Давным-давно нравилась механику Гаврилову одна женщина. Он даже иногда с ней кино ходил и в ресторан приглашал. Но тогда, видать, у женщины был другой механик… и она к Гаврилову отнеслась равнодушно, хотя в кино и ходила. Потом Гаврилов ушел в очередное дальнее плавание, затем другое, третье…одна женщина телефон поменяла… в общем, отношения их с Гавриловым прервались, не начавшись и следы растерялись.
Но вот однажды механик Гаврилов перед возвращением в родной порт от безделья между вахтами залез на сайт знакомств… и вдруг фотографию видит – Она! Механик поначалу было засомневался – все ж таки не один год прошел, а Она по-прежнему чудо как хороша, на гавриловский взгляд. Впрочем, объективно судить женскую красоту сложно, поэтому примем гавриловский взгляд без обсуждения – ну чудо, так чудо, спорить не будем. Обрадовавшись, механик Гаврилов, недолго думая, и написал одной женщине – здесь мы попутно имя ее раскроем, для удобства дальнейшего изложения сей романтической истории – одну женщину звали – и зовут- Леной. Впрочем, про себя механик Гаврилов звал ее Еленой Прекрасной. Как нетрудно догадаться, механик был романтик в душе и общение с тяжко грохочущими судовыми дизелями его не испортило.
Так вот, написал ей Гаврилов письмецо электронное – так мол и так, мы с вами раньше встречались. И ответ получил – да, помню, был такой Механик Гаврилов и она, Лена, не возражает с ним встретиться и сходить в ресторан или еще куда. И телефончик приложила – звони мол, механик, не тушуйся.
Вернувшись в родной порт, Механик Гаврилов, не снявши форменную фуражку, набрал заветный номер (механик волновался и дважды набрал неправильно) и договорился о встрече….
Надо сказать, что механик Гаврилов внешней красой не блистал – росточка невыдающегося, с пузиком и вдобавок плешивый… ну, не Антонио Бандерас. С другой стороны - разве у мужика внешность главное? зато в общем малопьющий и некурящий; да и все больше в морях, поэтому редко смотрящий российское телевидение и соответственно сохранивший гетеросексуальность, стеснительность и некоторые идеалы. А тут и Елена Прекрасная подъезжает к мнущемуся в ожидании механику и из машины ему рукой машет – садись скорей, механик Гаврилов, тут стоянка запрещена…
Сел механик Гаврилов в машину, на Лену смотрит. Все ж таки годы прошли от последней встречи. Да, она самая …и по-прежнему по-гавриловски прекрасна. Мы, конечно, могли бы покапризничать и пальцем потыкать в мелкие недостатки, но несолидно это и неприлично. Да и неправда, потому что, объективно говоря, выглядела –и выглядит- Лена действительно замечательно хорошо и ухоженно. Работа у ней такая – с людьми, надо следить за собой. Это механику дозволено на вахту прийти в растянутых тренировочных штанах, а ей никак. Директор ресторана она, заметное лицо в портовом городе. Впрочем, Механик Гаврилов тоже давно с каботажных рейсов ушел, в загранку ходит, уже связями-знакомствами в дальних портах обзавелся; не мальчик, одни словом.
Приехали они в ресторан. Ресторан, на взгляд Механика Гаврилова, из фешенебельных – скатерти, хрусталь, мальчики-официанты при смокингах вокруг вьются… меню в кожаном футляре. Сам-то механик из простых, в чужих портах предпочитает демократические забегаловки, не очень сведущ в витиеватых названиях блюд, да и из напитков предпочитает по пивку с корешами. А Елена Прекрасная, как выяснилось, предпочитает коньяк VSOР и свежевыжатый сок. Механик Гаврилов и не возражал – пить ему все равно что, фрукты в плаваньях по тропическим морям поднадоели, а деньги есть. Впрочем, Елена его удивление от поданного счета заметила и в следующий раз повела его в другой ресторан, «бюджетный», по ее определению. К удивлению Гаврилова, в «бюжетном» за меньшее число блюд с него сняли на стольник больше, чем в фешенебельном.
Сидят, беседуют, что и как произошло за время, что не виделись. Механик Гаврилов смотри на Лену и не нарадуется – а чего? Любой бы радовался рядом с такой красоткой. В ходе разговора повспоминали, кто что и где был в последнее время… а тут Механик Гаврилов возьми и спроси: Елена Прекрасная, а не съездить ли нам куда-нибудь на курорт, в Египет, к примеру, или в Турцию? Несколько робея спросил, поскольку сохранил идеалы женской скромности, а он вроде как сразу с двусмысленным предложением. Однако Елена Прекрасная оживилась: Да! отвечает, не раздумывая. И сразу захлопотала - у меня родственники работают в туристической компании, говорит, нам скидку сделают. Давай-ка прямо сейчас в офис зайдем, оформлять надо срочно, время идет. Почувствовал механик Гаврилов гулкое биение сердца и пошел за стройным Лениным силуэтом в туркомпанию.
В туркомпании им быстренько подобрали путевку к теплому морю (Лена вмешалась – лучше, говорит, отель подороже возьмем, зато поприличней. Да ведь, милый?). Насчитали Механику Гаврилову вдвое больше, чем на рекламе на входе в турагентство написано. Впрочем, Гаврилов был только-только из рейса, потому не скаредничал. Да и не особо механик и сопротивлялся финансово, потому что гулкое биение сердца таки ощущалось, а на любовь никаких денег не жалко. Протянул родственнице в туркомпании кредитку… а родственница так сострадательно на Механика Гаврилова смотрит и явно порывается что-то сказать. Потом на Лену порывисто оглянулась, потупилась и промолчала. И какой-то тревожный колокольчик тихонько тренькнул в душе Гаврилова.
А тут Елена Прекрасная спиной к механику повернулась и нечаянно углядел он у нее (лето, одежды легкие) ниже поясницы кусочек замысловатой татуировки. А после портов у механика твердое мнение сложилось – не робкие и стеснительные девушки себе тату набивают. И еще раз тревожный колокольчик тренькнул. Ретроград и несовременный тип был механик Гаврилов.
Елена Прекрасная звонко чмокнула Гаврилова в щеку и пообещала прийти в аэропорт вовремя, дабы вместе улететь на крыльях любви к теплому морю. Не забудь, говорит, евро снять для поездки, тысячи полторы. И упорхнула. До встречи, говорит, увидимся… Постоял механик, вслед ей посмотрел. Гм… полторы тыщи на несколько дней? думает. Жадноват, как мы видим, был механик Гаврилов.
И – точно, увиделись. Приезжает в аэропорт Механик Гаврилов, а Елена Прекрасная уже там. Потянулся было ее поцеловать при встрече, как заведено среди близких людей, но она его осадила – не надо, механик, не время. Ну, ладно, думает Гаврилов, не время так не время. У меня согласно турпутевке еще шесть дней и пять ночей впереди. Оптимист был механик Гаврилов. Да и кто оптимистом не будет, кого эйфория крылом не накроет, уезжая с красивой женщиной в отпуск к теплому морю? Где найти такого чурбана бесчувственного?
В самолете Елена Прекрасная встретила несколько знакомых молодых людей, головой кивнула, но общаться не стала, несмотря на таинственные знаки, которые молодые люди делали украдкой от своих спутниц. Несколько удивился Механик Гаврилов такому совпадению знакомых в одном самолете. Да и эти молодые люди ему чем-то не понравились. Видимо, из-за собственнического инстинкта.
Прилетают к теплому морю и сразу попадают в ресторан гостиничный, на шведский стол. Набрала Елена Прекрасная тарелок, села напротив механика, ест. Вдруг на механика пристально посмотрела, скривилась и говорит – ты знаешь, Гаврилов, авария у меня неожиданная. А что такое? Щеку прикусила? Да нет, отвечает – хуже. Ты тут посиди, а мне надо в туалет выйти, по женским делам. Внезапно начались, хотя было уже кончились.
Сидит один Механик Гаврилов, жует ништяки со шведского стола. И соображает, что «внезапно» начаться никак не может, все ж таки обычно женщины такие дни наперед знают.
Ну ладно, потом в гостиницу, в номер заходят. Там Механик посмотрел на две кровати, белым застеленным, на стройный силуэт Елены Прекрасной, обнять попытался. Та увернулась – идем, говорит, на пляж. Ну, пошли. На пляже пустынно оказалось – день какой-то смурной и холодный. Однако полежали на шезлонгах, окунулись пару раз. Раз уж на море, надо соответствовать.
Вечером в местный ресторанчик. Опять же фешенебельный – а собственно чего? Один раз живем, можно себе в отпуске позволить. Пообщались на темы жизненных предпочтений. Зарабатывать надо так, Лена говорит, что бы за свои деньги получать самое лучшее. Ну, правильно, соглашается Механик Гаврилов, а сам на Елену Прекрасную любуется и ночи ждёт.
После ресторанчика Елена Прекрасная говорит: ты знаешь, Гаврилов, мне массаж необходим и диета. Диета простенькая – только фрукты киви. Поэтому я сейчас на массаж, а ты в номер иди, жди меня. А за фрукты киви не беспокойся, я сама на обратном пути куплю. Денежек мне дай на массаж и киви. И это… дай сразу побольше, что бы мне тебя не дергать лишний раз. Какой ты милый.
Под ночь возвращается в номер. Телевизор, какие-то слова необязательные. Механик Гаврилов мнется. Понятно, первый раз – он трудный самый. Опять же – гулкое биение сердца. И спрашивает Лену – у тебя никаких трудностей? Та васильковые глаза распахнула: нет. А у тебя? У меня есть, честно признался Гаврилов. Как спать будем?
Елена Прекрасная помолчала и спрашивает: ты что, хочешь койки сдвинуть? Хочу! обрадовался механик Гаврилов и сердце его застучало еще гулче. Ну, сдвигай, пожала плечиком Елена Прекрасная. Только учти – у тебя 15 минут, не больше, а потом на свою койку переберешься, потому как сплю я чутко и любые помехи сну не переношу. Да ладно, подумал Гаврилов, главное начать, а там посмотрим. И стал тумбочку межкроватную оттаскивать. А из-под нее бумажки посыпались, окурки, пыль клубками. Койку сдвигать – так и там на полу слой грязи, а Гаврилов босиком. Четыре звезды, блин.
Сдвинул кровати. Елена Прекрасная в ванне заперлась, водой зашумела. Механик Гаврилов помялся и в койку залез в ожидании, одеялом накрылся. Полежал, подумал, трусы снял. Лежит, волнуется, сердце в груди стукочет. Романтик, ё-моё.
Выходит Елена, в бюстгальтере и трусиках, под одеяло скользнула. Позволила обнять себя и поцеловать. Однако лицо настойчиво отворачивает от механикогавриловских поцелуев. Тут у механика мужское естество воздыматься стало. Оно и понятно, все ж таки любимая женщина рядом. Он с Елены Прекрасной бюстгальтер стянул, прижиматься стал понастойчивее, руками по ее прекрасному телу завозил. Однако как только до трусиков дотронулся, резко отпрянула Елена Прекрасная и неприятно-жестяным голосом резанула «Нет»! И на край койки отодвинулась. Если бы, говорит она механику, у нас было бы все хорошо и замечательно – тут она сделала в воздухе неопределенный жест – тогда еще можно было бы. А так, продолжает, женский организм в такие дни особенно чувствителен к инфекции. Иди на свою койку, мне выспаться надо, иначе у меня завтра мешки будут под глазами. И спиной повернулась к механику. Гаврилов попытался было руку на нее положить, но Елена Прекрасная руку его резко сбросила и тем-же жестяным голосом резанула: Дай поспать! Отодвинулся Механик Гаврилов, поворочался и заснул. Сны ему не снились.
Утром встали, пошли на завтрак. Вообще Механик Гаврилов не избалован был шведскими столами, но приходилось ему в заокеанских отелях столоваться… но тут убожество какое-то: салат из капусты крупнонарезанный да яйца вареные. В судовой столовой завтрак обильнее. И это гостиница 4*, «подороже и поприличней», как ему пели в туркомпании!?
Вернулись в номер, стали на пляж собираться. Конечно, механик попытался Елену обнять, но та увернулась. Хватит, говорит (хватит!? подумал Гаврилов. Чего хватит!?), пошли на пляж. Приходят. День как вчера, смурной, штормит слегка, на пару-тройку баллов. На шезлонгах повалялись… Елена Прекрасная розовой кепочкой лицо прикрыла, на механиковские шутки-прибаутки реагировала слабо. Лишь однажды на локте приподнялась, спросила: не надоело еще ерунду нести? И опять на шезлонге откинулась, прикрывшись кепочкой. Колокольчик тренькнул, Механик Гаврилов конфузливо замолчал. На море стал смотреть. А что ему море? Он на него всю жизнь смотрит, надоело уже. Купаться не стали, холодно.
На вечернем променаде, где все отдыхающие под ручки прогуливаются, Механик Гаврилов перехватил несколько мужских завистливых взоров, кинутых на его Елену Прекрасную и преисполнился нежной гордости. Все ж таки такая красавица и с ним. Животик втянул и плечи расправил. Знай наших! В темной тени пальм в порыве попытался обнять было Елену свою, но та отпрянула, зашипела: ты что, в своем уме!? Люди же кругом!
На ужин зашли в ресторан. Как заметил Гаврилов, Елена выбрала самые дорогие блюда. Гаврилову не жалко, но колокольчик в груди опять тренькнул. После по заведенному порядку – Елена Прекрасная на массаж, механик номер стеречь.
На вторую ночь Елена сказала койки не сдвигать не надо. Опять в душе заперлась, водой зашумела. Опять механик Гаврилов под одеялом затих-затаился, только единственно к презервативам под подушкой добавил полотенчико, чтобы в случае чего гостиничную простыню не попачкать слишком откровенно. Вышла Лена, под одеяло скользнула. Стал ее Гаврилов обнимать-целовать, а та лежит ровно, не реагирует, в потолок смотрит. В губы целовать не дает, уворачивается. И сама не целует. Но позволила механику груди ее поцеловать, помять-потискать. Груди оказались вялые и обвисшие – но какое это имеет значение? Ведь если человек женщину любит, то он ее целиком любит, хоть с какой грудью, верно? Опять у механика Гаврилова естество вздыбилось. Видать Елена это почувствовала, потому что зашевелилась, стала механика отталкивать – иди, говорит, Гаврилов, на свою койку, достаточно. Обхватил Гаврилов ее руками, надулся: не уйду, я с тобой хочу обниматься-целоваться и вообще с тобой! Елена выгнулась, ладонями ему в грудь уперлась и злым голосом стала выговаривать: что ты все «я» да «я»!? А меня спросил? Что я хочу? Не уйдешь, я сама сейчас встану и уйду в холл гостиничный ночевать! Разомкнул Гаврилов объятия, перебрался на соседнюю койку. Лежит, колокольчик в груди у него тревожно тренькает. С тем треньканьем и заснул. Так со стороны посмотришь – ну полный лох и вовсе не мужик был Механик Гаврилов.
Под утро, светло уже стало, Механик Гаврилов проснулся и тихонько перебрался на постель к Елене Прекрасной. Вытянулся рядышком, на лицо ее волшебное смотрит и тихонечко целует. Та тоже проснулась, и, не открывая глаз, уже знакомым механику жестяным голосом велела прекратить. Ты говорит, всю ночь храпел, спать мне не давал. Хоть сейчас дай поспать, пожалуйста. Вернулся механик Гаврилов к себе. Подумал, что второй помощник, с которым Гаврилов каюту делит, никогда на храп не жаловался. Хотя, конечно, всяко может быть, может и храпел. Но колокольчик в глуби души опять тренькнул.
Поутру снова на позорный «шведский стол» попали. Впрочем, механик Гаврилов не привередливый. Лена, конечно, на персонал накричала, да что толку? Все равно они по русски не понимают.
И день опять – уж третий – пасмурный. Блин. Приехали позагорать-покупаться, называется. Лучше бы дома остались, у себя в портовом городе. Там хоть солнце светит. Решила Лена на велосипеде по курорту покататься и механика с собой взяла. Еще на американские горки Гаврилова затащила. Люблю, говорит, экстрим. Гаврилова на горке помотало, но оставило равнодушным – его в Бискайском заливе мотало куда как памятнее.
Вечером, после массажа и фруктов киви спать ложились уже привычно, по-семейному. Гаврилов по негласной обязанности мачо приобнял, но Елена на головную боль сослалась – прямо, говорит, терпеть невозможно, наверное перекаталась на американских горках, а еще ты тут… и по быстрому спровадила Гаврилова своим всегдашним «нет». Механик еще подумал – «нет» оно, конечно, да, но не лучше ли сказать, чего хочешь? Под утро проснулся Гаврилов, посмотрел на узкую обнаженную спину Елены Прекрасной на соседней койке и подумал, что семейная жизнь имеет свою прелесть в том, что притворяться не нужно. Я ведь старый моряк и не знаю слов любви, запоздало хмыкнул механик. Явно неизбалован и неискушен был механик Гаврилов в женской любовной психологии, потому как все больше в дальних плаваниях, а второй механик, с которым каюта, на прекрасную даму никак не тянул.
Новый день выдался солнечный. Механик Гаврилов и Елена Прекрасная дружненько, бок о бок, провалялись весь день на пляже, по очереди купаясь в теплом грязноватом море. Изредка они лениво переговаривались. Механик украдкой от прочих загорающих легко целовал Елену Прекрасную; та ему отвечала мимолетным движением губ. Несколько раз Гаврилов натирал спину Елены кремом от загара, ощущая ее подрагивающие мышцы. Лена ела киви, капая соком и облизывая пальцы. Ее ноги облеплял песок. Во всем чувствовалась расслабленность. Хорошо все-таки проводить отпуск на море. Не хуже домика в деревне.
Вечером в ресторане ели большую, приготовленную на пару рыбу в экзотическом соусе с легким местным вином. Потом Гаврилов проводил Лену на массаж, с неудовольствием покосившись на молодого атлетически сложенного массажиста, радостно вскочившего и устремившегося ей навстречу. Под медленно тающей эйфорией солнечного дня механик Гаврилов в номер не вернулся, а побродил по улицам курортного городка, бесцельно заглядывая в ярко освещенные лавчонки с гроздьями колониальных товаров.
Ночью Механик Гаврилов опять к Лене подлез. Давай обнимать-целовать, ласковые слова нашептывать, взыбленным естеством прижиматься. Та приобняла механика, на поцелуй ответила. Однако быстро механиковы руки оттолкнула и от Гаврилова отодвинулась. Ты, говорит, тяжелый, навалился сильно. Вытянулся Гаврилов рядом, стал тихонько целовать лицо ее на подушке запрокинутое. Лена обмякла, глаза закрыла. Наверное, ждала от Гаврилова слов красивых. Однако молчит механик, хотя целует настойчиво, ласкает тело ленино. Да еще нахально взял и положил руку ленину себе на взыбленное естество. Та вздрогнула, с гримаской неудовольствия руку отдернула и от Гаврилова шарахнулась. Гм… честно говоря, поражаюсь я на Механика Гаврилова. Вроде взрослый мужик, а не знает, что женщины ушами любят и что только любящая женщина мужского естества касается, а нелюбящая – никогда.
Еще немножко полежали глаза в глаза. Опять Механик за свое, целоваться полез, руки потянул, по спине и ниже гладит. Признаться, очень нравилось ему Елену Прекрасную ласкать-гладить. Но она уже настороже: хватит, говорит, Гаврилов, уймись. Ты, говорит, меня совсем не жалеешь. Все, Гаврилов, прекрати. Иди к себе! Иди-иди, не упрямься, все равно ничего не будет, не надейся. Нет, говорю тебе. И слушать не буду. Нет, сказала. Нееет!
Перешел на свою койку Механик Гаврилов. Лежит, вздыхает, белые тапки (наверное, постояльцам их выдавали в компенсацию убогости шведского стола) на ногах в мрачной перспективе судьбы разглядывает. Слышит спокойное Ленино дыхание. Ощущает свое мужское естество вздыбленное и смутный позыв к одинокой мастурбации. И размышляет, что видать не судьба. Ни тебе единения тел, ни единения душ. Ну а колокольчики из глубин мироздания редко так трень… трень. Что бы о себе напомнить, видимо - типа говорили мы тебе, дураку, предупреждали.
Лежит Гаврилов в темноте одиноко и понимает, что вовсе не секс ему нужен. Доверие ему нужно. Взаимное. А его без общей постели не бывает.
Однако не все грустно на курорте. Последние дни Механик Гаврилов с Еленой Прекрасной везде ходили взявшись за руки, в ресторане лучшими кусочками друг друга кормили, перебрасывались шутками и улыбками и вообще производили на окружающих впечатление совершеннейше счастливой пары, как оно во многом и было. Гаврилов с легкой руки ресторанных официантов (что ваша жена заказывать будет?) называл Елену Прекрасную женой. Та смеялась, мотала головой, но не возражала.
Иногда на Елену Прекрасную находило дурашливое настроение. Она то залазила на спину и каталась на Механике Гаврилове – тот преувеличенно громко пыхтел и стонал, ловя недоумевающие взгляды встречных курортников, то просила его влезть на дерево и покукарекать, что он и исполнял, то приставала к молоденьким местным полицейским, которые при этом терялись, краснели и пугливо косились на безбашенную иностранку.
Иногда они останавливались и обнимались. Елена Прекрасная только посетовала, что Гаврилов сильно к ней прижимается и низом, а надо несильно и верхом. Механик Гаврилов критику усвоил и стал прижиматься верхом.
В один из теплых вечеров, уже после массажа и фруктов киви сходили на дискотеку в ближайшем заведении. Дискотека оказалась ерундовой – на танцполе колыхалось несколько пар полупьяных туристов. Механик взял бутылку поддельного Чиваса. Елена Прекрасная не пила – мне говорит, в такие дни да после массажа и фруктов киви никак. Но компанию поддержала и как верная подруга жизни честно довела пошатывающегося Механика до номера, крепко обняв его за талию. Механик млел. В номере он бессвязно-пьяно клялся Елене Прекрасной в чувствах (ну, известное дело – что у трезвого на уме…), а она молча смотрела на него с загадочной полуулыбкой Моны Лизы. Спать легли по своим койкам, да и не лез особо Гаврилов - Елена Прекрасная несколько раз ему повторила, что запах перегара не переносит. Оно и понятно, кому перегар нравится. Хотя перед сном Гаврилов, как порядочный, зубы почистил и разок поцеловал любимую женщину – вроде на спокойной ночи -, но та так скривилась, что Гаврилов сам отпрял поспешно.
Последним вечером спрашивает Механик Гаврилов: а не принять ли нам, радость моя, совместно душ? или ванну? Свечи зажжем, в ванну лепестки роз пустим. Елена Прекрасная посмотрела на него холодно и спрашивает – а потом что, после ванны? Гаврилов о такой дальней перспективе как-то не задумывался, поэтому пробормотал: ну что потом? Чистые спать ляжем. «То-то и оно. Нет!» - жестяным голосом подвела Елена Прекрасная итог дискуссии. В очередной раз у Механика Гаврилова мелькнуло, что то же самое можно бы помягче сказать – вроде милый я сама горю и бы рада и обязательно, но давай в другой раз. Итог одинаков, но как-то приятней.
В предчувствии конца поездки купили Лене несколько сувениров, включая громадную керамическую лягушку – она, как выяснилось, их коллекционирует. Механик Гаврилов хотел себе кружку для зеленого чая купить, но и тут лоханулся – всё на потом откладывал, а потом и не настало – автобус к гостинице на полчаса раньше пришел, чем предупреждали. Вдобавок внезапно Гаврилова понос разобрал, с экзотических соусов, наверное. Еле успел вместо кружки в сортир добежать, да и в автобусе сидел как на иголках – того и гляди придется автобус на трассе останавливать. В аэропорту еще раз сбегал, в самолете пару раз и даже на границе не утерпел, прямо от погранконтроля в сортир сбрызнул. А вот ступил на землю Родины – и как рукой сняло. Известное дело, родная земля в духовных и физических силах укрепляет.
Сразу по возвращению подошло время Механику Гаврилову в очередной рейс уходить. Повстречался напоследок со своей Еленой Прекрасной, спросил, что ей из краев заморских привезти, какой цветочек аленький? Привези мне ноутбук, попросила Елена Прекрасная. Удивился механик – а не проще ли здесь купить, в портовом городе? Пошли и купили, а заодно флешку купили и сумку со стразами. Вышли из магазина. Остановились. Поцеловала Елена Прекрасная Гаврилова. Спасибо, говорит, тебе за всё и прости меня – немножко стервой была, потому как немножко стерв мужики любят. Ладно, говорит, будь счастлив, Механик Гаврилов, а мне, как с рейса вернешься, позвони, еще куда-нибудь съездим. Еще раз поцеловала на прощание и поехала в парикмахерскую, а Механик Гаврилов домой, вещи в рейс собирать. На том и расстались.
А в целом Механик Гаврилов своим романтическим путешествием остался доволен. Ну что он потерял? Всего-то иллюзии неясные да денег несколько. Зато пару дней позагорал-покупался, с женщиной красивой в ресторане посидел, половил взгляды завистливые, на велосипеде покатался, пожил жизнью давно семейной пары – то есть и приобрел немало. А что в постели не сложилось с Еленой Прекрасной – так оно и к лучшему, наверное…
_______________
P.S. …и мнится мне, что будет Механик Гаврилов помнить, немножко ностальгировать и немножко надеяться, иногда смотреть на ее фотографии, лохом и тряпкой безвольной с улыбкой себя поругивать, но вернется в родной порт и позвонит Елене Прекрасной в тщетной надежде на взаимность. Ведь любоф – это игра в одни ворота. Такая боль, такая боль. Аргентина-Ямайка пять-ноль…
