Hoa, hoa, hoa… Пасмурный ноябрь навевает мысли о культовой франшизе «Сумерки». Деревья обнажили ветки, словно звериные когти. Солнце спряталось за серыми тучами. Самая что ни на есть вампирская погода! Чем не повод пересмотреть или перечитать историю про сногсшибательную страсть Беллы и Эдварда?
Если вы уже это сделали, то можно углубиться в мифы и легенды, которыми вдохновлялась Стефани Майер. Писательница взяла из разных культур по чуть-чуть и создала произведение о любви на все времена. Подробнее — в статье Юлии Федосовой.
Европейские легенды
Истории о кровососущих монстрах существовали у разных народов. Еще в Древнем Египте была известна легенда о том, как бог Ра отправил дочь Сехмет наказать непослушных людей. Воительница так вошла во вкус, что не смогла оторваться от человеческой крови. Легенды о вампирах получили распространение в Европе — особенно на Балканах. Самым популярным героем стал румынский князь Влад III Цепеш. Благодаря ему в масскульте появился такой известный персонаж, как Дракула. Известность также получил сербский крестьянин Петар Благоевич, которого после смерти односельчане заподозрили в вампиризме. Люди открыли гроб и воткнули ему кол — об этом чиновник Эрнст Фромбальд даже написал отчет.
Индейские предания
Сказания о людях-перевертышах также существуют в разных культурах. Но Стефани Майер в первую очередь обращается к мифологии квилетов и делает их героями саги. Индейское племя верило, что квилеты — потомки волков. В легендах они могли превращаться в хищников. Об этом свидетельствует несколько преданий народа — как волчица Песня Рассвета переплыла океан, чтобы суровая Зима отступила, или как дочь вождя влюбилась в волка. С ними можно познакомиться в книге «Легенды квилетов», которая вышла в АСТ нонфикшн. Точно такое же издание Белла купила в книжном магазине Порт-Анджелеса. В нем она прочитала не только об оборотнях, но и о Хладных. Это и помогло девушке раскрыть истинную сущность Калленов.
Христианские концепции
Стефани Майер немного отходит от мрачных суеверий о вампирах и ставит героев перед моральным выбором, то есть добавляет в историю христианские мотивы. Эдвард и Белла ведут разговоры о душе. В частности, вампир желает сохранить чистоту невесты до свадьбы. «Для моей души уже поздно, — говорит герой, — но твою я сберегу». Это может означать, что Эдвард разделяет христианскую концепцию о существовании рая и ада. Кроме того, сознательное «вегетарианство» Калленов напоминает пост, который помогает им бороться с искушением пить человеческую кровь.
Старые сказки
Эта внутренняя борьба с природой чудовища роднит Эдварда с еще одним архетипом. В саге есть отсылка к старому сюжету о Красавице и Чудовище. Стефани Майер видит в Белле ту самую чистую и добрую девушку, а в вампире — монстра. Эдвард и сам считает себя таковым, поэтому не желает кусать возлюбленную. Как и в сказке, у Чудовища благородное сердце и добрая душа, за которые Красавица его полюбила.
Древнегреческие мифы
Мотив выбора между светом и тьмой, человеком и монстром находит еще более глубокое отражение в древнегреческих мифах. Отношения Эдварда и Беллы напоминают историю Аида и Персефоны. Подобно богу смерти, вампир увлекает девушку в свой мрачный мир. Однако ключевое отличие — в добровольном выборе. Персефона была похищена, а Белла сама стремится остаться с возлюбленным, сознательно принимая судьбу вечной обитательницы загробного царства.