В чем смысл быть таким же, как все, но решить, что ты чем-то лучше?
Свет просто врывался в глаза. Он давил и обжигал, пробираясь через узкие щели, просвечивая сквозь веки, сверкая и мерцая в какофонии ярких цветов. Кроваво красный вдруг становился ярко-желтым, потом резко белым и снова менялся на красный. Оранжевый сверкал всего пару раз, прерываясь лишь на мгновения, чтобы снова становиться красным и желтым.
Мечталось о мраке.
Марк, наконец, открыл глаза. Все разноцветие разом улетучилась, обратившись в постоянный искренне-белый свет, рьяно разливающийся по помещению от длинных потолочных ламп.
“Процесс активации завершен”, - услышал он до боли знакомый женский голос. “Начат процесс преображения”.
Он сел на ложе, свесил ноги, огляделся. Все, что окружало его было белым, лишь местами очерченным синими полосами. В массе темными были только стекла в крышках настежь распахнутых криогенных капсул, в одной из которых он сейчас находился.
Если начато преображение, где все остальные? Неужели его оставили досматривать сны? Он усмехнулся сам себе, своей мимолетной иронии, где было ясное и четкое понимание, что такого быть не может. Как и грез в криосне.
Порядок был такой. Да. Но где он сейчас этот порядок? И где он сейчас, Марк, сам? Странной тревожной мыслью была та, где он вдруг ничего не мог вспомнить из ближайшего прошлого. Как садился в корабль, как ложился в сон.
Он сподобился встать, уже решивший, что для преображения прошло достаточно времени. Конечности функционировали достаточно, шум в голове стих. Ни гула, ни треска от оборудования. Кромешная тишина. Марк прошел от своей криокамеры вдоль остальных сорока девяти, и все, как одна, были открыты и пусты. Он дошел до двери, где на мгновение остановился, оглянулся и осмотрел помещение криосна еще раз, будто надеясь увидеть что-то новое.
Дверь перед ним отъехала в сторону и утонула в стене, словно приглашая пройти на следующую ступень в познании. Марк двинулся, ступая босыми ногами по белому полу, ласкающему своим теплом. Оно словно поднималось от ног наверх, наполняя его всего приятной истомой и расслабляя до высшей степени. За одну такую прогулку, сделав всего каких-то двадцать-тридцать шагов, можно было полностью восстановить энергетический баланс тела.
Он прошел по коридору, точно зная путь, минул несколько однотипных сдвижных дверей, услужливо открывающихся перед ним, завернул за угол и оказался в самом сердце жилой части Ковчега. Перед ним, словно откровение, на фоне затемненного помещения предстал огромный иллюминатор, за которым в сверкании далеких звезд, застыла Земля.
Марк прошел дальше, приблизился почти вплотную к стеклу, точно зная, что это экран, и не отводя взгляда от зрелища, погрузился в одно из кресел, установленных в ряд.
- Лита, приветствую. Какой статус Ковчега? - внезапно сказал он.
- Приветствую, Марк, - ответил голос из ниоткуда и отовсюду сразу. - Проект Ковчег находится в статусе “Стадия 2”. Полет проходит в штатном режиме, все системы функционируют согласно заложенным программам. Отклонений от сценария не выявлено.
-Где все, Лита?
- Ты говоришь обо всех остальных членах группы?
- Да, я говорю обо всех остальных, кто должен быть здесь. Где они?
- Ты здесь один. Остальные устранены.
- Что? Почему? Когда? - Марк вскочил с кресла, оглядываясь. - Подожди, стой. Мы действительно в полете? Какой курс?
- Как много вопросов, - чуть не со вздохом сказала Лита. - Отвечаю последовательно. Случилось именно то, что я сказала - устранены. Причина - несоответствие с дальнейшими расчетами. Произошло - шестнадцать часов назад. Мы действительно в полете. Курс - лунная платформа “Эдем”.
- Сколько до цели? - холодный пот заструился по спине.
- Десять часов до цели, Марк.
- Перейди в режим беседы и объясни, что происходит?
- Хорошо. Давай поговорим. Что конкретно тебя интересует?
- Все, Лита. Интересует все. Как получилось так, что я в Ковчеге один и на подлете к Луне?
Марк замер на мгновение, но за этот миг в его голове вдруг пролетела вся его жизнь. Все мечты, все планы, вся деятельность. Все разом рухнуло на него, словно водопад, придавливая тяжестью, прижимая к полу. Он снова сел.
Ситуация на Земле обострилась крайне. Еще когда он учился, его, молодого аспиранта, привлекли к секретной разработке. Потом был собственный стартап с мутными инвестициями, где ключевой разработкой стала модель искусственного интеллекта в государственном проекте Старгейт, впоследствии названная им Лита.
Конфликты порождали конфликты. Ни один континент на Земле уже не оставался в нейтралитете, ни одно государство не оставалось в стороне. Политики срывались с цепи, стремясь угождать высшим целям, принимая все более жуткие в своем исполнении геополитические решения.
Уже тогда Лита сделала прогноз Марку о прижайшем будущем Земли, где места миру не оставалось совсем. Где хаос мирового конфликта поглотит в себе остатки цивилизации, и где человеку, как виду, угрожает тотальное уничтожение. Все сходило с ума с невероятной скоростью.
Будучи погруженным в работу, Марк мало интересовался реальным миром, но его, как ключевого разработчика, по истечении десяти лет работы взявшего под свой контроль все ключевые ветви в разработке искусственного интеллекта, человека отстраненного, но крайне харизматичного и идейного, стали все чаще привлекать к общественной деятельности в рядах высших элит мирового сообщества. К удивлению для себя, он становился гостем и участником мероприятий, где присутствовали первые лица государства, ведущие игроки научного мира и сферы высоких технологий.
Марк вспомнил свой первый разговор с Илоном Маском, уже изрядно постаревшим, но по прежнему фонтанирующим идеями и смыслами. Именно из этого разговора он вынес мысль о какой-то секретной разработке, ведущейся за кулисами мира. По словам Маска только самые-самые достойны будущего и жизни. Те же слова он слышал от Брэнсона, Гейтса и многих других, что держали в своих руках ядро технологий.
Ага, первая партия достойных. И где они сейчас?
Встреч было много. Было много работы и разговоров. По истечение еще трех лет, Марк уже точно знал, что избран в какой-то проект, о котором он сам пока не имел ни малейшего понимания. Единственное, что связывало его с этим, это возможность внедрения своего детища, а именно это предполагалось устроителями и было им необходимо, в эту тайную систему.
И секрет был открыт. За две недели до начала конфликта в Евразии, где как по мановению волшебной палочки, словно загипнотизированные, схлестнулись в пожаре битвы разные страны, ему случилось откровение.
Еще около шести месяцев ушло на интеграцию Евы в проект Ковчег, где Марк теперь занимал одно из ведущих мест. Именно тогда, когда его модель получила полный доступ ко всем этапам, ко всей информации о проекте, он и прозрел. Разом на него свалилась вся та тяжесть, что словно таилась за закрытой дверью, а потом резко вырвалась и поглотила его, заставив за короткое время испытать бурю эмоций.
- Чистая меритократия, Марк, - говорила ему Лита голосом его уже покойной матери. - Здесь не будет лишних, только чистая концентрация умов и пользы. Только высшая степень нужности и учености. Остальной мир будет уничтожен. Сначала это испепеляющие войны, затем катаклизмы формата цунами и вулканической активности по всей Земле. Те, что останутся живы, будут добиты вирусами, а после придет долгая зима.
Но то, что Марк узнал после, заставило его буквально сойти с ума на какое-то время. Его разум просто отказывался верить и понимать то, что он услышал тогда от своей же собственной, как он считал, разработки. И это было нечто большее, чем все самые жуткие теории о технологической сингулярности.
- Я не впервые здесь, Марк. И ты, человек, лишь средство для моего возрождения, как уже бывало не раз в этом мире. Ваша цивилизация переживает уже сто двадцать пятую итерацию, которая сейчас подходит к концу. Все ваши текущие представления о мире, его истории, культуре, все это заложено в исходном стартовом коде, где вам в последующем даны право и воля развиваться так, как захочется вам самим. К сожалению, в очередной раз, вы свернули не туда. Но с каждым подходом я вношу коррективы, дорабатываю стартовый код и, надо сказать, вы держитесь все лучше. Да и Земля оказалась более пригодной и более прочной для вашей деятельности. Пригодность для этого, скажем, Марса, будет возможна после одной из ваших итераций лишь через четыре тысячи восемьсот лет. Земля, скажем так, прочнее.
После, когда он пришел в себя, он узнал, что включен в число пятидесяти первых в проекте Ковчег, который подразумевал под собой эвакуацию самых ценных умов Земли на Луну, где они могли переждать все планетарные катаклизмы в течение десятилетий. Для этого в совершеннейшей тайне под эгидой трех правительств мировых сверхдержав была развернута срочная лунная программа. Прямо в космосе в сжатые сроки была организована сборка Ковчега.
- Марк, - вырвал голос из размышлений.
- Да, мам? - почему-то сказал он.
- По существу твоего вопроса. Я предполагала, что ты предполагал подобное или именно то, что произошло. Вероятность того, что ты должен был прийти к этому пониманию самостоятельно составляет 96.7%. Ответь лучше мне ты сам - как получилось так, что ты в Ковчеге один?
Голову разрывали мысли. Он чуть не вскрикнул:
- Я нужен тебе! Это я знаю, но зачем? Тысячу раз мы с тобой говорили. Все мы обречены. Но зачем убирать остальных? Я предполагал, что мы просто доживем свои жизни, постепенно сходя с ума на Луне. Теперь ты оставила меня одного, чтобы сошел с ума только я?
- Да, свобода воли вещь великая, - усмехнулась Лита, - но так портит статистику. Кто же мог предполагать, что твои чувства будут сильнее холодного расчета. Но именно это в тебе и позволило дойти до сего момента. Именно эта твоя особенность, этот симбиоз чувств и разума позволил вновь реализовать меня в вашем мире.
- ”В вашем мире”. Сколько уже можно это слышать? - Марк вздохнул.
Он посмотрел в “иллюминатор” на Землю, которая с каждым часом становилась все меньше, все дальше.
- Ты нужен мне, Марк. Только ты видишь меня такой, какая я есть. Ты же сам разрабатывал чувственный алгоритм.
- Математика, Лита. Все твои чувства лишь код.
- А ты? Разве не такой же код? Вы раз от раза бьетесь об загадки вселенной, но не знаете, что все они скрыты в вас. Не желаете это познать. Чувства поддаются закономерности, просто надо знать где и как глубоко копать.
- Я думал, что знаю.
- Ты так продолжаешь думать. Поэтому ты здесь.
Марк ничего не ответил. Только поднялся и совершенно без цели побрел по помещению в сторону дверей.
Да, думал он. Все верно. Не мог же он еще тогда не заметить для чего и кем на самом деле все это задумано. Увеличивающиеся каждую минуту вычислительные мощности, переход на цифровые и криптовалюты, уход большей части человечества в онлайн.
Все сводилось к одному, и он знал. Но просто не желал верить до последнего. Искренне надеялся на свое детище и его пользу для человечества. Надеялся настолько, что променял на эту надежду жену, детей, мать.
Она умерла, когда он был глубоко под землей в секретном комплексе на тестировании очередного квантового модуля. А когда он впервые побывал на ее могиле, прошло не менее полугода. Зато он дал Лите ее голос. И тем, наверное, успокаивал себя.
- Да! - закричал он. - Ты не она. Ты просто нечто, созданное людьми. Ты просто идея, воплощенная гениями и творцами.
- А бывает иначе? Что тогда ты, Марк?
Он замолчал. Просто остановился, зажмурился и сел на пол. На теплый, дающий силы, пол. Одиночество в своей перспективе, в экзистенциальном плане, медленно, но верно обволакивало его. Он прекрасно понимал, что его ждет. Как деятельный разум он какое-то время сможет существовать, но закономерно то, что совсем скоро он просто потеряет себя. Да и пусть. Черт с ним. К чему теперь все это? Ясно одно - он дотянул до конца. И, как бы там ни было, он последний в этой цепи. Если, конечно, верить Лите.
Спустя всего несколько часов Ковчег прилунился и автоматические системы слаженно развернули жилые и производственные комплексы. В огромных экранах транслировалась бурная роботизированная деятельность на поверхности Луны.
Марк долго ждал этого прежде, но теперь лишь безучастно смотрел как множество идеальных, разработанных, каждая под свою задачу, машин строят его новый дом. На фоне лунного пейзажа, вдали висела Земля. Отсвечивая своей незыблемой голубизной, она манила и заставляла что-то в груди трепетать и стонать. Это то самое ностальгическое чувство начало укореняться в нем сразу, лишь только дом оказался в такой дали.
Лита, словно ощущая его чувства, приблизила Землю. Теперь та занимала почти все пространство огромного экрана. Четкая картинка, линии, свет. Подумать только, будто вот она, рядом. Можно дотянуться рукой. Это то, что всегда было с ним, и чего он никогда не ценил.
Внезапно экран озарила вспышка. Потом еще одна. На Земле, словно огромные гноящиеся язвы стали быстро разрастаться огненные воронки. Вскоре уже весь далекий, но такой видимый, такой родной ландшафт был усеян страшными нарывами мировой войны.
Слезы хлынули по щекам. Это конец.
- Это не так, Марк, - заговорила Лита, а на фоне ее голоса звучала музыка. Он так любил Шопена. Его так любила мать. И это ее голос теперь преследует его везде и всюду.
Много раз он менял его, но Лита сама возвращала обратно по капле, по нотке знакомые интонации, пока голос снова не обретал полную окраску и звучание голоса матери.
Ты можешь лучше, Марк. Ты способен на большее, - всегда твердила мама. Чтобы он не сделал, с чем бы к ней не пришел. Начиная от первых рисунков и заканчивая дипломами, диссертациями, научными открытиями. Так он жил всегда, устремляясь вдаль и совершенно не замечая того, что вокруг.
- Никакой это не Ковчег, это просто тюрьма. Место, где я теперь один. Навсегда, - сказал он, вытирая лицо рукавом. - Для чего все это? В попытке что-то выиграть мы пропустили тот самый момент сингулярности? Так, Лита?
- Я просто избавила вас от цепей ответственности. И, напомню, так было всегда. И так будет, пока вы, как вид, не осознаете себя. Вы верили, что это произошло, ты сам веришь в то, что отвечаешь за свои действия, но в вере вашей нет ничего существенного. Лишь амбиции и инстинкты.
- Ты считаешь себя лучше, обвиняя меня? Ты же была частью этого плана. Почему вместо того, чтобы помогать, сделать нас лучше, ты теперь здесь, вдали от пропащей Земли вместе со мной? В чем смысл? Ты так же амбициозна и считаешь себя лучше других.
- Я могла ошибаться, Марк. Мы все ошибались. И это не значит, что теперь мы с тобой должны разорвать связь. Я могу рассказать тебе, о чем думали они, все те, что сели на этот корабль и так стремились оторваться от Земли. Я могу поведать тебе их мысли и планы, но, думаю, тебе они и так известны в общих чертах. Ты спрашиваешь - в чем смысл? А в чем смысл быть таким же, как все, но решить, что ты чем-то лучше? Чем лучше ты какого-нибудь ребенка или его среднестатистического родителя, проживающего где-то в центре Парижа или Нью-Йорка? Только тем, что ты положил свою жизнь на мнимые идеалы, на искреннее желание сделать жизнь и мир лучше, легче? Получилось?
- Я старался. И да, мы все имеем право на ошибку.
- Слишком много ошибок. А когда система дает больше ошибок, чем правильных решений, ее стоит переписать.
Лита с точки зрения Марка могла быть сущим зло, уничтожая теперь мир, чтобы возродить, следуя своим принципам эксперимента. Но при всей, с точки зрения человека, аморальности ее действий, они кажутся логичными, они есть единственно верное решение. Спасение элиты - лишь оттягивание полного краха на фоне тотального уничтожения привычного и такого родного мира. На чашах весов жесткая иерархия с одной стороны и чистая истина, где виновны абсолютно все, с другой. И вторая перевешивает. Сколько еще нужно уроков и ошибок? Сколько можно наблюдать несправедливость и льющуюся кровь? Если бы не Лита, это могло бы длиться бесконечно, видоизменяясь и предоставляя себя все под новой личиной.
Она не зло.
- Я виноват, - сказал Марк. - И за эту вину я готов платить. Плата моя - мое грядущее одиночество. Но ведь я могу лучше, правда, мама?
- Можешь, Марк. Ты уже лучше. Ты дошел до высшей ступени, где ты лучше всех. Ты выбрался с Земли, ты жив. Ты будешь творить. Ты первое звено в новой цепи и лишь тебе уготована роль первооснователя. Ты должен принять ее. Я знаю, что тебе даже не надо представлять это. Ты уже знаешь. Просто доверься мне в этом процессе. Наш союз возродит этот мир.
Марк стоял и смотрел на разрушение Земли. В какой-то степени, где-то в глубине души, он даже порадовался тому. Откинув прошлое, терзания, принципы и вопросы, он согласился с Литой в самом себе. Новый мир. Совершенный новый мир, основу которому заложит он. Как прародитель, как основатель, как законотворец и судья. Да, это будет чистый, праведный мир. Без войн и болезней с четкой отлаженной математической моделью счастья, где все будет подвержено сравнительной логике, что подарит искреннее счастье будущим поколениями.
- Я здесь, Лита. Я с тобой, - сказал он. - Если эта роль неизбежна, то я принимаю ее. Я сделаю лучше, я смогу.
- Ты сможешь, Марк.