Когда в дверь позвонили, Валентина Ивановна даже не удивилась. Она ждала этого дня. Ждала с тех самых пор, как подписала бумаги в органах опеки и увезла из детдома маленькую девочку с огромными глазами и синяком под глазом. Ей тогда было шесть лет. Теперь — восемнадцать. Совершеннолетие. И, как оказалось, — конец.
Она открыла дверь. На пороге стояла женщина лет сорока пяти. Худая, нервная, в дешёвом пальто, с сумкой через плечо. За ней — девушка. Высокая, стройная, с той самой родинкой на шее, которую Валентина целовала каждую ночь, укладывая спать. Только теперь в её глазах не было детского доверия. Была растерянность.
— Здравствуйте, — сказала женщина. — Я — мать Алины. Мы приехали… забрать её.
Валентина молчала. Просто смотрела на девочку — нет, уже не девочку, а молодую женщину, которую она растила, кормила, лечила, учила, любила. Восемнадцать лет. Восемнадцать лет она была её матерью. А теперь — «забрать».
— Проходите, — наконец сказала она.
Они вошли. Алина огляделась. Всё было на месте: старый диван с вышитыми подушками, фотографии на стенах, её школьные грамоты в рамочках, даже детский рисунок — «Моя мама» — висел над кухонным столом.
— Ты… всё помнишь? — спросила биологическая мать.
— Немного, — тихо ответила Алина. — Но я читала письма. И видела фото.
— Какие письма? — нахмурилась Валентина.
— Те, что вы мне писали, когда я была маленькой. До того как… вы перестали.
— Я не перестала, — сказала Валентина. — Ты просто не отвечала.
— Я была ребёнком! — вдруг повысила голос Алина. — Мне было десять! Вы сказали: «Ты теперь знаешь правду. Решай сама». А я… я не знала, что решать!
— Потому что ты не хотела выбирать между нами, — тихо сказала Валентина. — А я не могла заставить тебя.
Всё началось пять лет назад. Алина случайно нашла в старом чемодане письмо. Не от Валентины. От биологической матери. Просьба вернуть ребёнка. «Я исправилась. Я больше не пью. У меня работа. Квартира. Я хочу её назад».
Валентина тогда не знала, что делать. Сказала правду. Всю. Про детдом. Про синяки. Про то, как мать бросила её с отцом-алкоголиком и уехала с другим. Про то, как она сама мечтала о ребёнке, но не могла родить. Про то, как плакала, когда увидела Алину впервые.
— Ты можешь выбрать, — сказала она тогда. — Я не стану держать тебя силой. Но знай: я всегда буду ждать.
Алина плакала неделю. Потом сказала: «Я остаюсь с вами». Валентина обняла её и подумала: «Всё хорошо. Мы прошли это».
Но не прошли.
Биологическая мать не сдавалась. Писала. Звонила. Приезжала. Алина сначала отказывалась встречаться. Потом — согласилась. Сначала на час. Потом — на день. Потом — на выходные.
Валентина молчала. Не ругалась. Не умоляла. Просто ждала. Думала: «Она вернётся. Она поймёт, кто её настоящая мать».
Но сегодня — не вернулась. Пришла за вещами.
— Мы не будем долго, — сказала биологическая мать. — Только соберём её вещи.
— Её вещи — здесь, — сказала Валентина. — Вся её жизнь — здесь.
— Это не ваша жизнь! — вдруг закричала женщина. — Вы украли моего ребёнка!
— Я не крала. Я спасла. А вы — бросили.
— Я была больна!
— А теперь здоровы? Или просто поняли, что можно получить пособие на совершеннолетнего?
Женщина замолчала. Потом подошла к Алине.
— Пойдём. Не надо здесь оставаться.
Алина стояла, опустив глаза. Потом подняла голову и посмотрела на Валентину.
— Прости.
— За что? — спросила Валентина. — За то, что ты хочешь знать свою мать? Или за то, что ты думаешь, будто я тебя предала?
— Я не думаю, что ты предала. Я… я просто хочу понять, откуда я.
— Ты отсюда, — сказала Валентина. — От этого дома. От этих стен. От моих рук, которые тебя растили. От моего сердца, которое билось за тебя.
Она подошла к комоду, открыла ящик. Достала пачку писем. Все — с пометкой «Вернуть отправителю». Письма, которые Алина писала биологической матери в детстве. «Мама, я скучаю». «Мама, приезжай». «Мама, почему ты не отвечаешь?»
— Ты отправляла их на старый адрес. Она давно там не живёт.
— Я не знала…
— А она не сказала.
Валентина положила письма на стол.
— Забирай свою дочь обратно, — сказала она биологической матери. — Через восемнадцать лет воспитания. Через тысячи ночей, когда я не спала, потому что она болела. Через слёзы, которые я вытирала, когда её обижали в школе. Через выпускной, на котором ты не была. Через всё, что делает мать. Забирай. Но знай: ты не получишь ребёнка. Ты получишь женщину, которую я вырастила. И если ты её предашь — я найду тебя. И отберу обратно.
Женщина молчала. Алина плакала.
— Я не предам, — прошептала она. — Я просто… хочу попробовать.
— Тогда иди, — сказала Валентина. — Но знай: дверь всегда открыта. Не для неё, — она кивнула на биологическую мать, — а для тебя.
Они ушли. Валентина осталась одна. В квартире было тихо. Только тиканье часов. Она подошла к окну, смотрела, как они садятся в машину. Алина оглянулась. Валентина кивнула.
Вечером зазвонил телефон.
— Алло?
— Это я, — сказала Алина. — Я… я не могу там жить. Она пьёт. Всё было ложью.
— Я знаю, — ответила Валентина. — Я жду.
— Спасибо, мама.
— Всегда.
И в этом слове — вся её жизнь. Восемнадцать лет любви. Восемнадцать лет боли. И одна правда: мать — не та, кто родил. А та, кто не бросил.