- И утопила! Представляешь? Сетку целую! С водкой!
Я слышала этот рассказ тысячу раз. Его всегда наперебой рассказывали двоюродные братья мамы - здоровенные, красивые, усатые - запомнила их именно молодыми. Жили все на разных улицах Романовки, но когда мама приезжала летом на пару недель, то все собирались, накрывали столы на улице под вишней, вспоминали. Веселые были, молодые. А как пели... Мама петь не особо была горазда, наша горожавость (нехорошее слово какое-то получилось) уже не позволяла ей этого, а вот дядьки...
А потом темнело, мы носились через дорогу друг к другу, а дядя Женя пулял из сигнального пистолета, освещая нам дорогу...
А вот этот случай, о котором они все время вспоминали, по рассказам хорошо помню и я.
Наша река - Карай ( у нее есть и еще названия, может быть Лена немного расскажет об этом) очень чистая, с темной и глубокой водой - приток Хопра. Ну, а Хопер, в свою очередь - приток Дона. Карай (черная вода) питается родниками, он очень прохладный, особенно в последнее время, видно совсем ушел в русло, стал узким, и родники охлаждают воду намного сильнее, чем в моем детстве. Но недалеко от нас есть еще одна протока - Коробок. Я когда-то думала, что это пруд - такой огромной, черной, бездонной казалась мне эта вода, и уже вот только сейчас узнала - это протока. Она тянется вдоль сосновых лесов, сейчас берега протоки стали почти недоступны, заросли. А когда-то они были прекрасны. С огромными ивами на берегу, создающими естественные шатры, с пологими сходами к воде, с рачьми норами под корягами, и с полянами цветов.
Вот она. Страшная такая, неподступная, темная.
И вот компания моих молодых родителей ездила туда ловить раков.
Жаль, нет у меня здесь фотографий. Они все остались дома в старом чемоданчике, попрошу дочь, может быть привезет. Происходило это примерно так.
Сосед дядя Женя (у них был трофейный Мерседес, под названием "Антилопа Гну") загружал в свой драндулет веселую компанию мужиков. Они ехали первыми, потому что по дороге им надо было настрелять (прости Господи) ворон. Я помню это плохо, вернее помню только, как их коптили на небольшом костерке, чтобы потом разложить в раколовки. И пока они там это коптили, дядя Женя ездил еще пару раз - перевозил женщин и нас! Визжащих от восторга.
На берегу Коробка, где-нибудь в тени здоровенной ивы расстилали покрывала, накрывали так называемые столы, здесь вообще были приняты такие небольшие выезды к реке, своего рода пикнички. А еда была какой! Вареная молодая картошечка со свойским маслом и укропом. Соленые огурчики. Отварная курица, настоящая, домашняя, холодная, со слезой. Яйца. Сало! Ну и, конечно, колбаска московская копченая, куда же без нее. Мужики заправляли раколовки, ставили их, оставляли женщин готовить пикничок, а сами за спиртным. Народу было много, привозили соответственно. И вот в тот самый раз, о котором невозможно забыть, маме, как самой ловкой и бесстрашной, поручили повесить сетку с бутылками на сучок дерева, упавшего в воду. Закрепить там получше, завязав веревкой, чтобы пока суть да дело, все охладилось в ледяной воде Коробка.
Мама, балансируя на стволе над водой (упасть она не боялась, плавала, как рыба) дошла до конца, а это уже было довольно далеко от берега, стала привязывать сетку...и утопила ее...
Потом она рассказывала, что хоть и сама обсценн умела пользовать неплохо, таких выражений не слышала никогда. Мужики ныряли долго. Но бесполезно )))
История умалчивает, что было дальше. Пили ли они один компот....Или еще раз сгоняли... Не суть. Она, эта история, осталась в истории. И пусть останется в сети...
В Романовке вообще веселые люди жили. Светлые, счастливые... Мне кажется, что они и сейчас такие
А раков ловили очень много. Привозили полные раколовки, сетки ощетинивались десятками страшных клешней, я жутко боялась их, мне казалось, что они вполне могут отхватить палец. Привозили, и убегали купаться на речку. А когда возвращались, баба Поля уже справилась с уловом, сварила их. Варила она раков в здоровенном ведре, сливала воду, а потом щваркала раков на огромный длинный стол во всю кухню. И они покрывали столешницу красным мохнатым слоем, от которого очень вкусно пахло.
Папа мне чистил шейки, отламывая панцирь по краю, и укладывая их в мисочку. А я тем временем высасывала клешни. Со свежим огурчиком это было прекрасно...
А еще помню, что мама с папой ставили во дворе палатку. Мама не любила спать в доме, ей казалось там душно, ну, оно, наверное, так и было. Она вешала в палатке пучки полыни, и я обожала утром, когда папа уходил на речку поплавать перед завтраком забраться к ней. Дремать, прижавшись к шелковому боку, вдыхать аромат полыни, смотреть, как в дырки старой палатки заглядывает утреннее небо. И не было меня счастливее