Китай запустил свою альтернативу SWIFT – систему Renminbi Digital. Она предназначена для международных расчётов в цифровом юане между Пекином и его зарубежными партнёрами, что уже оценивают как новую валютную систему.
По данным СМИ, в проект уже интегрированы страны АСЕАН и 6 государств Ближнего Востока, а доля сделок через платформу приближается к 40% международной торговли Китая.
Переводы между компаниями и банками теперь занимают несколько секунд, а маршруты платежей обходят долларовую инфраструктуру. Китай системно продвигает интернационализацию юаня и формирует альтернативу долларовой системе.
Этапы валютных систем
Золотой стандарт (XIX век — начало XX века)
При этой системе национальные валюты имели законодательно закрепленное золотое содержание, либо валюты обменивались на золото. Это давало фиксированные курсы и стабильность.
Система Бреттон‑Вуд (1944–1971)
После Второй мировой войны на конференции в Бреттон-Вудсе была создана новая архитектура: доминирование доллара, конвертируемого по фиксированной цене в золото (35 $ за унцию) и фиксированные паритеты национальных валют к доллару. Это была «золотовалютная система».
Переход к плавающим курсам — Ямайская система (конференции МВФ в 1976 г., вступила с 1978 г.)
Систему Бреттон-Вудса подорвали инфляция, дефициты США, дефицит золота — в итоге США в 1971 году прекратили обмен доллара на золото, и началась эра плавающих курсов. Отказ от золотой привязки означал новую фазу валютной системы, переход к эре валютных спекуляций. Доллар остался основной резервной и расчётной валютой по факту, благодаря экономической мощи США, а не официальным соглашениям. Это ослабило реальную связь между производством и финансами и позволило США использовать эмиссию доллара как инструмент глобального влияния.
Ямайская система привела к долгосрочной нестабильности валютных курсов, «финансовым пузырям» и росту спекулятивного капитала, оторванного от реального сектора.
Новые реалии
Эксперты считают, новая цифровая валютная система — Бреттон-Вуд 3.0 — будет построена уже с участием Китая.
Некоторые аналитики используют метафору Бреттон-Вуд 3.0, чтобы подчеркнуть коренные институциональные и архитектурные изменения в глобальной финансовой системе: рост роли новых институтов, перераспределение влияния и появление новых платёжных каналов. Однако историческая «оригинальная» система Бреттон-Вудс (1944) означала создание единого наборa институтов (МВФ, МБРР) и жёсткие правила обменных курсов — нынешние изменения намного более фрагментарны, плюралистичны и технологичны (CBDC, частые двусторонние свопы, мультивалютные инициативы), поэтому прямая параллель вводит в заблуждение. Никакой единой «конференции-создателя» и единого соглашения сегодня не видно.
Рост экономического веса и финансовой инфраструктуры Китая весомый. Страна — крупнейший торговый партнёр многих стран, развивает собственные многосторонние институты и расширяет валютные своп-линии. Всё это повышает влияние юаня в практике международных расчётов. Теперь страна технологически создаёт альтернативные платёжные рельсы к доллару и SWIFT.
Инициативы по расчётам в национальных валютах, BRICS-проекты вроде «BRICS Pay» и рост взаимных расчётов вне доллара усиливают тренд на многовалютность.
Однако, это не гарантирует мгновенную замену долларов.
Сеть доверия и глубина финансовых рынков США остаются уникальными: ликвидность казначейских бумаг, статус «безопасного убежища», развитая экосистема кредитования и клиринга — всё это защищает доллар от быстрой замены. И внешняя политика США тоже защищает и пропагандирует доллар.
Есть момент ограничения юаня: валютный контроль и частичная конвертируемость, а также институциональная конкуренция внутри самих BRICS делают юань пока неудобной «универсальной» резервной валютой.
Политическая реальность: многие страны не хотят, чтобы одна национальная валюта (включая юань) автоматически замещала доллар — потому и появляются многосторонние решения (мультивалютные корзины, SDR, цифровые платежные площадки).
Чем плоха текущая валютная система?
Долларовая доминация усиливает зависимость национальных экономик от внешних валютных шоков и политики США. Если расчёты и резервы номинированы в долларе, то воздействие курса доллара, денежной эмиссии и внешнеполитических решений США распространяется далеко за пределы самой Америки.
Скопление «денежного навеса» в США — избыточная эмиссия или долговая нагрузка может стать источником кризиса, и страны-держатели долларовых активов окажутся уязвимыми.
Финансовая архитектура не даёт альтернатив — когда расчёты, резервирование и торговля привязаны к доллару, национальные валюты и финансовые системы не развивают собственные инфраструктуры, остаются подчинёнными системе, задаваемой извне.
Либеральная модель хозяйствования и открытых финансов (которая сопровождает доминирование доллара) повышает уязвимость: слабая координация, высокая открытость финансовых рынков и отсутствие стратегического государственного регулирования делают экономику подверженной внешним шокам.
Да, мир движется к более многополярной, частично «де-долларизованной» архитектуре, где Китай — ключевой игрок: через торговые связи, инфраструктурные банки, своп-сети и CBDC. Но это не революция в духе единого пакета Бреттон-Вудс, как бы нам не хотелось, как бы это не было необходимо.