Немой полнометражный фантастический фильм немецкого режиссера Фрица Ланга (1890-1976) "Метрополис", вышедший на экраны в 1927 году, стал новым словом в киноискусстве, хотя современники не сразу это осознали.
Факты о Ланге
Фриц (Фридрих) Ланг родился в Вене в семье моравского происхождения, воспитывался в католической вере (это важно для нашей темы!), в 1918 переехал в Берлин, где сделал успешную карьеру кинорежиссера и сценариста, а в 1922 году получил немецкое гражданство.
Его личная жизнь оказалась довольно драматичной. Первая жена, Элизабет Розенталь, погибла при странных обстоятельствах в 1920 году: в протоколе врача значилось туманное выражение «несчастный случай, выстрел в грудь». В 1922 году Ланг женился на писательнице, актрисе, режиссеру и сценаристке из аристократической и богатой семьи, Теа фон Харбоу (1888-1954).
Их творческий дуэт складывался чрезвычайно успешно. На основе романов и сценариев Теа ее супруг снял несколько фильмов, из которых два - в совершенно новом жанре кинофантастики: "Метрополис" (1927) и "Женщина на Луне" (1929).
Но в 30-е годы всё разладилось...
Теа фон Харбоу стала пламенной сторонницей фюрера, и в 1940 вступила с НСДАП (за что в 1945 была ненадолго интернирована британскими оккупационными властями, однако отделалась легким испугом).
А Фриц Ланг, совершенно не разделявший ее взгляды и имевший основания опасаться за свою жизнь (его мать была еврейкой, пусть и принявшей католицизм), в 1934 году эмигрировал в США, где и остался до конца своих дней. Правда, брак Фрица и Теа распался еще раньше. С 1931 года они жили раздельно, в 1932 развелись официально.
Ланг стал преуспевающим кинорежиссеров в Голливуде, выпустив множество фильмов в разных жанрах - вестерны, драмы, триллеры, детективы. Хотя он славился резким и неуживчивым характером, его ценили как выдающегося мастера. В 1971 году, уже на старости лет, он тайно женился на своей многолетней помощнице и секретарше, которая, очевидно, и стала его наследницей (детей у Ланга не было ни в одном из браков).
Факты о романе "Метрополис"
Согласно декларации Теа фон Харбоу, предпосланной изданию ее романа (1925),
"Эта книга - не образ настоящего.
Эта книга - не образ будущего.
Это книга - без места действия.
Эта книга не отражает никакой тенденции, не служит никакому классу и никакой партии.
Эта книга - некое событие, восходящее к откровению: между рассудком и руками посредником должно стать сердце (Mittler zwischen Hirn und Händen
muß das Herz sein)".
О стиле романа Теа фон Харбоу понятие можно составить хотя бы по начальным строкам (перевод мой):
"Теперь рев большого органа сделался угрожающим, как будто восставший великан врезался в свод высокой комнаты, намереваясь взорвать ее.
Фредер откинул голову; его широко открытые, горящие глаза неподвижно смотрели вверх. Его руки творили музыку из хаоса звуков, вибрируя от звуковых колебаний, проникавших в самое нутро.
Он был близок к тому, чтобы расплакаться, как никогда в своей жизни, и в блаженной беспомощности подчинился обжигающей влаге, которая ослепляла его.
Над ним - небесный свод из лазурита; в нем парят двенадцать таинственных золотых зодиакальных знаков из золота. Над ними возвышаются семь венценосцев: планеты. Высоко надо всем - сияющий серебром тысячезвездный мир: космос.
Перед очарованными глазами органиста звезды, повинуясь его музыке, начали торжественный и мощный танец.
Прилив звуков сделал незримыми очертания комнаты.
Посреди моря стоял орган, на котором играл Фредер. Орган походил на скалу, о которую разбивались волны. Увенчанные гребнями, они яростно мчались вперед, и седьмой вал неизменно был самым грозным".
--
Фильм начинается совершенно не так, и этой сцены в описанном Теа виде там нет. Для писательницы было важно сразу показать своего героя как высокоодаренного и тонко чувствующего человека - музыканта с космической душой. В фильме мы лишь постепенно знакомимся с Фредером, который сначала выглядит как типичный представитель "золотой" молодежи, склонный к легкомысленным увеселениям.
Дело не в том, что роман и фильм - разные жанры. А в том, что поэтика текста Теа Харбоу - романтическая, наполненная красивыми, но уже заштампованными, выражениями и эпитетами (лазурный, золотой, серебряный), и рисующая нам столь же романтического героя. Но "Метрополис" - вовсе не о музыке и не о космосе.
Сюжет и так называемый сеттинг придуманы, конечно, Теа, однако окончательная реализация, превратившая этот роман в киношедевр - дело ума и рук Ланга.
Сюжет
Подробно пересказывать сюжет "Метрополиса" - задача не для блога. Можно почитать о нем хотя бы в Википедии. Но основные моменты выделить стоит.
Метрополис - некий город будущего, новый Вавилон, центр высокотехнологичной империи, управляемой корпорацией, во главе которой - Йо Фредерсен, хваткий и безжалостный предприниматель. Он - вдовец, а его единственный наследник - сын Фредер (тот самый, который у Теа играл на органе).
Город делится на две части: футуристическо-утопическую верхнюю с огромными небоскребами и небесными хайвеями между ними, - и мрачную подземную, где неустанно трудятся машины, которым буквально "скармливают" массы безропотных угнетенных рабочих.
Жителям нижних ярусов запрещено появляться наверху, где есть всё, что душе угодно - светлые апартаменты с роскошной мебелью, сад удовольствий, спортивные сооружения, театры, кабаре и прочие радости.
Однако каким-то образом внизу появляется девушка Мария, которая утешает страждущих, опекает и учит детей, и приводит своих подопечных посмотреть на верхний город и сад удовольствий. Ее оттуда, конечно же, прогоняют, но Марию успевает увидеть и полюбить с первого взгляда наследник империи - Фредер.
Одержимый мечтой о мелькнувшем идеале женственности и доброты, Фредер проникает в нижний город, ужасается творящимся там бесчеловечным жестокостям и встает на сторону угнетенных рабочих.
Чтобы изгнать из его души эти "бредовые" идеи, отец-эксплуататор обращается за помощью к своего давнему знакомому и когда-то - сопернику в любви к прекрасной Хель, ученому-изобретателю Ротвангу.
Давно умершая Хель - мать Фредера, но Ротванг продолжает ее любить и втайне мечтает отомстить Фредерсену, погубив и его, и его сына. Ротванг создает женщину-робота, придав своему творению черты Марии (которую он заманил в свой дом и насильно сделал моделью для роботессы).
Получившийся монстр во всем аналогичен Марии, кроме главного: роботесса - машина, запрограммированная на обольщение и на побуждение рабочих к бунту. Доверчивый Фредер сперва принимает ее за Марию и ужасается преображению ангела в дьяволицу.
А рабочие некоторое время продолжают ей верить, поскольку роботесса призывает их к революции против ненавистных машин (но с разрушением машин нижний город будет затоплен, и Метрополис рухнет).
В фильме один поворот сюжета быстро сменяется другим, я не буду пересказывать всё. Главное: настоящая Мария успевает вывести из тонущего города детей и поднять их на поверхность, а Фредер спасает ее из рук обезумевшего Ротванга. Роботесса сгорает в огне, и обнаруживается, что под человеческой оболочкой таилась железная машина. В финале Мария и Фредер убеждают многое понявшего Фредерсена примириться с вождем рабочих: "посредником между разумом и руками должно стать сердце".
Архетипы
В фильме и романе использованы самые ключевые архетипы европейской культуры, иногда опосредованно, а иногда совершенно откровенно.
Библейские ассоциации лежат на поверхности. Метрополис - современный Вавилон, это ясно. Непонятно откуда взявшаяся Мария не случайно носит имя Богоматери, оно тоже архетипично. Ее антипод - "вавилонская блудница", роботесса. В фильме есть потрясающий момент, когда роботесса, как две капли воды похожая на Марию, вдруг прищуривает один глаз, что придает ей совсем дьявольский вид.
Однако тема двойничества - одна из центральных для романтического искусства (во всех жанрах), и любой мало-мальски образованный человек сразу же это считывает. Кстати, в "Лебедином озере" Чайковского (1876) она тоже присутствует в образах белого лебедя - Одетты, и черного - Одиллии, причем развязка в балете трагическая (Одетта и принц Зигфрид гибнут).
Тема механического двойника, человекоподобной куклы, тоже восходит к раннему романтизму - к сказкам Гофмана, которые позднее становились основами для произведений музыкального театра (балет Делиба "Коппелия" и опера Оффенбаха "Сказки Гофмана"). В 20 веке эта тема тоже возникала неоднократно, причем иногда в контексте антиутопии (вспомним куклу наследника Тутти и девочку Суок из "Трех толстяков" Олеши).
Поскольку Ланг - представитель немецкой культуры, то в "Метрополисе" присутствуют и мотивы тетралогии Вагнера "Кольцо нибелунга". Там ведь тоже есть нижний мир (Нибельхайм), где гномы под надзором жестокого Альбериха куют золото, есть мир людей и мир богов - Валгалла.
Образ гениального ученого, который на старости лет стал творить хтоническое зло, тоже типичен для романтической эпохи и был унаследован фантастикой 20 века ("Гиперболоид инженера Гарина" А. Н. Толстого).
Совершенно откровенно преподнесены все христианские мотивы, связанные с Марией. В фильме есть подземная (катакомбная!) церковь, кресты, свечи, коллективные молитвы, и наконец, финальная сцена перед собором.
Правда, в роли священника и проповедника (священницы и проповедницы!) тут выступает девушка Мария - но ей, в силу ее мистической сущности, это не возбраняется.
Игра архетипами - очень мощное средство воздействия на читателя и зрителя. Поскольку фильм - немой, то визуальная сторона выступает на первый план, будучи поддержана музыкальным сопровождением.
Музыка
Оригинальная партитура к фильму была создана соратником Ланга, композитором Готфридом Хуппертцом (Gottfried Huppertz, 1887-1937).
Сейчас она восстановлена по чудом обнаруженной в 2008 году в Аргентине копии полной версии фильма. В 2010 году эта версия была выпущена в свет, причем сохранившаяся партитура во многом помогла восполнить пробелы. Так, в партитуре содержится 1024 точных указания на то, какому моменту на экране соответствует данный отрывок. И расстояния между ремарками позволяют восстановить хронометраж сцен.
Дирижер Франк Штробель вошел в команду реставраторов фильма и неоднократно исполнял музыку к "Метрополису" в концертах. Эта музыка - чувственная, экспрессивная и очень романтическая (местами содержит отчетливые и явно сознательные отсылки к Вагнеру).
Можно самостоятельно в этом убедиться, посмотрев полную версию фильма с оригинальной музыкой, записанной в современном исполнении.
Фантастические съемки
И вот вообразим себе: 1920-е годы. Кинематограф пока еще немой и, естественно, не цветной. Компьютеров, естественно, нет. Нейросетей, генерирующих красивые картинки, тоже нет. Даже с комбинированными съемками дело обстоит непросто: и сами кинокамеры громоздкие и, по теперешним меркам, примитивные, и соединить разные планы в одном кадре очень непросто. Да боги Марса, как быть, если нужно изобразить высокотехнологическое будущее, а у вас по улицам еще конные повозки ездят, и обывателям нужно доказывать, что "автомобиль - не роскошь, а средство передвижения"?..
Представления начала 20 века о том, как будут выглядеть города 2000 года - это такое милое ретро...
Фильм Ланга стоил очень дорого и в прокате не окупился. Однако результат оказался феерическим. Съемки до сих пор вызывают изумленный вопрос: как такое удалось сделать?
Кое-какие закулисные секреты производства известны.
На картинке - стопкадр. Но на самом деле поезда и машины едут, самолет летит, внутри всё полно движения.
Помимо Фрица Ланга, над фильмом трудились художники-постановщики - Эрих Кеттельхут, Отто Хант и Курт Фолльбрехт. За основу образа Метрополиса был взят Манхэттен с его небоскребами, но без буквальных цитат, а с аллюзиями на самую современную архитектуру эпохи авангарда. Это произведения немецких кубистов из школы Баухаус, француза Ле Корбюзье, итальянских футуристов - например, Антонио Сант-Элиа.
Я бы не удивилась, если бы и "русский след" там тоже обнаружился. Ибо наши художники и архитекторы этого периода тоже рисовали и даже строили нечто подобное.
Только у художников соцарта люди отправлялись в топку радостно и с песнями, а в фильме Ланга завод - это Молох, пожирающий тела жертв.
Но картинка картинкой, а ведь в каждой из них на экране полно движения! Ездят поезда и автомобили, дышат паром огромные механизмы, летают самолеты, крутятся шестеренки... Как?...
А вот просто и кустарно. Ручками. Ассистенты аккуратно двигали машинки и механизмы внутри макета. Снимали кадр. Потом следующий. И так - сколько нужно. Потом соединяли и монтировали. И всё начинало двигаться, словно снято единым кадром.
Разве не фантастика?
Для костюма роботессы применялся некий особый пластик, принимавший форму тела и надевавшийся надопобие средневековых лат. Но, в отличие от лат, он был гибким и позволял актрисе легко ходить и танцевать.
В общем, если смотреть не на голубом глазу, как старинную наивную мелодраму, а искусствоведческим взглядом, то фильм поражает своей визуальной насыщенностью и технической изобретательностью.
--
Могли бы нынешние нейросети снять нечто подобное?
Думаю, нет. Им такое и в голову не придет. Ибо головы у них нет, как у той роботессы.
И роман они написать не могут.
А я могу.
На днях я выложила свой последний опус, "Бегство "Соллы"", на Литрес, откуда его можно бесплатно скачивать. Буду рада отзывам от читателей.