Он взлетает не быстро, будто переваливается через невидимую кромку неба, — и рычит, глухо, с басом, от которого дрожат стекла полевого КП.
Этот звук узнают все. Как и силуэт: короткие крылья со щитками, пузатый фюзеляж, двудвигательная «спинка», броня вокруг кабины — вычерченный силуэт каменной птицы.
Грач. Самолёт, рожденный в ледяной тени холодной войны… и переживший десятки горячих конфликтов, где карты менялись, флаги перекрашивались, а он — оставался.
Парадокс долголетия: машина, рождённая для большой войны, стала свидетелем множества малых. И всё ещё в строю. Всё ещё рядом — с теми, кто на земле.
✈️ Небо помнит тех, кто летал выше страха.
Если вам близка авиация, сделанная руками и сердцем, подпишитесь на канал «История авиации». Здесь оживают самолёты, которые творили эпоху, — от гулких моторов военных лет до редких экспериментальных машин.
💭 Каждая статья — как полёт во времени. Присоединяйтесь — давайте хранить эту память вместе.
Исторический контекст: зачем советской авиации штурмовик в эпоху реактивных истребителей
Уроки Великой Отечественной
В сороковые небо гудело от «Илов», и земля под их крылом шла вперёд. Ил-2 не был изящным; он был необходимым. Он шёл низко, грязно, опасно — туда, где решалась пехотная судьба. Танки, переправы, склады, батареи — штурмовик видел цель почти в лицо.
Урок запомнился навсегда: война выигрывается не только в дуэлях асов наверху, но и в упрямой, тяжёлой работе у самой кромки лесополосы. Нельзя отдать эту работу случайности.
Вьетнамская война — взгляд через прицел чужого опыта
Шестидесятые-семидесятые. Советские специалисты наблюдают Вьетнам: как американцы поддерживают пехоту, как заходят по нескольку раз, как терпят потери, как учатся.
Вывод прост и жёсток — пехоте нужен свой «кулак» с неба. Пилоту требуется прочная, живучая машина, чтобы он мог вернуться ещё и ещё.
Высокие скорости и воздушные дуэли хороши для господства в небе. Но когда ротный просит «снять» пулемёт на гребне — скорости слишком много, а жизни слишком мало.
Доктрина 1960–1970-х: запрос на выживание
Система ПВО на земле становилась плотнее. Ракеты, зенитные автоматы, переносные комплексы — низкие высоты превращались в сито. Значит, штурмовик должен выдерживать попадания, сохранять управление, доводить пилота домой.
Живучесть перестаёт быть пунктом в спецификации, она становится философией. И появляется формула новой машины: броня + простота + мощное вооружение + способность работать «прямо над пехотой».
Замысел и рождение: конструкторская задача
Техническое задание и требования
Каким он должен быть? Толстокожим. Неуклюжим — на вид. На деле — ловким и точным в самой грязи боя. В ТЗ складывают камни будущего фундамента:
- Броня вокруг пилота и ключевых систем.
- Вооружение, способное к сегментации задачи: от точечного удара пушкой до кассетной обработки района.
- Манёвренность на малых высотах, устойчивость при повреждениях, возможность идти «на одной консоли» и «на одном моторе».
- Простота обслуживания на грунтовых аэродромах. Экономичность, чтобы летать часто.
Парадокс проектирования звучит почти дерзко: медлительность как преимущество. Меньше скорость — больше время прицеливания, меньше «съедание» дистанции, больше шанс заметить огонь с земли.
Но да, это и риск — для встречи с истребителем. Решение? Штурмовик не летает один. Он — часть боевого порядка, прикрываемый и прикрывающий.
Две философии: советская и американская
Параллельно за океаном формуется A-10 Warthog: гигантская пушка, прямое крыло, титановые щёки. Схожие задачи — разные акценты.
Советская школа — компактнее, проще в обслуживании, рассчитана на массовое развёртывание и полёты «с грязи».
Американская — чрезмерная по огневой мощи, с акцентом на длительное барражирование и «снятие» бронецелей. Общая правда одна: штурмовик должен жить дольше, чем длится вылет.
КБ Сухого и инженерные решения
Почему Сухой? Потому что в этой фамилии всегда жили две вещи — жёсткость конструкции и нежелание «худеть» там, где нельзя.
Команда подхватила идею как ремесло: броневая “ванна” кабины, силовые элементы, разнесённые двигатели, системы с активным резервированием. Гидравлика с дублированием, механизация крыла под низкие скорости, шасси, которое терпит камни и пыль.
Вооружение — ГШ-30-2, двуствольная 30-мм пушка, «зуб», с которого обычно и начинается разговор о Су-25. Подвески — «универсальный язык» боеприпасов: бомбы, НАР, управляемые ракеты, контейнеры РЭБ, прицельные станции. Минимум изысков — максимум смысла.
Разработка, испытания и доводка
Опытные образцы и первые полёты
1975 год — первый полёт. Суровый, без романтики залов. Конкуренты? Были альтернативы и взгляды, но у «Грача» оказался иной набор добродетелей: лёгкость пилотирования при полной загрузке, понятная логика работы, смелая бронезащита.
Проблемы — разумеется. Двигатели «капризничали» на жаре, аэродинамику полировали десятками мелочей: щитки, тоннели, обтекатели — миллиметры, от которых зависела жизнь.
— Ну что, как он?
— Простой. Как молоток. И бьёт так же.
Модификации росли прямо на лётных картах: дорабатывали системы впуска, усиливали узлы, отрабатывали отказы. Цель была одна — чтобы «Грач» возвращался.
Боевая подготовка и введение в строй
Параллельно строились методики. Школы пилотов, настойчивые тренировки на малых высотах, отработка повторных заходов, эшелонированные пары с вертолётами.
Су-25 входил в боевой состав не как экзотика, а как рабочая лошадь. Стартовая концепция применения в Европе — низко, быстро, точечно: подавление огневых точек, взаимодействие с артиллерией, проход в «окнах» ПВО, координация с ПВО своих.
Главный навык — видеть бой глазами пехоты.
Крещение огнём: Афганистан (1980–1989)
Ввод в боевые действия
Почему именно туда? Потому что там проверяется всё: горы, жар, пыль, редкий воздух, противник, который стреляет отовсюду. Задачи — сопровождение колонн, удар по караванам, подавление огневых точек в кишлаках, работа по «окнам» в ущельях.
Первые вылеты обнажили реальность: ПЗРК меняют правила игры, зенитки упрямы, горы коварны. Потери были — горькие и честные. Пришлось учиться на лету.
Адаптация и боевой опыт
Тактика сменила шаг: уход от прямых заходов, новое распределение высот, «горки», ложные тепловые цели, взаимодействие с вертолётами прикрытия.
Скорости подбирали заново — здесь слишком быстро — промахнёшься, слишком медленно — сгоришь.
Техническая сторона держалась крепко: фильтры для пыли, упрощённые регламенты, полевые чудеса техников, которые меняли агрегаты по колено в песке. И броня — не цифры, а имена спасённых.
— Видел трассу?
— Видел. Слышал, как в броню бьёт.
— Страшно?
— Да. И потому живой.
Истории возвращений стали частью летописи: пробиты баки, «решето» из панелей, один мотор — но домой. Дом — это базовое поле за хребтом, где встречают короткой фразой: живой — значит, полетим завтра.
Символ и наследие кампании
Су-25 стал лицом советской авиации в этой войне. Его силуэт на хронике, в дневниках, в разговорах за чаем. Он был понятен и наземным, и лётным: наш.
Герои, которые летали сотни вылетов, делали невозможное — и платили дорого. Психология «Грача» — выстоять там, где другие ломаются — стала психологией людей, кто его вёл. Символ выносливости. Символ упрямого «дотяну».
От СССР к России: постсоветские войны и конфликты
Локальные конфликты 1990–2000-х
Чеченские кампании принесли новую геометрию — город, кварталы, короткие дистанции, плотность огня. Су-25 учился «слышать» войска через корректировщиков, работать маленькими боекомплектами, выбирать углы атаки, чтобы не стирать квартал в пыль. Риск вырос, но выросла и точность ремесла.
2008 год, Кавказ. Скоротечность, насыщенность средствами ПВО, дуэли на «ножах» ПВО-прицелов. Грач снова оказался в точке пересечения интересов, снова — под огнём, снова — с задачей «здесь и сейчас».
Сирия с 2015 года — другой климат, другая архитектура угроз: мобильные группы, ПЗРК, «роевые» зенитные точки, ночные вылеты. И всё же принцип остался прежним: низко, быстро, с разбивкой задач на мелкие эпизоды, с выносливостью, которая позволяет летать каждый день.
Техническое обновление: Су-25СМ и Су-25СМ3
Модернизации сделали своё: новая авионика, навигация, режимы применения управляемых средств, интеграция с сетевыми системами, более умная РЭБ, новые прицельные линии.
СМ3 добавил «видение» дальше и точнее, лучше «слышит» угрозы, умнее «рассыпает» ловушки. Грач не стал другим — он стал сознательнее. Смысл тот же: вернуться и ударить повторно.
Конец первой части.
Продолжение статьи читайте в Части 2.