- Люся, что ты делаешь в зале? Ты сегодня на входной зоне магазина дежуришь. Улыбаешься покупателям, рекомендуешь новинки. И под нос не бубни. Вечно ты сама с собой разговариваешь, как бабка старая. Куда Котя смотрел, когда тебя на работу звал, понять не могу. Ну, учились вы тысячу лет назад в одном классе. Ну, была у вас дружба по молодости, не знаю, любовь-морковь, но думать-то ему надо головой, а не… Думать надо, в общем. Что ты на меня смотришь, Люсь? Иди уже, работай…
Эта жизнь слишком длинна для одной любви. Надо заставить себя двигаться вперёд. Надо заставить себя хотя бы дойти от кассового аппарата до двери. Надо встречать покупателей с улыбкой. Надо. Надо. Надо.
- Люся! Хватит стену подпирать, сгоняй на склад, узнай у девочек, какие размеры бело-розовых футболок остались, всё перепутано, просто ужас. Ничего найти нельзя.
Не имеет смысла требовать от людей того, чего у них нет. Тактичности, например. Тамара Васильевна Людочку невзлюбила с первого класса. Тогда она была ещё молода и неопытна, не обрела себя в бизнесе, а сеяла в начальной школе разумное, доброе и вечное. Но бесцеремонна была так же.
- Люсь, ну, что там на складе? Что, прямо никого-никого? Ну, посмотри сама, есть такие футболки нормального размера, в эту слона можно запеленать. Она, наверное, тебе впору.
Слона, значит. Ню-ню.
- Люсь, что там с футболками? Нет футболок, девушка. Разобрали. Популярная модель, расцветка летняя, кошечка, вон, нарисована или кто-то… Через недельку загляните. Или, знаете, на сайте можно... Люсь, глянь на сайте наличие!
К концу смены Людмила валилась с ног от усталости. Затолкав в пакет блузку с логотипом магазина (не забыть простирнуть, когда придёт домой), она с сомнением оглядела свитер. Утром было прохладно, а сейчас вовсю жарило солнце. Взгляд её остановился на бело-розовой футболке, сиротливо болтавшейся на вешалке. А почему бы, собственно, нет? Размер её. О, вон, кстати, дисконтная золотая карта Тамары Васильевны валяется. Скидку себе, любимой, оформим на имя несостоявшейся свекровушки, здоровья ей.
Показалось, что глазастая девочка с футболки подмигнула Людмиле, когда прохладная ткань приятно прильнула к телу. Носи, Люся, не снимай.
На крыльце магазинчика курили двое молодых менеджеров по продажам. Шепелявый певец из колонки вещал на всю улицу:
«Вчера ровно в восемь
Наступила осень,
Ты от меня ушла с каким-то лососем»…
Один из парней толкнул локтем другого в бок и что-то шепнул ему на ухо, стреляя глазами в сторону Людмилы. Второй заржал и поспешно отвернулся к стене. Первый выпустил клуб пахнущего малиной дымка.
-Кавайная кофточка.
Людмила слегка вздрогнула и прибавила шагу.
Тропинка домой пролегала через заброшенную стройку. Какие-то дети развлекались, гоняя щенка в лабиринте бетонных плит. Тот визжал и вяло огрызался на мучителей.
- Что вы делаете, изверги, - сердито прикрикнула на них Людмила. – Александр, и ты тут? Смотри, матери пожалуюсь.
- Иди нах, - лениво отозвался один из пацанов, однако от собаки отошёл. Остальные даже не обернулись. Девушка постояла с минуту в растерянности, а потом направилась к старой пятиэтажке. Пустынный двор встретил её блеском закатного солнца, отражающегося в бамперах машин. Никого. Людмила ещё раз замедлила шаг перед подъездом. Что она, собственно, может сделать. Бедный щенок. Незавидная у него судьба.
Девушка поставила на конфорку чайник, плеснула в чашку утренней заварки и устало села в кухне, подперев рукой щёку. Огонь противно шумел, отрываясь от горелки. В его пламени корчились мучители щенка, воздевали к небу руки, молили о помощи. Сукины дети.
Пусть корчатся. Пусть уворачиваются от невидимых огненных рук с когтями, как уворачивался щенок от пинков белых кроссовок. Пусть на искажённых страхом лицах набухают алые полосы, кровь брызгает на бетонные плиты. Визжите громче, бесполезные животные.
Вздрогнув, Людмила выключила кипящий чайник, одним глотком допила из чашки холодную заварку и погасила в кухне свет. Спать. Пошло оно всё.
- Люся, привет. А я теперь тоже здесь работаю. Я так обрадовалась, когда тётя Тома меня с тобой в одну смену поставила, всё-таки не с чужим человеком. А, ты меня не помнишь, что ли? Ну, ясное дело, ты ж сильно старше, да и я изменилась. Я Юля, Костина сестра. Ну, как сестра, троюродная, седьмая вода на киселе, в общем. Помнишь, мы как-то втроём на концерт ходили – я совсем сыкуха, класс, наверное, седьмой, а вы уже на третьем курсе, такие из себя взрослые. Вы с Костиком не разлей вода, везде вместе ходили. Ты, кстати, что-то поправилась. А какая была красотка, глаз не отвести. Надо за собой следить. Я вот на ПП сижу, очень похудела, килограмма три уже сбросила. Костику нравится, когда я прям вся стройняшка-стройняшка. Ах, да, я забыла, ты же болела. Костик рассказывал. Он вообще так за тебя переживает, прямо завидую. Слушай, у тебя майка какая чудная. Я тоже форменную одежду терпеть не могу. В Инсте фотку выставила в форменной одежде и переоделась. Костик разрешил в своём работать. Жарко, кондёр сломался. К тому же я всё равно на складе. В зал я не захотела, весь день на ногах стоять, как лохушка. Ты всё там же живёшь, с мамой? Ну, да, конечно, она старенькая была. Я всё время забываю про твой возраст. Район у вас, конечно, аховый. Слышала, ужас такой, вчера собаки бродячие на двух подростков напали. Одному руку, другому лицо порвали, будто ножами порезали. Почему их не отстреливают, непонятно.
Людмила слушала Юлину болтовню и кивала. Именно. Почему их не отстреливают.
