Российская угольная отрасль, еще недавно позиционировавшаяся как «опора» экспорта, переживает системный кризис, обнаживший все изъяны сырьевой экономики. Парадокс, который уже нельзя игнорировать, заключается в следующем: чем больше государство вливает в отрасль денег, тем выше становятся убытки для бюджета и всей национальной экономики, и тем богаче — узкая группа частных бенефициаров.
Сложилась уникальная в своем роде «инфраструктурная ловушка», где гигантские ресурсы бросаются на поддержание убыточного статус-кво, блокируя развитие альтернативных отраслей и регионов.
Цифры, которые кричат о кризисе
Масштабы государственной поддержки угольной промышленности поражают. За последнее десятилетие совокупные вливания через прямые субсидии, льготные железнодорожные тарифы, налоговые каникулы и инфраструктурные проекты «под уголь» исчисляются триллионами рублей. Только на расширение Восточного полигона РЖД, призванного обеспечить углю выход на рынки АТР, из Фонда национального благосостояния и других источников было направлено свыше 800 млрд рублей.
Однако окупаемость этих колоссальных инвестиций — отрицательная. По данным за 2024 год, перевозка угля принесла РЖД убыток в 127,3 млрд рублей. За первые шесть месяцев 2025 года к этому добавилось еще 62 млрд минуса.
Но настоящим шоком является объем перекрестного субсидирования, который оценивается в 300 млрд рублей ежегодно. Это скрытый налог на другие отрасли — металлургию, химическую промышленность, сельское хозяйство, — которые вынуждены платить за перевозки своих грузов по завышенным тарифам, чтобы компенсировать льготы угольщикам.
Таким образом, угольный сектор не просто дотируется из бюджета, он искусственно сдерживает конкурентоспособность всей российской промышленности.
Кто выигрывает от «убыточного» бизнеса?
В то время как страна несет триллионные убытки, бенефициары крупнейших угольных компаний стабильно занимают места в рейтинге Forbes, их личные состояния продолжают расти. Их бизнес-модель парадоксальна: без массированной государственной поддержки они были бы давно неконкурентоспособны, но благодаря ей они не просто выживают, а процветают, требуя все новых преференций.
«Битва за уголь», о которой часто говорят чиновники, на деле является битвой за перераспределение сотен миллиардов бюджетных и квазибюджетных средств в частные карманы под соусом «национальных интересов» и «сохранения системообразующей отрасли».
Ситуация усугубляется тем, что 90% провозной мощности стратегического Восточного полигона РЖД занято под уголь. Это создает мощный структурный барьер для развития других экспортных направлений — зерна, удобрений, лесоматериалов, контейнерных перевозок.
Вместо диверсификации экономики и логистики мы строим инфраструктуру под монокультуру прошлого, закладывая основы новых проблем уже на ближайшее будущее.
Якутский прецедент: урок, который не хотят услышать
На фоне этого угольного тупика особенно показателен пример «Якутской топливно-энергетической компании» (ЯТЭК). Компания приняла стратегическое решение заморозить гигантский проект по сжижению природного газа («Якутский СПГ»), который предполагал строительство завода мощностью 18 млн тонн и газопровода протяженностью 1,4 тыс. км. Причины — гигантские инвестиционные риски, зависимость от обхода санкций и общая нестабильность экспортных моделей.
Вместо этого ЯТЭК делает ставку на цифровую энергетику. Компания намерена использовать свои газовые ресурсы (запасы — 774,4 млрд куб. м) для генерации электроэнергии и питания центров обработки данных (ЦОДов), майнинговых площадок и облачных сервисов.
Это принципиально иная логика: не везти сырье за тысячи километров, преодолевая логистические и политические барьеры, а превращать его в энергию на месте и продавать уже высокомаржинальный продукт — вычислительные мощности, потребность в которых в мире стремительно растет. Эти мозности тоже нужно построить здесь же, что называется, «через дорогу».
Консолидация вместо модернизации: путь в никуда?
Пока одни компании ищут прорывные пути, в Минэнерго предлагают иное лекарство для угольной отрасли. Речь идет о консолидации сектора вокруг крупных предприятий.
Министр энергетики Сергей Цивилёв заявляет, что консолидация «стабилизирует сектор», но критерии «сильных» компаний — собственные порты, вагонные парки, добыча в нескольких регионах — фактически исключают из игры всех, кто не имеет доступа к инфраструктуре и политическим связям. Замминистра Дмитрий Исламов подтверждает: доля убыточных предприятий выросла до 62%, убытки — 79,9 млрд рублей за пять месяцев 2025 года. В таких условиях «присоединение к сильным» — не выбор, а вынужденная капитуляция.
Однако такой подход вызывает серьезные вопросы. В условиях, когда фундаментальная экономика отрасли неэффективна, консолидация выглядит не как структурная реформа, а как рейдерский передел собственности под государственным патронажем.
Вместо поиска путей диверсификации экономики Кузбасса и создания новых, несырьевых отраслей, предлагается просто «убрать» мелких игроков, передав активы крупным. Но смогут ли эти крупные игроки, десятилетиями существовавшие в режиме дотаций, стать драйверами реальных изменений?
Опыт показывает, что с высокой вероятностью это приведет лишь к монополизации права на государственную поддержку.
Почему бы не последовать примеру Якутии и не начать реализовывать в Кузбассе аналогичную стратегию? Вместо того чтобы вести убыточный уголь на другой конец страны, можно развивать на его основе энергоемкие производства прямо в регионе.
Тот же метан угольных пластов может стать основой для генерации, которая будет питать современные производства, IT-инфраструктуру. Это потребовало бы не перераспределения активов, а реальных инвестиций в новую экономику и масштабной программы переподготовки кадров.
Угольный кризис в России — это не временные трудности, а симптом глубокой структурной болезни. Государство годами финансирует частные капиталы, скрывая реальную цену «системообразующей» отрасли за сложной системой перекрестного субсидирования и инфраструктурных ловушек.
Пока власти думают о том, как перераспределить собственность в рамках старой парадигмы, отдельные компании уже начинают поворачиваться в сторону будущего, как это сделала ЯТЭК.
Пора закрыть «угольный театр» и начать честный разговор о переходе к постугольной экономике. Инвестиции должны направляться не в дотирование стагнации, а в будущее — в людей, в технологии, в диверсификацию регионов, которые заслуживают шанса на жизнь после угля.
Иначе страна так и останется в роли донора для избранных олигархов, расплачиваясь за их благополучие своим собственным развитием.