. В 1821 году преемник Камеамеа, король Лиолио, хитростью заманил Каумуалии на борт своего корабля и фактически похитил его, положив конец независимости острова Кауаи.
Российско-американская компания окончательно отказалась от своих гавайских амбиций. К тому времени Соединенные Штаты уже открыли постоянное консульство в Гонолулу, ясно обозначив, кто станет доминирующей силой в регионе.
Сегодня о «русских Гавайях» напоминают лишь полуразрушенные стены Елизаветинской крепости. Они стоят как памятник одной из самых причудливых авантюр в истории, родившейся из отчаяния, движимой амбициями и разбившейся о скалы большой политики. Это история о том, что могло бы быть, но так и не случилось, — «смешная комедия», чьи каменные декорации до сих пор хранят эхо несбывшейся имперской мечты под тропическим солнцем.