Вера Ивановна всегда обходила эту аллею стороной. Да ну их, этих собачников! И животные у них зубастые, и сами они тоже ответить могут!
Однажды Вера Ивановна сделала совершенно справедливое замечание одному типу, что надо водить собаку в наморднике.
— А вы? Вы почему не надели?! — огрызнулся тот.
— Что не надела? — растерялась Вера Ивановна, стала оглядывать себя. Однажды она умудрилась забыть надеть юбку. Но это было много лет назад, когда Верочка была молода и водила в садик детей, так спешила, что вот, забыла про юбку…
— Вы себе намордник не надели, — пояснил дядька. — Мой Мальчик на вас и не смотрит, а вы гавкаете!
— Я не гавкаю! Позвольте, но у вас бойцовская собака! Да–да! Я видела в новостях, что такие, как у вас, вцепляются и…
Мальчик грустно, даже как–то с укором посмотрел на стоящую чуть в стороне женщину, попереминался с лапы на лапу и дернул хозяина, мол, пошли уже, чего тут доказывать…
— А вы больше смотрите, что вам покажут. Лучше бы книги читали! Пойдем, Мальчик, пойдем, мой хороший! А то здесь старушки гавкают! — проворчал мужчина, развернулся и ушел.
Собака потрусила за ним, а Вера Ивановна покачала головой.
Все эти баталии «собачников» с «несобачниками» всегда заканчиваются обидами. Всегда. Хотя есть правила, есть законы, неужели сложно их соблюдать?!..
Михаил Семенович медленно дошел до дома, уговаривая себя и Мальчика не расстраиваться.
— Ты ее не слушай! Никакой ты не бойцовский! Что ты, петух что ли или рыбка, она тоже петухом бывает. Нет! Ты нормальная собака, понял?
Мальчик протолкнулся в открывшуюся подъездную дверь и как будто бы кивнул.
— А она просто нервная! Валерианку надо пить! — обернулся и кинул в промозглую темень двора Михаил. — Тогда и чушь всякая в голове мерещиться не будет!
Мальчик, средних лет амстафф, лобастенький и поджарый, очень красивого дымчато–серого цвета с белой манишкой, всегда гулял на поводке. Раньше, когда он был поменьше и достался не думающему заводить собаку Михаилу как приложение к квартире сына и его креветкам в аквариуме, то уж очень задирался к маленьким мопсам и другим плюшево–лохматым, как называл х Михаил Семенович.
Те, ужасаясь, видимо, красоте Мальчика, брехали на него визгливо и тонко, а он от этого бесился. Ни дня не проходило, чтобы на прогулке не случалась этакая склока.
— Малый, ну что ты как баба на рынке?! — уговаривал вдруг осиротевшего после отъезда хозяина Мальчика Михаил Семенович. — Они гавкают, а ты не обращай внимания! Просто иди гордо, смотри свысока, как я на женщин, и дело в шляпе!
Миша гладил дрожащую от возбуждения спину собаки, нашептывал на ухо ценные рекомендации, Мальчик слушал и порыкивал.
— Чего? Не любишь, когда шум наводят? Я тоже не люблю, браток! — кивал на вздохи пса Михаил. — Но они просто невоспитанные. И мы пройдем, даже не посмотрим в их сторону, да? Давай!
После недели таких уговоров и запаха спрятанных в кармане Михаила лакомств Мальчик научился этому гордому, свысока, взгляду. Мелочь гавкала на него, а он и не думал реагировать. Нет! Не его это дело!
— Да, хозяин? — оборачивался Мальчик и немного растерянно смотрел на длинного, тощего Михаила Семеновича, как бы ища у него поддержки.
А тот, поняв как будто, кивал. И тоже смотрел гордо, независимо, так же, как на Веру Ивановну.
Мальчик достался Михаилу совершенно внезапно. Сын с очередной, кажется, третьей, — Михаил Семенович сбился со счета, — женой укатил на море, на несколько месяцев, а собаку, то есть Мальчика, брать не стали.
— Бать, тебе все равно делать нечего, ты приходи, корми его, — бросил Витька как бы между прочим, как будто просил поухаживать за рыбками в аквариуме, а не за «бойцовской» собакой. — Ну там погуляйте ещё. Сам понимаешь, он же выть будет. Ты его или к себе возьми, или пока у нас поживи. Нет, лучше к себе всё же.
— Сынок, но… — замялся Михаил. Нет, он раньше имел дело с собаками, но не такими. В детстве у него был спаниель, а у жены потом чихуахуа Лола. С ней и гуляли–то редко, дома крутилась, тявкала. — Вить, я его не удержу. Он у вас… Нет, найди кого–то другого!
Но Виктор так никого и не нашел. И через три дня Михаилу Семеновичу позвонили и сказали, что в квартире Вити воет собака, соседи требуют ломать дверь.
Пришлось ехать.
Заходить в квартиру было страшно – а ну как бросится, настрадался же, бедный, осатанел!
Михаил Семенович подумал и нашел у себя в шкафу старый Витькин пиджак. Размер не совпадал, но набросить можно.
Мальчик, конечно, не дурак оказался, и, как открылась дверь, показал характер, но потом растерянно замер. Миша навсегда запомнил этот его взгляд:
— Ты кто? Ты не он, но пахнешь немного также. Я тебя не помню, но…
И не стал кусаться…
Михаил Семенович покормил пса, убрал в квартире, а потом хотел вывести Мальчика гулять, но тот заартачился, бодался и толкался. Еле вышли, погуляли минут десять и вернулись домой. Мальчик кинулся искать Виктора, того нигде не было. И тогда он просто лег и не шевелился до вечера…
Они долго притирались друг к другу, Мише было непривычно, и собаке тоже.
Миша спал в гостиной Витькиной квартиры, а Мальчик караулил у входной двери и, если гость вставал по ночным делам, ворчал из своего угла, комкал подстилку.
— Да я у тебя прямо в заложниках! — грустно шутил иногда мужчина.
А потом Мальчик услышал в сотовом голос хозяина и завыл так страшно, тоскливо и безнадежно, что Михаил Семенович, выругавшись матом и послав Витьку ко всем чертям, вдруг с кряхтением опустился перед Мальчиком на колени и, насупив брови, сказал:
— Значит так, слушай меня внимательно! — Пес бухнулся поджарым задом на паркет, стал слушать. — Я тебя никогда не брошу, понял? Ни–ког–да. Заруби это на своем обрубке хвоста и больше не устраивай мне тут! Всегда буду рядом и никогда не оставляю. Если понял, кивни.
Но Мальчик кивать не стал, только по–человечески пожал плечами.
И оба вздохнули — собака и человек.
С тех пор они стали командой. Настоящей, с поддержкой и доверием до самого кончика обрубленного в дань моде хвоста.
Мальчик научился не обращать внимания на собачонок–задир, а ведь когда раньше гуляли с Витькой, Мальчик лаял не переставая, до одури, весь район слушал.
— Ну вот видишь! Молодец! — довольно кивнул Миша, когда мимо них прошлепала по лужам дамочка с мопсом на поводке, мопс скривился на Мальчика, а тот даже не повернул в его сторону свою дымчато–серую, с белым пятнышком, чуть вытянутую голову. — Мы выше этого!
Они были выше многого. Старались не тратить свои нервы на то, что мокро и холодно, на то, что на собачьих площадках иногда слишком много тех, кому нравятся игрушки Мальчика.
— Ничего! Поиграет и отдаст! — очередной раз осадив пса, уже решившего помчаться за своим мячом, который утащила резвая джек–рассел Лёлька, объяснял Михаил. — Это, понимаешь, как в песочнице – не всем покупают хорошие лопаты и совки, вот они и отнимают. Жалко их. А мы поделимся. Таким не жалко делиться. А вот дружбу, Мальчик, никогда не предавай, понял?
Понимал наверное, потому что держался изо всех сил.
И с понимаем относились они оба к людям, которые их боятся.
Михаил Семенович нарочно отходил подальше, с поводка Мальчика не спускал, отвлекал, если мимо шли особенно боязливые жители.
— Они, понимаешь, не знакомы с тобой, не знают, как ты забавно вздыхаешь по вечерам, не знают, какой ты ласковый. И как любишь смотреть в окно на звезды. Они, люди, могут опасаться. Ты не рвись к ним, не надо! — просил Миша.
Пес научился и этому.
А Витька все не приезжал. Загостился на море, звонил редко, высылал отцу деньги за содержание собаки.
— Вить, он скучает, понимаешь? Ну это же не игрушка! Ты бы приехал уже, а! — строго бурчал в трубку Михаил Семенович.
— Ой, па! Попозже. Обязательно! Пока не тянет что–то! — отмахивался Виктор.
Закончилась осень, повалил снег, Михаил Семенович пережил с Мальчиком потоп в квартире, грипп, потом вывих запястья, когда упал на льду, дальше Мальчик отравился чем–то, и Миша возил его промывать желудок...
Всё это их сплотило. Тебе плохо – я подставляю плечо, мне плохо – ты подставишь! И никто никого не бросает.
Но настроение портила Вера Ивановна. Она стала часто гулять по тем же аллеям, что и Михаил Семенович. Топчется и топчется, как будто ей парк маловат!
Сначала она просто маячила у них на пути. Это было время прогулки обоих враждующих сторон – Верочки, боящейся собак, и Михаила Семеновича.
У Веры заканчивалась по телевизору кулинарная передача, а у Михаила — «Футбольный вестник». И все высыпали на улицу дышать воздухом.
— Что вы тут ходите, если боитесь?! Дорожек мало что ли? — огрызался Миша.
— А дороги общие, как и город. Где хочу, там и хожу! — отвечала Вера Ивановна.
Но она ходила теперь не там, где хотела, а там, где не проезжала машина, расчищающая дорогу, а значит, не сметала с толстого слоя льда свежий снежок.
Льда Вера боялась все же больше, чем собак, поэтому и пошла на ту самую аллею.
После того скандала про намордник Вера Ивановна совсем расхотела гулять, развернулась и пошла домой. И прокручивала в голове все мелочные доводы этого несносного мужчины, и представляла, как Мальчик сорвался с поводка и бежит прямо на неё…
Дома она тоже никак не могла выкинуть эту парочку из головы.
— Нет, я всё понимаю, но… — рассуждала она за чаем. — Нет, может я излишне придираюсь, но… Хотя, с другой стороны…
Этих сторон было много, доводов «за» и «против» тоже, а потом Вера вдруг подумала, что этот мужчина, хозяин страшной собаки, с характером. Ей всегда нравились такие мужчины. И покойный муж был таким, царствие ему небесное!..
Они ещё пару раз сталкивались на дороге, Мальчик даже не поднимал головы, чтобы поглядеть на Веру, но она все равно охала и прижимала кулачки к груди, говоря, что у нее сейчас сердце выскочит из груди.
— Было бы, чему выскакивать! — шмыгал носом Михаил Семенович. — Ох, дела наши грешные…
…В тот день, как говорится, ничего не предвещало. Вовремя начался и закончился кулинарный поединок, столь же вовремя дали по пятому каналу «Футбольный вестник», и довольные зрители высыпали на улицу дышать.
Вечер выдался чудо, как хорош. Мягко, мороз не кусает нос, даже можно не надевать варежки. С неба задумчиво сыпятся снежинки, чистые, белые–белые, только чуть подсвечивающиеся желточным светом фонарей. Романтично!
Вера Ивановна шла, улыбалась, потом чуть нахмурилась, завидев впереди две знакомые фигуры – спину Михаила Семеновича и виляющий зад Мальчика.
Ей вдруг захотелось окликнуть их, поздравить с наступающим Новым годом, но не стала — не в коня, как говорится, корм, опять поругаются!
И каждый шел своим путем, а дальше все случилось так быстро, что Вера Ивановна ничего и не поняла.
Кто–то крикнул сзади: «Осторожно!», потом что–то страшное и черное зарычало, выскочив из–за кустов, встало перед Верой, оскалилось.
— Господи! — пискнула Вера Ивановна. — Уберите собаку! Я боюсь, уберите…
И ей стало плохо с сердцем, в глазах потемнело, затошнило.
А дворняга рычала, скалилась и подступала ближе и ближе.
Она уже бросилась вперед, но что–то серое с волочащимся поводком сбило беспризорную взбесившуюся собаку в полете, отбросило.
Вера покачнулась, стала оседать на снег…
В чувство ее привел нестройный хор голосов, кто–то причитал, кто–то ругался, а ближе всего стонал мужской голос:
— Мальчик! Мой Мальчик, бедолага! Ну чего же ты, мой хороший! Потерпи, родной!
Вера Ивановна, вдохнувшая нашатыря и мотнувшая головой, открыла глаза.
Скорая, люди кругом, кто–то светит фонариком на снег чуть подальше. И там сидит коленками сугробе Михаил Семенович, баюкает своего Мальчика, а тот скулит и крутит глазами.
— Вот видите! Видите, вы на него ругались! Вы!.. А он вас спас! Он сорвался и бросился, только не на вас! А на эту дворнягу. Мальчик мой, бедный малыш… — Михаил Семенович не стеснялся плакать. Почему– то стало так грустно и одиноко, и жалко собаку, что слезы сами полились по щекам.
— Да ничего, отец! Всё с ним нормально. Ну поцапались маленько, бывает. Не сильно он пострадал. Поехали, до ветеринарки подкинем! — кивнул водитель скорой, которая приехала спасать Веру.
Но Вера Ивановна категорически отказалась ехать в больницу, если только тоже в ветеринарку.
— А вы, случаем, не «того»? — хохотнул фельдшер. — Вам к человеческому доктору надобно!
— Я поеду с ними! — упрямо выдала Вера Ивановна, выбралась из машины и пошла к своим спасителям.
Сняла шарф, подала Михаилу, чтобы тот укутал Мальчика.
— А вы про намордник всё… — укоризненно покачал головой Миша. Так покачал, что Вере стало неимоверно стыдно. Не вообще, а относительно этого пса…
Мальчика подлатали, сказали, чем мазать, что давать.
— Он не станет пить лекарства, — отрицательно замотал головой Михаил Семенович. — Не надо нам ваших рецептов.
И оттолкнул руку врача.
Но тут вперед втиснулась Вера Ивановна, решительно забрала бумажки.
— Спасибо. Мы будем давать все строго так, как вы сказали. Даже не сомневайтесь! А аналоги? У лекарств есть аналоги? Если вдруг не будет этих…
Быстро взяла карандаш, записала мудреные названия, положила рецепты и записку себе в карман.
— И да, на ночь Мальчик пусть побудет тут. Понаблюдаем, — наконец сказал доктор.
Михаил Семенович дернулся, вскочил, хотел крикнуть:
— И речи быть не может! Куда я без него! И он без меня тоже! Нам домой надо, у нас там диван и миску надо помыть, а то…
Но не крикнул, только крепко стиснул откуда–то взявшуюся рядом руку Веры Ивановны. И дал себя увести…
…— Как он? Вы звонили? Узнавали? — ткнулся в семь утра в барабанную перепонку ее голос. Михаил отодвинул от уха телефон, прокашлялся. Вчера, пока сидели на снегу, он здорово замерз, теперь, видимо, простудился. — Что вы молчите? Ему лучше? Его можно забрать?! — не унималась Вера Ивановна.
— Можно. Но это мое дело, вы же боитесь! — рыкнул Миша.
— Я? Нет! Вот сейчас это совсем не относится к делу, вы поняли? Я поеду с вами, такси вызовем, надо же перемещать вашего Мальчика осторожно!
— Ладно, — после некоторых раздумий кивнул Михаил Семенович. — Если вы настаиваете…
Она настояла и на такси, и на том, чтобы помочь им обустроиться, а потом на обеде, чае и малиновом варенье в розеточке, потому как Михаил Семенович совсем расхворался…
Дальше был Новый год, постоянные звонки Веры, чтобы приходили к ней, отнекивания Миши, грустное поскуливание Мальчика. И наконец счастливое воссоединение всех в одной уютной квартире с бюстом Бетховена на пианино, с гравюрами в тонких, светлых рамках, целой коллекцией тарелочек с названиями городов, где побывала Вера. И оказалось, что они, – Верочка и Миша, — путешествовали по одним и тем же местам в одно и то же время, но, вот так вышло, с другими людьми.
А теперь встретились. Значит, пришло их время…
— Пап, ты там еще Мальчика у себя подержи, мы не планируем… — кричал в трубку Витька.
— Извините, Михаил сейчас не может вам ответить, он гуляет с нашей собакой. Перезвоните, пожалуйста, попозже! — Вере так надоело, что сотовый всё звонит и звонит, она решила ответить. — Через часик. Миша забыл дома свой телефон. Извините…
И нажала «отбой».
С тех пор Вера Ивановна не боится собак, а Мальчик живет в ласке и заботе женских рук. Миша тоже. Все довольны.
Только Верочкин кот Тарас не очень доволен, иногда он наподдает Мальчику, но тут же убегает под диван, потому что пес так строго на него смотрит, повернув свою морду в свежих шрамах, что становится страшно, и шерсть встает дыбом.
Но Мальчик знает, что обращать внимание на «таких» не стоит. Он, Мальчик, выше этого. Так учил его Хозяин, Михаил Семенович. Значит так оно и будет.
Благодарю Вас за внимание, Дорогие Читатели! До новых встреч на канале "Зюзинские истории".