Мороз пробирал до костей, когда Шарик, дворняга с облезлым боком, нашел спасение в теплом подъезде. От голода сводило живот, и он уже не чувствовал лап. В полубреду он помнил лишь толстый силуэт, входивший в парадную.
Вскоре Шарик оказался в роскошной квартире на Пречистенке, под присмотром профессора Филиппа Филипповича Преображенского, светила медицины. Сытая жизнь, горячая печка и ласковое обращение быстро вернули псу силы. Но чем дальше, тем более странным становилось поведение профессора и его ассистента, доктора Борменталя. Разговоры о науке, таинственные процедуры, странные приборы… Однажды Шарик почувствовал нестерпимую боль. Потом – смутные воспоминания об операции. А дальше… Он начал меняться. Сначала – речь. Потом – повадки. Вскоре Шарик превратился в Полиграфа Полиграфовича Шарикова – наглого, хамоватого субъекта, требующего прописку и место под солнцем. Профессор Преображенский, создавший «нового человека», с ужасом наблюдал, как его творение превращается в воплощение худших человеческих пороков. Шариков, наглый и агрессивный, стал кошмаром Пречистенки. И профессор понял, что его научный эксперимент обернулся чудовищной ошибкой. Теперь ему предстояло исправить то, что он натворил, осознавая, что иногда наука заходит слишком далеко. Полиграф Полиграфович быстро освоился в новой жизни. Он требовал к себе уважения, ругался с прислугой, писал доносы на соседей и вообще всячески демонстрировал свою значимость. Филипп Филиппович и доктор Борменталь с отчаянием наблюдали, как их подопечный пожирает все плоды их трудов и, словно сорняк, пускает корни в их размеренной жизни. Эксперимент вышел из-под контроля, и они оказались заложниками собственного творения. На Пречистенке воцарился хаос. Шариков, возомнивший себя вершителем судеб, вносил раздор и неразбериху в устоявшийся порядок. Жалобы сыпались как из рога изобилия, и профессор Преображенский понимал, что надвигается буря. Общество, которое он так презирал за его мещанство и ограниченность, теперь восставало против его научного эксперимента, воплощенного в Шарикове. Филипп Филиппович понимал, что должен действовать решительно. Он не мог позволить своему творению и дальше сеять хаос и разрушение. Но как исправить то, что уже необратимо произошло? Как вернуть Шарикова в прежнее состояние, уничтожив человеческое, которое он сам в него вдохнул? Тяжелые раздумья не давали ему покоя, а время неумолимо бежало вперед. После долгих размышлений профессор и доктор Борменталь пришли к страшному решению. Они знали, что это рискованно и чревато последствиями, но другого выхода не видели. Новая операция, еще более сложная и опасная, должна была превратить Полиграфа Полиграфовича обратно в Шарика. И вот, однажды ночью, под покровом тайны, в лаборатории Преображенского вновь закипела работа. Скальпели засверкали под ярким светом ламп, а профессор, превозмогая отвращение и угрызения совести, приступил к самому сложному эксперименту в своей жизни. Судьба Шарикова и Пречистенки вновь оказалась в его руках. Операция длилась долгие часы. Филипп Филиппович и доктор Борменталь работали, не поднимая головы, каждое движение выверено и точно. Напряжение в лаборатории было таким плотным, что казалось, его можно потрогать руками. Профессор чувствовал, как с каждой минутой на него давит груз ответственности. Он знал, что любая ошибка может привести к непоправимым последствиям. Когда рассвет уже начал пробиваться сквозь плотные шторы, операция была завершена. Шариков лежал на операционном столе, безжизненный и неподвижный. Профессор и доктор Борменталь, обессиленные, ждали. Сердце Филиппа Филипповича билось в бешеном ритме. Он боялся увидеть в глазах Шарикова ненависть и злобу, но больше всего он боялся не увидеть ничего. Постепенно Шариков начал приходить в себя. Он открыл глаза и непонимающе посмотрел на профессора и доктора. В его взгляде не было ни тени прежней злобы и высокомерия. Только растерянность и испуг. Медленно, неуклюже он поднялся с операционного стола и побрел в угол комнаты, поджав хвост. На Пречистенку вернулся покой. Шарик, как и прежде, бегал по квартире, ловил блох и радовался жизни. Филипп Филиппович и доктор Борменталь, измученные и опустошенные, облегченно вздохнули. Эксперимент был завершен. Но в глубине души профессор Преображенский понимал, что эта история останется с ним навсегда, напоминая о том, как опасно играть с природой и вмешиваться в ее законы.