Помню тот день, когда мама, взглянув на мои новые джинсы, с грустью заметила: «Лена, или ты находишь себе работу, или твой гардероб будет состоять из бабушкиных свитеров». Мне было восемнадцать, я только поступила в университет и считала, что главное в жизни – это лекции по культурологии и ночные бдения над конспектами. Но суровая реальность в лице семейного бюджета диктовала иное.
Через две недели я, дрожащими руками сжимая распечатанное резюме, стояла у дверей офиса небольшой фирмы, занимавшейся продажей канцелярии. «ООО «Престиж-Офис» – гласила вывеска. Меня взяли. Ассистентом менеджера. Звучало солидно, а на деле означало кучу бумажной работы, телефонные звонки и жизнь в режиме многозадачности. Зарплата – пятнадцать тысяч. Для меня, никогда не державшей в руках больше тысячи, это был Крез.
Моим начальником стал Дмитрий Петрович, мужчина лет сорока с лицом, изборожденным морщинами усталости. Он провел мне краткий инструктаж, тыча пальцем в горах папок.
«Вот база поставщиков, вот база клиентов. Не перепутай. Клиентам мы говорим «дорогой друг», поставщикам – «уважаемый партнер». Счет на оплату – это святое. Ошибка в одну цифру – и мы летим в тартарары. Поняла?»
Я кивнула, чувствуя, как на меня обрушивается весь вес взрослой ответственности. Эти счета, эти договоры… Они были не просто бумажками. От них зависело, получит ли кто-то свои ручки, блокноты, получим ли мы за них деньги, заплатит ли мне Дмитрий Петрович те самые пятнадцать тысяч.
Коллектив был маленький. Анна, бухгалтер, женщина с острым взглядом и вечной кружкой холодного кофе. Она меня сразу невзлюбила. Ирина, старший менеджер, которая, как мне показалось сначала, была душой компании. И молчаливый айтишник Стас, появлявшийся раз в неделю.
Первый месяц я летала на крыльях. Я научилась выставлять счета, оформлять накладные, вести журнал входящих документов. Мне звонили клиенты, и я, стараясь сделать голос низким и солидным, говорила: «ООО «Престиж-Офис», Лена, слушаю вас». Я чувствовала себя взрослой, самостоятельной. Моя первая зарплата, пять хрустящих купюр, лежала на тумбочке три дня, прежде чем я решилась потратить первую тысячу – на торт для семьи. Это была не просто трата. Это был акт самоутверждения.
Но розовые очки быстро треснули.
Все началось с Ирины. Она была мила и приветлива, когда мы были на виду у Дмитрия Петровича. Но стоило ему уйти, ее тон менялся.
«Леночка, ты же молодая, энергичная, у тебя ноги быстрые. Сбегай, купи мне кофе, а?» – говорила она сладким голосом.
«Лена, у тебя тут ошибка в счете. Я, конечно, поправила, но будь внимательнее, детка. Нам за тебя краснеть не хочется».
Сначала я радовалась, что старший коллега так ко мне относится – по-дружески. Но «сбегай» и «принеси» становилось все больше. Она начала скидывать на меня свою рутинную работу: внести данные в устаревший эксель-файл, обзвонить самых неприятных клиентов. А когда я, засидевшись допоздна, с горем пополам выполняла ее просьбы, утром она заявляла Дмитрию Петровичу: «Дима, я вчера до десяти вечера сидела, тут этот отчет допиливала».
Я молчала. Мне было страшно. Я боялась конфликта, боялась, что меня посчитают строптивой, боялась потерять свою первую, такую важную работу.
Однажды Дмитрий Петрович вызвал меня к себе.
«Лена, – он смотрел на меня поверх очков. – Это ты выставляла счет ООО «Вектор»?»
«Да», – ответила я, чувствуя ледяную пустоту в животе.
«Там ошибка в реквизитах. Платеж ушел не туда. Деньги зависли. Клиент нервничает. Это твоя работа?»
Я посмотрела на файл. Это была та самая таблица, которую мне вчера вечером передала Ирина со словами: «Перепроверь и выстави, ладно? Я уже все проверила, но для очистки совести». А я, уставшая, поверила ей на слово и, не проверив тщательно, отправила счет.
«Я… Я выставляла, но…»
«В этом бизнесе нет «но», – холодно отрезал Дмитрий Петрович. – Есть виноватый. Исправляй. Найди их бухгалтера, объясни ситуацию, добейся возврата и правильного платежа. И за свой счет оплати комиссию банка за перевод».
Выйдя из кабинета, я была на грани слез. Сумма комиссии была для меня огромной – почти тысяча рублей. Целый торт и новая кофта. Но дело было не в деньгах. Дело было в предательстве и в том грузе, который я почувствовала на своих плечах. Это была не учебная ошибка, за которую ставят тройку. Это была реальная проблема с реальными деньгами и реальными последствиями.
Я села за компьютер и начала звонить. Мне отвешивали грубости, переключали с одного номера на другой, говорили «это ваши проблемы». В глазах стояли слезы, но я сжимала кулаки и звонила снова. В какой-то момент ко мне подошла Анна, бухгалтер. Она молча положила на мой стол плитку шоколада.
«Глюкоза для мозгов», – буркнула она и ушла.
Это был первый знак человеческого отношения за весь день.
Вечером, когда я, добившись наконец-то от банка каких-то распечаток, собиралась домой, в офисе осталась только я и Анна.
«Ира тебя подставила», – без предисловий сказала Анна, не отрываясь от монитора.
Я онемела.
«Она всегда так. Молодых ломает. Боится конкуренции. Ты не первая».
«Почему… почему никто не говорит?»
«А что говорить? Дмитрий Петрович ценит ее как менеджера, она клиентов ведет. А ты… ты пока расходный материал».
В тот вечер я не пошла домой. Я сидела на стуле в пустом офисе и смотрела на ночной город за окном. Во мне боролись обида, злость и страх. Но был и другой, новый импульс – стойкость. Чувство несправедливости перевешивало чувство страха.
На следующее утро я пришла раньше всех. Когда пришла Ирина, с той же сладкой улыбкой, я подошла к ее столу.
«Ирина, – голос дрожал, но я заставила себя говорить четко. – Со счетом для «Вектора» разобралась. Деньги вернулись. Ошибка была в данных, которые ты мне передала. Впредь, пожалуйста, не проси меня выставлять счета по твоим проектам без твоего финального контроля. Я не хочу нести ответственность за твои ошибки».
Она оторвалась от монитора, ее улыбка медленно сползла с лица.
«Ты что это на меня тут взъелась? Сама накосячила, а теперь…
– Нет, – перебила я ее, к собственному удиснению. – Я не накосячила. Я доверилась тебе. Больше этого не повторится. И, кстати, кофе ты можешь купить себе сама. У меня своей работы хватает».
Я развернулась и пошла к своему столу. Колени подкашивались, сердце стучало где-то в горле. Я ждала крика, скандала, жалобы Дмитрию Петровичу. Но из-за спины донеслось лишь злое шипение: «Ну, смотри у меня…»
Но ничего не произошло. Дмитрий Петрович, узнав, что проблема решена, лишь кивнул. Ирина перестала со мной разговаривать, что было только на руку. Но она больше не скидывала на меня свою работу. Анна иногда стала со мной советоваться по поводу каких-то мелких бухгалтерских вопросов. А Стас, айтишник, в один из своих визитов молча поставил мне на компьютер программу для автоматической проверки реквизитов.
Я проработала в «Престиж-Офисе» еще полгода, до конца лета. Когда я увольнялась, чтобы сосредоточиться на учебе, Дмитрий Петрович, к моему удивлению, сказал: «Жаль. Вышли из мамкиных дочек. Могли бы из вас толк выйти».
Я вышла из офиса в последний раз с чувством невероятной усталости и гордости. Первая работа… Она не научила меня великим профессиональным премудростям. Но она показала мне цену деньгам, которые даются нелегким трудом. Она вручила мне тяжелый молот ответственности и заставила понять, что его нельзя ни на кого перекладывать. И самое главное – она обожгла меня сложными отношениями с людьми, научив тому, что иногда нужно не бояться говорить «нет» и отстаивать свои границы, даже если голос при этом дрожит. Это был суровый, но самый эффективный курс взросления. И за него, как ни странно, я была благодарна.