Кацусика Хокусай, самый знаменитый художник в истории Японии (по крайней мере - самый знаменитый за ее пределами) прожил на свете 88 лет. В 75 он был уверен, что еще не достиг совершенства. Есть известное его высказывание: «Начиная с шести лет, мной овладела страсть зарисовывать разные предметы. Примерно лет с пятидесяти я создал большое количество картин. Но до семидесяти не сделал ничего значительного. В семьдесят три года я, наконец, начал кое-что понимать в природе птиц, животных, насекомых, рыб, растений и деревьев. Поэтому мне кажется, что до восьмидесяти лет мое искусство будет и дальше развиваться, и к девяноста годам мне удастся глубже проникнуть в суть вещей...» Дальше он выражал надежду, что к 110 годам «каждая точка, каждая линия будет передавать саму жизнь».
Но невзыскательным европейцам вполне хватило и того, что он сделал к семидесяти трем. Например, серии «36 видов Фудзи». Есть теория, что «Звездная ночь» Винсента Ван Гога создана под прямым влиянием гравюры «Большая волна в Канагаве». Да что там Ван Гог - некоторые журналисты утверждают, что без «японских эстампов» не было бы французского импрессионизма (кстати, «первым импрессионистом» называл Хокусая Эмиль Золя). В 1867 году, на очередной Всемирной выставке в Париже, впервые появился японский павильон, и там были гравюры, которые свели французов, особенно художников, с ума (Клод Моне потом за бесценок купил себе 250 оттисков, которыми и вдохновлялся; якобы именно после «36 видов Фудзи» ему пришла в голову идея написать тридцать с лишним видов Руанского собора при разном освещении). Определенное влияние Хокусая находят и у Эдгара Дега, и у Анри де Тулуз-Лотрека, и у Огюста Ренуара, а Клод Дебюсси разместил «Большую волну» на обложке партитуры к своей знаменитой пьесе для симфонического оркестра «Море»...
А несколько лет назад компания Uniqlo выпустила серию футболок с гравюрами из этой серии, и по Москве (как, впрочем, и по Парижу или Токио) ходили толпы людей с «Победным ветром, ясным днем» или «Большой волной» на груди. (Я сейчас пишу эту заметку в футболке с принтом «Магазин Мицуи в Суруга-тё, Эдо»). Впрочем, Хокусай появляется по всему миру то на дешевых гавайских рубашках, то на очень дорогих часах. В очередях на его выставку в Париже, прошедшую десять с лишним лет назад, приходилось выстаивать чудовищную очередь; мода, которая началась больше полутора веков назад, пройдет еще не скоро.
Вот короткий рассказ всего лишь о трех его суперхитах.
«Большая волна в Канагаве»
Первая гравюра из цикла «36 видов Фудзи» - вероятно, самое известное в мире произведение японского изобразительного искусства. Хокусай здесь использовал берлинскую лазурь (она же «прусский синий») - пигмент, изобретенный в Германии в XVIII веке и через сто лет добравшийся до Японии. При сёгунате Токугава правители старались по максимуму изолировать граждан страны от иностранцев и иностранного влияния, однако Хокусай заимствовал у европейцев и краску, и перспективу. Европейцы, в свою очередь, были ошеломлены стилизованной, «когтистой», чем-то похожей на дракона, безумно красивой волной, обрушивающейся на три лодки с рыбаками. Эдмон де Гонкур писал: «Изображение волны является обожествлением водной стихии, и сделано художником, который жил в религиозном поклонении перед безграничной мощью океана, окружающего его страну; он был впечатлен его внезапной яростью, вздыбившей волну до самого неба...»
Оригинальный рисунок Хокусая не сохранился, но с него было напечатано около тысячи гравюр (на сегодняшний день от этого первого тиража сохранилось 113 экземпляров). Гравюра исследована вдоль и поперек; предполагается, что высота волны должна составлять 14-16 метров (учитывая, что лодки, на которых плывут рыбаки, были длиной примерно 12 метров), что, судя по снегу на вершине Фудзи, время действия - весна, и рыбаки, скорее всего, выходили в море за тунцом. Действие же разворачивается в Токийском заливе, рядом с городом Иокогама (Канагава - это префектура, где тот расположен).
Обращается внимание на то, как грациозно малая волна на переднем плане повторяет очертания горы Фудзи. Некоторые полагают, что для правильного восприятия картины европейским глазом следует развернуть ее, чтобы большая волна была справа (ведь японские тексты читаются справа налево, и японские картины следует рассматривать именно так). Тогда получится, что рыбаки не гибнут под напором волны, а сопротивляются ей, как бы пытаясь минимизировать ущерб. Еще рассуждают о том, что, хотя на гравюре вроде бы изображен шторм, нет никаких признаков дождя. Раньше думали, что Хокусай изобразил цунами, а сейчас - что огромную одиночную «блуждающую волну» (она же «волна-убийца»), возникающую в океане как бы ни с того, ни с сего; такие волны долго считались плодом фантазии моряков, и лишь в середине 1990-х ученые окончательно поверили в то, что они существуют.
«Победный ветер, ясный день»
Вторая гравюра из того же цикла. У нее очень красивое русское название, но на самом деле, похоже, более точный перевод - «Легкий ветер, ясное небо». И это не день, а утро. В любом случае, гравюра больше известна как «Красная Фудзи». Изображен момент в самом конце лета, когда рассветное солнце окрашивает ее в нехарактерный багровый цвет. Хокусай искусно подчеркнул ее масштабы: точки в нижней части картины - это деревья, становящиеся на фоне горы совсем крошечными.
В определенном смысле именно Хокусай изобрел Фудзияму. Она, конечно, и без него считалась священной горой, но символом страны в глазах японцев (а особенно европейцев) стала отчасти благодаря его гравюрам. Как писала искусствовед Ольга Солодовникова, «Хокусай изображал ее с гораздо более острыми углами и склонами, чем это есть на самом деле. (...) Американский биолог Эдвард Морс, который считается основоположником японской научной биологии и археологии, находясь в Японии в 70-х гг. XIX в., попросил своих учеников нарисовать эту гору. Ученики, смотря на Фудзи, нарисовали абсолютно то же самое - Фудзи с намного более острыми углами, чем они есть на самом деле. Данный феномен можно объяснить только тем, что культурная память оказывается гораздо сильнее, нежели тот визуальный ряд, который можно непосредственно наблюдать».
«Сон жены рыбака» (или «Ныряльщица и осьминог»)
Эту знаменитую гравюру Uniqlo вряд ли когда-нибудь решится разместить на футболках. Да и мы решимся разместить только ее часть, уточнив, что в полном варианте с женщиной занимаются сексом два осьминога, как видно из пояснений - отец и сын.
Хокусай вообще создал бесчисленное количество гравюр: у него есть изумительные серии с видами мостов, с видами водопадов, с видами Эдо (это старое название Токио), с животными, с великими поэтами древности, с жуткими призраками из старинных легенд. И это не говоря про его гигантскую «Мангу», где он просто рисовал все подряд - от жучков до божеств, от бойцов до каллиграфов, от танцевальных движений до приемов самообороны. Он отдал дань и жанру сюнга - эротических гравюр, которые в Японии пользовались бешеной популярностью и не считались чем-то особо непристойным. «Сон жены рыбака» - лишь маленькая часть трехтомного порнографического (с нашей точки зрения) альбома «Молодые сосны», и название было придумано на Западе - в оригинале гравюра никак не называется. Но она снабжена текстом - репликами осьминогов и женщины. Их много, они тоже не могут быть опубликованы в массовой газете, но вот образец:
БОЛЬШОЙ ОСЬМИНОГ: Наконец-то мое желание сбылось, в этот день всех дней; ты в моих объятьях! (...) После я отведу тебя в Драконий дворец Морского бога, и буду обволакивать тебя там...
ЖЕНЩИНА: Ах ты мерзкий осьминог! (...) А-а-а! Да! Извивайся, извивайся! О-о-о, как хорошо, о-о-о! (...) А ведь раньше мужчины называли осьминожкой меня!
Предполагается, что Хокусай вдохновлялся сказкой о Таматори, девушке, которая вышла замуж за мужчину из клана Фудзивара и решила помочь супругу найти жемчужину, похищенную морским божеством-драконом. Она была ныряльщицей, доплыла до подводного дворца, забрала сокровище, но дракон пустился в погоню вместе с морскими чудовищами. Таматори рассекла себе грудь и спрятала драгоценность в рану, это позволило ей плыть быстрее и спастись от преследователей, но, выбравшись на поверхность, она умерла. Впрочем, те, кто широко раскрытыми глазами смотрел на эту гравюру в XIX и XX веке, этого контекста не знали, - а сюжет их поражал; молодой Пабло Пикассо даже нарисовал свою версию, но там у него не гигантский осьминог, а скорее какая-то мелкая каракатица.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Как «капельмейстера Ивана Страуса» погубила оперетта «Летучая мышь»
Комсомолка на MAXималках - читайте наши новости раньше других в канале @truekpru
Автор: Денис КОРСАКОВ