В музыкальной школе одним из программных произведений был «Кобольд» Эдварда Грига. Кто учился в музыкальной школе, меня поймет. До сих пор помню, как прекрасная молодая учительница нажимала красивым интеллигентным пальцем в моё детское плечо, чтобы в полной мере объяснить «остроту ритмической пульсации, яркие динамические сопоставления, частые смены артикуляционных штрихов и четкую синтаксическую расчлененность».
А я был полным. Спал и смотрел в окно. Наверное, в меня надо было нажимать (кстати, считаю, что это самый лучший метод объяснить детям стаккато).
Потом вырос, как-то проснулся, стал размашистым и прекрасным.
Да. До сих пор рахманиновский размах меня будоражит, взывает и поднимает аппетит.
А вот «Кобольда» недавно послушал в исполнении замечательных пианистов. Настоящих пианистов. Великих пианистов. Кобольд, оказывается, намного симпатичнее.
Зря я его так. Григ всё-таки красив. А я не очень.
Мне образы подавай. И чтоб противоречивые.
А всего лишь — играть надо было уметь.
Для тех, кто не умеет думать красиво, запрос на тухлятину был и будет всегда. Что касается «Хэллоуина», так точнее не нашёл, чем слова Франсуа Мориака: «Нетрудно найти путь к живой душе, увидев ее даже сквозь преступления, сквозь самые плачевные пороки, но вульгарность — непреодолимая преграда».
Так вот, мне кажется, что все эти сегодняшние картинки, которые мы накликали на свою землю, из этой серии.
А про это лучше Гоголя не напишешь.
А ещё хочу все сказки мира перечитать.
Подписывайтесь на мои каналы Telegram / ВКонтакте