Часть 14
По мере того как Вика росла, Елена Ивановна всё больше утверждалась в мысли о том, что внучка похожа на отца куда больше, нежели на мать. Сей факт одновременно и радовал женщину, и безмерно огорчал.
- И почему наша Вика такая бесхребетная, бесхарактерная? - произнесла женщина, ловко переворачивая свино-говяжьи котлеты в панировке из сухарей.
- Ты опять начинаешь причитать? Села на любимого конька, - пробубнил Олег Валентинович, не поднимая глаз от кроссворда, над которым бился со вчерашнего дня.
- Не начинаю, Олежа, продолжаю, - Елена Ивановна выключила плиту, отставила сковородку в сторону.
- Чем тебе Вика не угодила? Что на сей раз? - глава семейства положил журнал на подоконник, спрятал любимую ручку за ухо.
- Так ведь ездят на нашей Викуле все кому не лень, - Елена Ивановна достала тарелки, приборы, стаканы для сока и чашки для чая.
- Ба? - заглянула в кухню Вика. - Мы скоро ужинать будем? Такие запахи по всему дому, невозможно сосредоточиться. У меня живот скулит.
- Что, что живот делает? - фыркнул Олег Валентинович.
- Садись, детка. Подаю уже, - Елена Ивановна погладила девочку по шёлковой, тёмной шевелюре, с любовью чмокнула в темечко.
- Картошка с луком? - деловито осведомился Олег Валентинович, подмигнув внучке.
- А если без лука, то что? Есть не будешь? - хозяйка поставила перед мужем большую квадратную тарелку с ярким оранжевым рисунком.
Эти тарелки выбрала Вика. Некоторое время назад Елена Ивановна взяла её в Дом Фарфора, что на Ленинском проспекте.
- Этот магазин почти как музей, - сообщила она. - Хотя бы разочек увидеть не помешает.
- Купим, ба? Посмотри какие большие! Можно всё, что хочешь на них положить и ещё место останется!
- Сколько тарелок возьмём? - уточнила Елена Ивановна, одобрив выбор ребёнка.
- Как это сколько? Ясное дело — пять! - весело рассмеялась Вика.
- Почему пять? Перечисли, о ком подумала? - заинтересовалась бабушка.
- Вы с дедом, я — это три, - принялась перечислять девочка, старательно сгибая пальчики. - Баба Элла и папа. Вот тебе и пять! Поняла, ба? А ты сколько думала?
- А маму? Маму ты посчитать не хочешь? - без всякой надежды напомнила Елена Ивановна.
- Маму? А зачем маму? Она приходит редко и почти никогда с нами не ест. Не, ба, маму считать не надо. Она сама по себе, отдельно.
- Отдельно... - вздохнула Елена Ивановна.
То, что Амелия так и не раскрылась как мать, не являлось ни для кого секретом. Однако вопреки очевидному, оптимистка Елена продолжала надеяться на то, что рано или поздно инстинкт непременно проснётся. Вот откроет Амелия глаза в один ничем не примечательный день и вдруг ощутит как сердце ноет, по кровинушке родной тоскует.
Годы бежали, Амелия не менялась.
Создавалось впечатление, что красавица вообще забыла о том, что когда-то произвела на свет по
прелестную, здоровую барышню, получившую имя Виктория.
- Ама, доченька, посмотри какая наша Викуля умница! Ручки у неё золотые! Все поделки, что в садике делают, загляденье! Сама, всё сама! Мы с дедом не помогали совсем! Взгляни же!
- Ты послушай как бегло Вика читает! Без единой ошибки и с таким выражением! Любо слушать!
А ведь дитю всего-то пять! Очень способная девонька! Очень!
- Взгляни, Амелия, ни одной четвёрки у Вики! Лучшая ученица в классе! На родительском собрании нашу Вику больше всех хвалили!
Амелия восторгов матери не разделяла от слова "совсем".
- Ну и что? Что такого особенного? Развивается согласно возрасту. Чего кудахтать? Тоже мне диво!
Амелия быстро уставала от дочери, уже через час начинала зевать, норовила улизнуть, неумело придумывая предлоги, ни один из которых не выдерживал никакой критики.
- Побудь ещё, - шептала мать. - Пусть Викуля к тебе привыкает.
- Брось, мама, - сердилась Амелия. - Вика давно привыкла. Вот постарше станет, буду брать её с собой в бутики или в ресторан. С дедом познакомлю.
"Познакомлю с дедом", пугало Елену Ивановну до обморока.
- Как представлю себе, что Александр будет нашу кроху жизни учить, так меня в жар бросает, - поведала она мужу.
- А Александру оно надо? - хмыкнул Олег Валентинович. - Что-то не больно он рвётся не то, что учить, а видеться в принципе.
- Как у тебя всё просто! - покачала головой Елена. - А вот мы с Эллой считаем, что Вику необходимо от Александра оградить.
- Ишь... Считают они, - проскрипел мужчина. - Если Ама решит, вашим мнением интересоваться не станет. Это я тебе ответственно заявляю.
После визитов дочери, Елена Ивановна всякий раз запиралась в ванной, включала воду и плакала от горькой обиды за обожаемую внучку.
- Опять ревела? - не то спросил, не то констатировал Олег Валентинович, когда жена вернулась в комнату после очередного общения с ледяной, бездушной Амелией.
- А-а-а, - махнула рукой Елена. - Сердце у меня болит. Совсем бесчувственная наша Ама. Как фарфоровая кукла, ей-богу. Будто бы не заметили её, пропустили, когда чувства раздавали.
- Так ведь она всегда такой была. Сама говоришь. Чего убиваться? Мы же всё про неё понимаем, - Олег Валентинович порывисто обнял жену, по-медвежьи неуклюже прижал к себе.
- Викуля наша без материнской ласки растёт. Без внимания. А ведь такая девочка чудная! Такая замечательная! - всхлипнула Елена.
Вика была очень мягкой, отзывчивой, доброй и совсем не умела говорить "нет". В школе её быстро раскусили и беззастенчиво этим пользовались.
Вика помогала, объясняла, прикрывала, постоянно давала списывать всем, кто предпочитал занятия более увлекательные, чем утомительное приготовление нескончаемых уроков.
- Викуля, послушай, нельзя позволять садиться себе на голову, - взывала бабушка Элла. - Люди чувствуют слабину и цепляются как клещи. - Учись отстаивать свои границы.
- Ты не понимаешь, - улыбалась Вика. - Никто моих границ не нарушает. Мне не сложно. Правда.
- Сложно, не сложно, - ворчала Элла. - Ты позволяешь собой пользоваться. Нельзя. Так нельзя.
Больше всего Элла Андреевна переживала за то, что на Викином горизонте возникнет какой-нибудь проходимец типа Амелии, но в мужском варианте.
"Только бы не попалась в ту же ловушку, что отец", - этого я точно не перенесу.
Когда Вике исполнилось тринадцать, Амелия впервые пригласила её провести вместе весь день. До этого она уже выводила дочь "в свет", но не более чем на три-четыре часа и не чаще чем раз или два в месяц.
- Навестим косметолога. Обновим твой гардероб, а потом зайдём куда-нибудь пообедать. Согласна?
- Конечно, Амелия. С радостью.
Называть её "мамой" Вика не могла лет с десяти. Отчего-то не повиновался язык, к тому же та не возражала. Так и повелось.
Вике очень нравилось как Амелия одевается, поэтому доверяя её вкусу, она предвкушала правильные покупки, способные подчеркнуть то, что следует именно так, как надо. Что касается косметолога, то и здесь Амелия не прогадала, немногочисленные, но отвратительные, уродливые прыщики, портили настроение, отбивали охоту смотреть в зеркало. Да и посидеть в каком-нибудь уютном месте, было бы совсем недурно. Словом, Уговаривать Викторию не пришлось.
Нельзя сказать, что она страдала от привычного, ставшего обыденным материнского равнодушия, ничего подобного. Однако с некоторых пор юной деве хотелось бывать в обществе этой женщины почаще.
Никто иной как Амелия подарила дочери первую тушь, консилер и блеск для губ. Она же научила её рисовать тончайшие, идеальные стрелки вдоль линии густых ресниц. Кроме того, Амелия отвела подростка на первый в жизни маникюр и рассказала о том, как важно для женщины следить за руками.
- Запомни, дорогая, что бы ни случилось, твои ногти и волосы должны быть безупречны всегда. Истинная женщина не позволит себе выйти из дома ни с грязной головой, ни с облупленным лаком.
Елене Ивановне не хотелось отпускать ребёнка, но поделать она ничего не могла, тем более что Вика искренне радовалась предстоящей прогулке, как радовалась каждый раз, когда Амелия снисходила до неё. Прелестница была по-прежнему очень красива и умела произвести ошеломляющее впечатление на подростка, в котором медленно расцветала очаровательная девушка.
Надежда Ровицкая