Вернёмся в Парфию…
Что можно было сказать о предыдущем повелителе Парфянской державы?
Если говорить откровенно, то власть ему досталась не по наследству, а он её по сути вырвал у своего старшего брата силой и после этого сумел просидеть на троне много лет. Пакору II уже тогда перевалило за семьдесят, и от продолжительного нахождения на самой вершине властной пирамиды он изрядно подустал, но всё равно всё произошло как-то неожиданно.
Вообще, тот день Хосрой I Ороз до сих пор вспоминал.
И ему он врезался в память навечно.
***
Так, ещё утром, вроде бы ничего не предвещало чего-то сверхважного: Шахин шах Пакор II встал как обычно и до обеда заслушал доклад визиря, затем его посетили несколько придворных, включая и главу налогового ведомства, встречи с которыми заранее были утверждены распорядителем двора, ну а после обеда приём продолжился, и правитель Парфии принял посла Армении, а также посланца от Вологеза II (тот был двоюродным братом Царю царей, и проиграв ему в открытом противостоянии, был выслан на границу с кушанами, но до сих пор всё никак не мог успокоиться и по-прежнему мутил воду и провозглашал среди своих приближённых желание узурпировать Верховную власть), ну а вот ближе к вечеру вызван был к повелителю и Хосрой.
Пакор II был старше Хосроя почти на тридцать пять лет, и давно уже поседел, однако седину он не любил и её скрывал. Даже по тому, как он ходил и как говорил бросалось в глаза, что Пакор был уже не тот прежний. Да, когда-то он был энергичен, неутомим, сутками мог не спать, но теперь, после того как пару раз неудачно падал, у него болели ноги и Шахин шах передвигался тяжело и только опираясь на посох, и уже года четыре как не рисковал взбираться на коня, а в последнее время и редко покидал свои покои и даже не каждый день выходил в дворцовый парк.
Хосрой появился перед старшим братом и, по этикету преклонив колено, смиренно поприветствовал его.
Когда Хосрой поднял голову, то сразу же обратил внимание на то, что Шахин шах как-то необычно выглядел. Даже больше того, он разительно изменился. Шахин шах сейчас был болезненно бледным. И у него от волнения периодически начало подрагивать правое веко и затем неестественно скривилась губа. Он не мог скрыть уже своей взволнованности.
Шахин шах жестом велел двум помощникам и секретарю немедленно удалиться, а младшему брату приказал приблизиться к подножию трона.
Когда Хосрой это сделал, то Пакор II произнёс:
- Хосрой, у меня к тебе будет на этот раз необычный разговор…
- Необычный?.. – Хосрой вздрогнул и брови у него в удивлении поползли вверх.
- Да!
- Я весь во внимании, брат.
- И разговор этот будет о-о-оч-ч-че-ень... оч-чень серьёзный. Скажу сразу: я давно готовился к нему…
Хосрой, выражая почтение, склонил голову, а Шахин шах между тем продолжил:
- Всем при дворе известно, как я к тебе отношусь, Хосрой…
- О, разумеется, Великий Шахин шах, - поддакнул Хосрой Ороз. – Ты ко мне всегда относился по-особенному. Это так.
- Я постоянно к тебе проявлял благосклонность! Даже и тогда, когда ты оступался и делал что-то неправильно…
- Да, да! Я об этом помню с детства. И в Ктесифоне об этом все знают!
- Это не пустые слова… Тебе грех жаловаться на меня.
- Да, брат! Мне не за что на тебя обижаться.
- И я думаю так же…
- Я твою безмерную доброту и снисходительность ко мне помню.
- Ну, да! А ещё… надеюсь, ты прекрасно осознаешь, сколь беспокойным оказалось моё правление… Очень долгое… О-о-ох, ох-хох-хох, которое тянется уже без малого целых три десятилетия…И всё не кончается. Власть – очень тяжёлая ноша! Поверь! Не каждому она по силам. И далеко не каждый выдержит её. Ну а я... Я устал… Я устал от неё, скажу тебе откровенно. Устал очень. А сколько мне пришлось отбиваться от наседавших на Парфию многочисленных врагов за это время! Причём я вынужден был не только биться с врагами внешними, с такими, как саки, массагеты, кушаны, иберы или те же римляне, да всех наших врагов и не перечислишь, их было очень много, но я бился и кое с кем и внутри страны… Ну ты понимаешь, что я прежде всего имею ввиду Вологеза II , сына правившего до меня моего старшего брата. Уже давно этот непутёвый двоюродный братец, позорящий весь род Аршакидов, точит на меня зуб. И чего он только не предпринимал, чтобы вырвать из моих рук власть! Он и сейчас не угомонился. Да-да! Я это знаю! Больше того, ещё скажу тебе, что при любой возможности он вновь восстанет, и постарается вонзить мне нож в спину… Да и ты об этом знаешь. И по-о-оэтому… - Шахин шах запнулся на полуслове.
Наступила непредвиденная и какая-та неловкая тишина.
Хосрой ждал. И он со всё возраставшим напряжением ожидал, когда же старший брат прервёт эту тишину. А ещё Хосрой ясно почувствовал, что сейчас что-то должно произойти. Что-то непредвиденное. И совершенно удивительное. Но он боялся до конца поверить в свою догадку. «О Великий Ахура-Мазда, э-э-этого... этого не может быть! Неужели это произойдёт? Прямо сейчас?! Выбор пал на него?!»
Напряжение возрастало. Оно кажется повисло уже и в воздухе.
И вот ту-ут…
Хосроя Ороза как ударила в самое сердце молния! У него закружилась голова и подкосились ноги, и он, покачнувшись, едва устоял на ногах.
Ну а Пакор II совсем не обратил на это никакого внимания.
***
Шахин шах кажется находился в каком-то непонятном состоянии, можно сказать, что даже пребывал в каком-то трансе. Всё-таки возраст сказывался. Но вот он по-стариковски закряхтел, тяжело встал с трона и, приблизившись вплотную к Хосрою, снял со своего пальца на дрожавшей правой руке большущий золотой перстень с печаткой, на которой был изображён герб царствующего в Парфии рода Аршакидов (а им были два сокола и находившееся между ними двеннадцатиконечное солнце) и передал его своему младшему брату, который к нему был более лоялен, то есть он передал царский перстень Хосрою, завершив этот более чем символический жест словами:
- Я верю, Хосрой, что только ты достоин править Ктесифоном и обладать Верховной властью! И именно тебе я и решил всё это передать… Теперь ты будешь... вместо меня восседать на троне и станешь Шахин шахом!
И уже на следующее утро Хосрой Ороз был провозглашён новым Шахин шахом Парфии!
Ну а когда об этом объявили, то двор в Ктесифоне это решение сразу же признал. Приняли его без возражений и почти все многочисленные потомки Аршака по мужской линии!
И это произошло, как будто бы вчера.
Хотя следует сказать, что с того события уже прошло без малого пять лет.
***
Хосрой I Ороз вновь к себе вызвал своего начальника разведки.
У Приапатия был титул марзбана (этот титул переводился дословно, как "охранитель границы"), и глава парфянской разведки только что вернулся из Нисибина, столицы одной из приграничных с Арменией северных сатрапий. Он часто по делам своей службы наведывался в разные части огромной Парфянской державы.
Марзбан Приапатий быстро сменил дорожную изрядно пропылившуюся одежду на чистую и дворцовая стража его пропустила тотчас.
Начальник разведки взбежал по широкой парадной лестнице и появился как всегда неожиданно и бесшумно. Когда он вошёл к Шахин шаху, то тот был занят: Хосрой о чём-то оживлённо говорил со спахбедом Суреной, главнокомандующим всей парфянской армии.
Приапатий припал на колено и, склонив голову, почтительно приветствовал повелителя Парфии.
Шахин шах обратился к марзбану:
- Встань! Вижу, что ты только что с дороги?
- О, да, Великий Шахин шах! Я только что вернулся с границы.
- Рассказывай! Как ведут себя римляне?
- Пока на их стороне всё спокойно.
- Спокойно?
- Ну, да.
- Хм-м-м... Ну а Набатея? Ты что, про Набатею забыл?
- Набатея - особый случай.
- И чем же она особый, марзбан?
- Её уже нет. Траян буквально стёр её с лика земли. Ведь он велел Корнелию Пальме, своему сподвижнику и одному из лучших римских военачальников, ввести в неё несколько тысяч легионеров и присоединить царство кочевников-арабов к империи.
- Вот-вот! А я тебе могу напомнить, марзбан, что при жизни Ребел II старался быть в очень хороших отношениях с Траяном. И что же? Это повелителя Запада как-то остановило? Да никак его не остановило. Разве это не настораживает?
- Но во всяком случае всё спокойно в соседних с нами провинциях, в Сирии и Киликии. Там до сих пор нет никаких передвижений воинских отрядов. Ни один легион римлян не покинул свой лагерь. И подкреплений никаких они не получали. Да и вообще не видно, что бы к чему-то римляне там готовились. Об этом нам докладывают наши агенты.
Кажется, Хосрой Ороз окончательно для себя прояснил, кто же на самом деле был Траян? А это был враг. Очень умный и очень опасный! Самый опасный! И он только внешне казался импульсивным и эмоциональным, но в действительности нынешний повелитель Запада был холодным прагматиком. Прагматиком до мозга костей. Давно таких правителей в Риме не было!
- Ну, хорошо, а как обстоят дела в Армении? - переспросил Шахин шах.
- В Армении тоже всё в порядке. Всё получилось, как ты и желал того, о Великий Шахин шах!
- Что, Акшадар уже занял трон? Его короновали?
- О, да!
- А кто-нибудь среди армянской знати возмущался по поводу его вступления на трон?
- Я не заметил открытого недовольства.
- Вообще?!
- Вообще, о Великий Шахин шах! Знать Армении признала Акшадара своим царём, - ответил Приапатий. – Всё прошло на удивление гладко и за считанные дни. Никого не пришлось при этом заковывать в кандалы и бросать в темницу или даже казнить. И особенно успеху коронации способствовало то, что супругой Акшадара стала недавно твоя младшая сестра, Шахин шах, красавица Ашхен. Ты правильно решил её выдать замуж за Акшадара. Благодаря своей красоте и уму она быстро приобрела популярность в Армении. Все в Арташате от неё в восхищении! Своей необыкновенной красотой она покорила армянскую знать.
Однако слова начальника разведки Хосроя I Ороза до конца не успокоили. Тем более и главнокомандующий заметил, что с римлянами изменения на троне в соседней стране никто так и не удосужился согласовать. Всё делалось второпях, в какой-то непростительной спешке. А согласование необходимо было сделать заранее. В Риме будут явно недовольны самоуправством со стороны парфян.
- Теперь надо ждать, как на воцарение Акшадара отреагирует Траян и римский Сенат… - поддерживая мнение спахбеда Сурены произнёс Шахин шах. – А я напомню, что по договору в Рандеи, который заключался ещё в правление Нерона, последнее слово до сих пор остаётся за правителем Запада. Увы, но это так. Хо-о-отя… Не-ет! Уверен, Траяна не проведёшь, он о-оч-чень недоверчив… И проницателен. И наверняка он уже подозревает, что Санатрук совсем не случайно был поражён стрелой на охоте… Как же быть? – задал сам себе вопрос Хосрой Ороз.
Спахбед Сурена на это заметил:
- Правитель Запада может воспользоваться нарушением Рандейского договора... И тогда от него можно всего что угодно ожидать.
Шахин шах Хосрой посмотрел на Приапатия:
- Ну а ты, что думаешь, марзбан?
Марзбан Приапатий насмелился и высказал своё мнение:
- Государь, есть у меня одна мысль…
- Какая? Говори!
- Нам следует действовать, как ни в чём не бывало. Пусть и уже после коронации Акшадара… С его коронацией мы действительно несколько поторопились, и это я признаю.
- Поясни, что ты имеешь ввиду?
- Разумеется, по договору, который был заключён в Рандеи пятьдесят лет тому назад, каждый новый правитель Армении не только должен принадлежать к роду Аршакидов, но ещё он и обязан получать одобрение его кандидатуры в Риме… До окончательного своего утверждения во власти. Это всё так, я скажу. Та-а-ак вот, тебе не стоит, государь, и дальше нарушать договор. Ни в коем случае. Надо как-то срочно исправить нашу оплошность…
- И каким же образом?
- Ну, в первую очередь, пусть от нынешнего армянского правителя в Рим направится... посольство.
- Посольство?
- Да, разумеется!
- А не поздно уже это делать?
- Есть, кажется, то ли у римлян, то ли у греков такая поговорка: лучше поздно, чем никогда! (На самом деле эта поговорка впервые прозвучала у Тита Ливия в одном из его произведений. И это произошло примерно за 170 лет до описываемых событий.) Однако это посольство должно быть очень представительным, и… с богатыми дарами. И пусть оно хоть и уже задним числом, но попросит у императора узаконивание занятие Акшадаром трона в Арташате. И ещ-щё при этом…
- Что-о-о ты хотел сказать ещё?! – проявил нетерпение нервничавший Хосрой.
- Я предлагаю вот ещё что, государь… Новый армянский царь... пусть он сошлётся на свою болезнь и вместо себя отправит доверенного человека... И пусть тот, кто будет возглавлять посольство... пусть он пообещает Траяну… что новый царь Армении готов стать на его сторону в любую минуту, если между империей и Парфией возникнет малейший спор… или даже разгорится какой-либо конфликт. И что он на самом деле, как и его предшественник… что он готов сотрудничать прежде всего не с нами, а… а с Траяном и римлянами…
- То есть, Акшадар всё-таки должен принести клятву в безусловной верности империи?! И должен в открытую признать своё подчинение Риму? Получается, я правильно тебя понял?
- Всё верно! Другого выхода я не вижу, о Великий Шахин шах. Теперь это – единственный будет для нас!
Предложение марзбана поддержал и спахбед Сурена.
А Хосрой I марзбана переспросил:
- И значит ты считаешь, что он будет приносить клятву римскому императору хоть и с опозданием, но без притворства, и по-настоящему?!
- Того, кто её будет приносить… Ахура-Мазда, я надеюсь, простит. Если придётся её со временем нарушить…
Хосрой I Ороз надолго задумался.
То, что ему предложил марзбан, не понравилось Шахин шаху.
«Траян, разумеется, потребует от Акшадара многое… И прежде всего он потребует от него такую клятву, которую новому правителю Армении нарушить будет сложно и может быть даже небезопасно… - подумал Хосрой. – Ну а есть ли иной выбор в сложившейся ситуации? Большую войну с империей сейчас нельзя ни в коем случае начинать. Траян, после победы над даками, себя чувствует более чем уверенно. Он набрал силу. Легионы его приобрели опыт в ожесточённой и тяжёлой войне. Рим явно на подъёме. Ну а у Парфии внутреннее положение не устойчивое, царят разброд и шатание, и она к противостоянию с Римом на данный момент не готова. И, к тому же, ещё неизвестно, что может произойти на Восточной границе… Там подозрительно себя ведут кушаны. Да и Вологез может с ними снюхаться. Так что выбора… А выбора, кажется, сейчас и нет!»
И Шахин шах Хосрой I вынужден был согласиться с предложением марзбана Приапатия.
Тем более и спахбед Сурена предложение марзбана полностью поддержал.
***
Ну а теперь вновь, читатель, необходимо перенестись в Рим…
Кладбище на Марсовом поле всё было разбито на одинаковые по размерам кварталы и разделялось прямыми улицами, а также было засажено цветами, развесистыми платанами и кипарисами. Располагалось это кладбише в пригороде Рима и считалось самым главным во всей империи.
Здесь захоронены были многие знаменитые римляне: десятки военачальников, писателей и поэтов, ближайших родственников императоров, консулов и прославленных юристов, таких, к примеру, как тот же Цицерон. Так вот, на этом кладбище, неподалеку от некрополя Цицерона, располагались некрополи дочери Гая Юлия Цезаря и супруги Помпея Великого. Однако эту часть обширного и самого благоустроенного кладбища в Древнем Риме Траян посещал для того, чтобы навестить прежде всего захоронение своего лучшего друга и самого близкого соратника.
С Сурой Траян был очень близок. Они дружили много лет, и поговаривали, что их дружба зародилась ещё в Испании. Именно Сура настоятельно рекомендовал Нерве усыновить своего ближайшего друга и поэтому своим неожиданным возвышением нынешний принцепс был обязан прежде всего ему, Луцию Лицинию Суре.
Вот и на этот раз Траян посетил главное римское кладбище, чтобы навестить прежде всего своего ближайшего друга, который одно время ещё являлся и его соправителем, пока на эту роль обстоятельства не выдвинули Адриана.
По личному распоряжению принцепса два года назад Луция Лициния Суру похоронили с небывалыми почестями и за государственный счёт. Траян даже подумывал его обожествить, но в последнюю минуту всё же не решился на этот шаг и не подписал указ.
Сейчас Траян прошёл в отстроенный с размахом некрополь и, сев на мраморную скамейку, долго и неотрывно смотрел на бюст Суры.
Скульптор блестяще передал все черты ближайшего соратника принцепса, и даже небольшой шрам над левой бровью, который Сура заполучил ещё в детстве, подравшись с кем-то из сверстников, и потому Траян часто с этим бюстом разговаривал. Причём разговаривал по-настоящему. И будто бы разговор он вёл не с бюстом, а с живым человеком.
Так же было и сейчас…
***
- Скажи мне, Луций… - заговорил Траян, - как мне теперь-то поступить? Ты ведь всегда мне помогал советами… И твои советы были дельные… И при этом всегда к месту… Нет-нет, только не возражай! Это так! Это же ты мне подсказал, как наказать даков во Вторую кампанию, после того как они ввязались в разборки с язигами, а потом вероломно и неожиданно напали и на наши гарнизоны в Иллирике и Мёзии, да и в самой Дакии расправились с ними, а Сенат заупрямился и ни в какую не хотел на всё это реагировать, и вот тогда ты… Именно ты предложил мне идею спровоцировать их нападение ещё и на наши пограничные укрепления и на мост Апполодора, и тем самым я смог после этого без труда убедить отцов-сенаторов, чтобы они дали добро на очередную войну с Децебалом… О-о, ты - молодец! Ты – настоящая умница! Так во-о-от... сейчас опять назревает для Рима угроза. Откуда, ты меня спрашиваешь, эта угроза исходит? А я тебе о ней уже говорил… Мы с тобой это уже не раз обсуждали. Помнишь? Ну, хорошо, я повторюсь. Она исходит с Востока. Да-да! Именно с Востока! Я это чувствую... Парфянский Шахин шах устранил царя Армении, который склонялся на нашу сторону, и то, что в этом повинен Хосрой, я почти что уверен, мой друг! Клянусь Юпитером! Это Хосрой, именно он, на место устранённого Санатрука поставил нового своего ставленника… Этого выскочку, которого зовут…кажется, А-а-а... Акшадаром. Да, Акшадаром! Хосрой явно это сделал не с проста. И я считаю, что он вовсю готовится к войне… К большому и ожесточённому противостоянию с нами. И этого противостояния уже не избежать.
Сопровождавшая принцепса свита стояла за оградой некрополя и почтительно ждала, когда же Траян освободится. Но он в этот раз что-то уж очень задерживался.
Тогда троюродный племянник Траяна Адриан насмелился и прошёл во внутрь некрополя и обратился к принцепсу:
- Божественный, у тебя всё в порядке?
- Что-о-о? А-а-ах, да, я просто задумался, - откликнулся принцепс. – У меня ничего не случилось… Не беспокойся, Адриан!
- Осмелюсь тебе напомнить, государь, - настойчиво продолжил троюродный племянник Траяна, - что на после обеда у тебя назначены дела… И прежде всего приём… Ведь в Рим прибыло посольство от нового повелителя Армении…От царя Акшадара.
- Я об этом не забыл, Адриан.
- … Я понял, Божественный!
- Так что ступай, - нетерпеливо и немного раздражённо от того, что его отвлекли произнёс император.
- Как пожелаешь… - кивнул головой Адриан. - Не буду мешать.
- Да-да... Я освобожусь, и уже скоро... - произнёс вслед родственнику Траян.
***
Когда Адриан удалился, Траян продолжил разговор со сравнительно недавно почившим другом:
- И что ты мне на этот раз посоветуешь, Луций? Прикинуться несведущим и наивным простачком перед посольством, которое в действительности направлено, как я думаю, не только новым царём Армении, а скорее всего ещё за его спиной стоит и коварный повелитель Парфии?.. Да, за этим посольством явно проглядывает фигура Хосроя! Я в этом уверен! И он хочет меня обвести вокруг пальца! Ну-у, и-и-или... и-и-или же…не притворяться и стукнуть кулаком?
Во внутрь некрополя, каким-то образом залетело несколько белых голубей. Один из них сел на левое плечо бюста Суры, а два других уселись на край чаши, которая была установлена перед бюстом, и стали склёвывать просо. Это просо каждую неделю кто-то сюда приносил.
Тот голубь, который примостился на плечо мраморного бюста, не торопился следовать за товарищами и клевать просо, а начал махать крыльями, у него взъерошился хохолок, и он возбуждённо заворковал.
Траян счёл это за предзнаменование и, встав, покинул, наконец-то, некрополь покойного друга.
И уже меньше чем через час он вернулся в Рим. А ещё через час с небольшим у него начался торжественный приём армянского посольства.
***
Я уже упоминал про дворцы, которые располагались на Палатинском холме. Так вот, самым большим и роскошным среди них на тот момент являлся дворец Домициана. И именно в нём римские императоры обычно принимали зарубежных послов.
Пользуясь случаем, я несколько подробнее опишу этот дворец…
Он занимал значительную часть Палатинского холма и состоял из нескольких помпезных и внушительных многоуровневых зданий, портиков и парков, и даже в него входил внушительный по своим размерам ипподром, в котором устраивались забеги на короткие дистанции. Приближённый к Домициану поэт Стаций так, к примеру, описывал Обеденный зал этого роскошного дворца: «…этот зал был гигантским, и в длину, и в высоту он превышал семьдесят локтей (примерно тридцать метров), стены его были украшены тремя ярусами разноцветных колонн, всё вокруг сияло мрамором и отполированным гранитом, пол был мозаичным, и повсюду возвышались не один десяток скульптур, изваянных прославленными греческими и римскими мастерами.»
Траян распорядился принять посольство из Армении именно в этом дворце. Приём послов состоялся в одном из роскошных его залов.
***
Армянское посольство показалось римлянам достаточно необычным. По своему составу оно было очень внушительным и состояло из почти двух с половиной сотен человек, а возглавлял его вельможа, который больше походил не на лощённого придворного-шаркуна, а на сурового воина. У него было жилистое и натренированное тело и обветренное и загорелое лицо.
Глава посольства представился:
- Я – Приапатий, великий владыка всего Запада, и недавно стал визирем нового царя Армении (но на самом деле это был тот Приапатий, марзбан и начальник разведки, который ни коим образом не являлся придворным царя Акшадара, а служил Шахин шаху, и исполнял сейчас лишь временно роль армянского визиря).
Перед троном Траяна послы сложили подарки, а это были золотые чаши и кубки, ткани из серики (так тогда называли китайский шёлк) и индийского виссона, дорогое оружие и шкатулки с драгоценными украшениями, а также здесь были разложены и просто золотые слитки (числом в сто пятьдесят штук и общим весом в двадцать талантов).
Список подарков секретарь армянского посольства торжественно зачитал. После чего глава посольства передал с поклоном послание от нового царя Великой Армении римскому императору.
Траян развернул папирус. Там было написано на греческом, который Траян недостаточно хорошо знал. Тогда принцепс передал папирус своему секретарю, и тот уже текст принцепсу перевёл.
В послании новый армянский правитель сообщал, что, к сожалению, приболел, причём болезнь у него оказалась достаточно серьёзной и затянулась, и поэтому он так и не смог лично засвидетельствовать своё почтение императору и прибыть для этого в Рим. Но он, разумеется, признаёт себя «другом Римского народа», то есть он соглашался стать зависимым от империи союзником, а проще говоря, он готов превратиться, как и предыдущие армянские цари, в обычного вассала, и в подтверждении этого Акшадар уже принял клятву на верность Риму. И именно такую, которая предусматривалась по Рандейскому договору. Обширный текст этой клятвы прилагался к посланию.
Все в ожидании воззрились на Траяна. Что же повелитель Запада на это обращение скажет?
Разумеется, что всем в окружении Траяна было уже ясно, что парфяне грубейшим образом нарушили несколько важнейших статей Рандейского договора, и прежде всего они не могли без согласования с Траяном короновать нового царя. И даже отговорка, что новый царь болеет была смешной и явно какой-то несуразной и натянутой.
Однако они это сделали!
И что же, принцепс? Он что, это коварство стерпит?
Траян всё-таки не сразу отреагировал на это послание.
Но вот он вроде как очнулся от раздумий, окинул равнодушным взглядом все подарки, затем пробежался взглядом по лицам присутствующих членов армянского посольства и остановил его на Приапатии. Взгляд у повелителя Запада стал колючим и откровенно недоброжелательным. Но мнимый визирь Приапатий выдержал взгляд повелителя всего Запада.
И, наконец, Траян всё-таки встал.
Принцепс встал во весь свой не малый рост и громко, чтобы все услышали, произнёс:
- Одной клятвы на этот раз будет недостаточно!
- А что же ещё ты пожелаешь, император? – переспросил настороженно Приапатий.
- Царь Армении Акшадар должен мне выдать заложников!
- Заложников?!
- Да, именно! Заложников!
- Но насколько я помню, такого пункта в Рандейском договоре не предусматривается… - попытался возразить императору Приапатий.
Однако Траян в ответ лишь только усмехнулся:
- Что, до сих пор нет такого пункта?..
- О-он… он же не прописан, - повторил отчаянную попытку хоть как-то возразить императору марзбан Приапатий, игравший роль нового визиря армянского царя.
- Значит с сегодняшнего дня этот пункт появится! Клянусь Юпитером!– ещё более чётко произнёс Траян.
- Но-о-о… но-о-о мы-ы же… Я уверен, что договор нельзя переделывать на ходу!
- Ни-ка-ких но! Я так решил! И заложников я выберу из окружения нового царя Армении сам! – заключая переговоры с послом более чем жёстко произнёс повелитель всего Запада.
И сразу же стало понятно, что оспаривать слова Траяна было бесполезно.