Неделю назад рынок скинов в игре Каунтер-Страйк рухнул с 6 млрд до 3,5 млрд долларов США, инвесторы потеряли кучу денег. Суть проблемы: корпорация Валв решила, что будет весело дать игрокам возможность мастерить редкие ножи из красных предметов. В результате редкий нож, который стоил недавно 150–300 тысяч рублей, стало возможно собрать за 20–100 тысяч рублей из дешёвых компонентов (ссылка).
Дальше может начаться неконтролируемое обрушение. Дешевеют ножи, рынок падает, «запчасти» дешевеют вслед за рынком, и порочная спираль заходит на следующий круг: из ещё более дешёвых запчастей можно скрутить ещё более дешёвые ножи. Пока что рынок вроде бы стабилизировался, но что будет дальше, предсказать невозможно: зона высокого риска ещё не пройдена.
Валв совершила классическое дуболомство, вызванное игнорированием архиважного правила: нельзя резко менять правила игры.
Каунтер-Страйк — визитная карточка корпорации Валв, одно из главных рёбер в её огромной империи. Технически Каунтер-Страйк — старомодный шутер, в котором две команды нарисованных человечков пытаются перестрелять друг друга на небольших картах. Каунтер-Страйк популярен не потому, что он превосходит другие аналогичные игры, а потому, что это старая «заслуженная» игра, которая имеет огромную аудиторию завсегдатаев. Аудитория «Контры́», в свою очередь, всерьёз увлекается сбором игровых предметов, даже инвестирует в них.
Для профана «скины» — всего лишь нарисованные картинки, которые не могут ничего стоить, однако, как вы можете догадаться по капитализации рынка, многие игроки держат в своих коллекциях серьёзные суммы. В соцсетях даже популярен формат видео: «девушка узнаёт, что мой инвентарь в Контре стоит 700 тысяч рублей» (пример).
Одна из причин, по которой народ инвестирует в скины — статус. Причина, кстати, вполне рациональная. Скин автомата Калашникова за 100 тысяч рублей вызывает гораздо больше восхищения и зависти у окружающих, чем старые жигули за 100 тысяч рублей.
Вторая причина — прочная связь с реальными деньгами. Купленный за 100 тысяч скин можно обычно продать примерно за ту же сумму. Если не повезёт — за 50 тысяч. Если сильно повезёт — за 500 тысяч. В этом плане скины похожи на акции, которые не платят дивиденды: механизмы спекуляции и изменения цены довольно похожи.
Третья причина — есть не вполне легальный рынок онлайн-казино, в которых можно выигрывать (и проигрывать) скины. Некоторые подсаживаются на этот порок, как на обычные игровые автоматы: к примеру, могут проиграть всю зарплату в день получки и только сильнее разжечь в себе желание продолжать.
Стоимость скинов держится на доверии к Валв — это несущая колонна всей экосистемы. Покупатель скина отлично понимает, что он — дурак, который платит реальные деньги за ссылку на набор цветных пикселей. Однако он также знает, что при необходимости сможет найти другого дурака, которому эту ссылку на пиксели перепродаст.
Добавив механизм крафта ножей, Валв доверие игроков изрядно подорвала. Проведу аналогию. Наш ЦБ не регулирует рынок ножей в Каунтер-Страйк (пруф), но он регулирует рубли. Представьте, что было бы, если бы ЦБ заявил:
— все купюры в 5 тысяч рублей надо обменять на новые;
— срок обмена — 3 дня, дальше ваши деньги превращаются в тыкву;
— максимум можно поменять 500 тысяч на человека.
Напомню, похожую реформу провели в СССР, в 1991 году. А в 1992 году рубль обесценился в 26 раз — в том числе из-за этой реформы. Потому что народу наглядно показали, что государство может сжечь рублёвые сбережения в любой момент.
Обратите внимание: если бы механизм крафта ножей Валв ввёл на старте, то проблемы не было бы, цены сразу формировались бы с учётом этого правила. Если бы Валв заявил, что ножи можно будет крафтить из красных предметов, но не прямо сейчас, а через 5 лет, было бы хуже, но цены не рухнули бы отвесно, рынок отбалансировался бы в комфортном для инвесторов темпе. Однако какой-то менеджер Валв решил, что интересами инвесторов можно пренебречь и приказал внести изменение немедленно: дескать, ничего страшного, поверещат и затихнут…
Вернёмся в Россию. Одна из главных проблем нашей экономики заключается в том, что многие политики и чиновники не понимают, что экономика основана на доверии. Из-за этого они считают возможным или самодурствовать, резко меняя правила игры, или напрямую грабить тех или иных несчастных, когда им кажется, будто сиюминутная выгода от саморекламы перед недалёким электоратом или от выполнения квартального плана важнее, нежели доверие жителей России к государству.