Уважаемые подписчики
Анонсирую старт публикации моей новой книги в «Дзене». Работа будет выходить по частям. Прошу вас оценить произведение и, по возможности, оставить отзыв на «Литрес». Ваши рецензии на этой платформе крайне важны для продвижения книги. Для этого потребуется быстрая регистрация (в форме входа нажмите «Другой способ»). Заранее благодарю за вашу поддержку и отзывчивость
Вступление. Хроники великого цирка, где клоуны были у власти, а публика платила за билет последними сбережениями.
Здравствуйте, уважаемые читатели. В небольшом сатирическом очерке предлагаю ненадолго погрузиться в прошлое нашей с вами страны, в то время, о котором старшее поколение вздыхает так сладко, словно пробуя тот самый советский пломбир, и говорит: «Помидоры раньше пахли помидорами, хлеб был вкуснее и душистее, фрукты были слаще и сочнее, колбаса была из мяса, а не из сои, вода из родника была чистой и вкусной, можно было пить прямо из реки, зимы были снежнее, воздух был чище, одежда была прочнее, её носили по многу лет, люди были добрее, честнее, отзывчивее, работали на совесть, жизнь была проще, но понятнее, мы были счастливее, хотя жили беднее».
Но ведь было не только это. Приятные воспоминания юности живших в СССР — лишь одна сторона медали, а вторая сторона медали — это суровая реальность конца целой эпохи. Эпохи, которая завершилась не красивым закатом, а громким хлопком дверью, в которую одновременно пытались войти пятнадцать новых государств. Нам предстоит вспомнить период в истории, по окончании которого распалась некогда великая сверхдержава. Вспомнить её переходный период к новому политическому строю, который тогда модно было называть демократией. Этот переходный период совпал с миллениумом.
Мир менялся слишком быстро, наступал Миллениум — тысячелетняя годовщина, крупнейшее мировое событие, которое ждали, к которому готовились и которое должно было стать либо глобальным праздником, либо предвестником погибели всего человечества. Весь мир, затаив дыхание, следил за подготовкой к празднованию. Дети со всего мира ждали фейерверков в Сиднее, Токио, Москве, Париже, Нью-Йорке. Но из-за приближающегося миллениума появилась и так называемая проблема 2000 года, возник глобальный техногенный психоз. Многие боялись, что компьютеры, запрограммированные с учётом только двух последних цифр года (например, «99» вместо «1999»), после полуночи воспримут «00» как 1900 год. Ожидались коллапсы энергосистем, падение самолётов, сбой банковских операций, а кто-то верил и в библейский апокалипсис. Некоторые жители нашей планеты организовывали прощальные вечеринки на небоскрёбах, а некоторые делали запасы еды и изолировались в бункерах. Если разобраться, то главным виновником истерии стал не сам библейский текст, а знаменитый пророк Мишель де Нотрдам, известный как Нострадамус, — французский врач, фармацевт, писатель, поэт, астролог и алхимик, вошедший в историю, прежде всего благодаря своим пророчествам, живший в XVI веке, слова которого часто переводили так: «В году 1999 и семь месяцев с неба придёт великий король ужаса...». Люди решили, что речь идёт о конце света, пришествии антихриста, Страшном суде и т.д. Подлили масла в огонь поп-культура, фильмы, книги и передачи, которые вовсю эксплуатировали тему. Люди массово готовились к самому худшему: ядерная война или падение астероида; вторжение инопланетян; восстание машин на волне популярности «Терминатора» или, например, космический катаклизм, который уничтожит Землю. На самом деле фантазии людей в этом направлении были безграничны, а писатели и сценаристы этим удачно пользовались. Люди строили бункеры, скупали тушёнку и свечи, религиозные фанатики готовились к вознесению. В итоге — ничего не случилось. Это был, возможно, самый дорогой и массовый обман самого себя в истории человечества.
Я попал в поколение, родившееся с 1984 по 2000 год. Сейчас нас модно называть «миллениалами» — первое поколение, которое застало два мира: аналоговый, до интернета, и цифровой. Наше детство и юность пришлись на тот самый «переходный период» 1990-х в России. Мы помним, как смотрели «Поле чудес» и слушали кассеты с «Ласковым маем», но уже в школе сидели в первых чатах и искали информацию в Rambler. Мы видели, как родители получали ваучеры и стояли в очередях, но сами мечтали о джинсах и плеере «Sony». Мы — поколение цифровых первооткрывателей и одновременно последних свидетелей советского быта. Сатирики пишут, что «Миллениалы — это люди со странным опытом. Их учили писать письма от руки, но жить они стали в эпоху email. Их пугали «болтанкой» в самолёте, но они без страха ездят в такси-беспилотниках, которые сами же и заказывают через приложение. Они — живой мост между очередью за колбасой и очередью из корзин в интернет-магазине».
Память очень избирательна: она имеет свойство стирать негативные воспоминания — бытовые неудобства, страхи, трудности — и приукрашивать положительные. Например, воспоминания о юности — это время первых открытий, дружбы, сил и здоровья. Пока мир с помпой праздновал миллениум и боялся компьютерного апокалипсиса, Россия переживала свой собственный, куда более реальный апокалипсис — экономический, политический и социальный. Остальной мир смотрел в будущее с оптимизмом и страхом перед техногенными катастрофами. Россия смотрела в будущее со страхом перед завтрашним днём: будет ли работа, хватит ли денег на еду, не начнётся ли новая война. Для России проблема 2000 года была мелочью. У нас были свои, настоящие проблемы: дефолт 1998 года, война в Чечне, засилье криминала и терроризм. Наши компьютеры, если и должны были сломаться, то не из-за смены даты, а из-за веерных отключений электричества. Это было время задержек зарплат или тех случаев, когда её выдавали макаронами или гречкой; время, когда собирали ребёнка в школу с мыслью, где найти деньги на туфли; время феномена «новых русских» с их малиновыми пиджаками и мешками денег на фоне всеобщей нищеты и, конечно же, время «МММ».
И пока весь мир плавно переходил в XXI век, моя страна болезненно и со скрипом теряла на полях внутренних и внешних потрясений свой внутренний стержень, стержень, сформированный после потери Российской империи и обретения идеалов социализма. Если представить историю распада СССР как медицинскую карту, то 1990-е — это диагноз: «острая шизофрения на фоне распада личности». Страна, в которой ещё вчера был так называемый застой, в результате методов перестройки внезапно начала дробиться на 15 самостоятельных организмов, причём каждый считал себя главным наследником могучей сверхдержавы.
1990-е годы стали одним из самых противоречивых и переломных периодов в истории современной России. После распада СССР страна пережила радикальные политические, экономические и социальные трансформации: переход от плановой экономики к рынку, приватизацию, гиперинфляцию, рост преступности и одновременно становление новой демократической системы. Тогда в шутку говорили, что «Приватизация прошла успешно, вот только народу дали такие мелкие доли, что люди лишь успели понять, что их надули, но ничего поделать с этим уже не могли». Это был период, когда вчерашний коммунист, бывший когда-то по правилам партии ярым атеистом, шёл крестить ребенка в церковь, надеясь на защиту высших сил. А инженер, гордость завода, был вынужден стать «челноком», продавая на рынке китайские куртки. Период, когда лозунг о светлом будущем заменился рекламой финансовых пирамид, сулившей несметные богатства всем желающим.
Во времена жёсткой цензуры в нашей стране особую популярность приобрели анекдоты. Почему именно они? Ответ очень прост: анекдот — фольклорный жанр, короткая смешная история, обычно передаваемая из уст в уста. Анекдоты рассказывали шёпотом или вполголоса; политические и антисоветские анекдоты могли повлечь за собой уголовную ответственность по статьям о «клевете на советский строй» или «антисоветской агитации». Но их функция была не только в юморе. Анекдот был формой психологической защиты, способом осмысления абсурда и инструментом инакомыслия. Современному поколению Альфа, воспитанному на «Стендапе ТНТ», они могут показаться странными и несмешными, и это нормально. Потому что анекдоты того времени — это был способ сказать правду, которую боялись произнести вслух. Советую воспринимать их как настроение того времени и кусочек истории:
1. О политике и распаде:
— Что будет, если собрать всех политиков 1991 года в одной комнате?
— Получится аукцион по распродаже страны. С молотка пойдёт всё, кроме ответственности.
2. Чем отличается советская власть от российской 1991 года?
— Советская власть говорила: "Заводы — рабочим!", а российская говорит: "Акции заводов — бывшим партийным работникам!"
3. Товарищ, вы в очереди за мясом или за правдой?
— А какая разница? Всё равно ничего нет. Стою просто так — для поддержания производственного процесса.
4. Новый русский бизнес-план 1991 года:
- Взять кредит у государства.
- Купить завод по цене металлолома.
- Прожить как царь.
- Объявить банкротство.
- Повторить с новым заводом.
5. Почему в 1991 году все экономисты стали экстрасенсами?
— Потому что нормальные прогнозы строить было невозможно, оставалось только гадать на кофейной гуще.
6. Объявление в газете 1991 года:
"Меняю трёхкомнатную квартиру в центре Москвы на возможность уехать из страны. Рассмотрю варианты с чемоданом колбасы".
7. Две подруги встречаются:
— Как жизнь?
— Прекрасно! Муж получил ваучер, я нашла работу уборщицей в банке, дети учат английский...
— А что не так?
— А жить не на что.
8. Почему новый русский 1991 года носит малиновый пиджак?
— Чтобы его могли найти кредиторы, когда он будет от них бегать.
9. Новый русский приходит в театр:
— Дайте мне самый дорогой билет!
— На какой спектакль?
— Неважно! Главное — чтобы все видели, что я могу купить самый дорогой билет!
10. Что общего между СССР 1991 года и старым диваном?
— И то, и другое проще выбросить, чем пытаться починить.
11. Почему в 1991 году все стали верить в приметы?
— Потому что прогнозы Госплана больше не сбывались, а предсказания Ванги — иногда да.
Я, будучи ребенком, стал свидетелем ключевых событий десятилетия – либеральные реформы, конституционный кризис 1993 года, чеченские войны, дефолт 1998-го. Стал свидетелем их влияния на жизнь моих родителей и их друзей, расцвета свободы слова, появления новых медиа, развития независимой музыки и кино. Но тогда я не понимал, что живу в по-настоящему тяжелые времена. Тогда мой детский ум был защищён опекой родителей и их стремлением отгородить меня от всех бед того времени. И пока родители сражались за выживание, я, не до конца осознавая трагедию, осваивал первые компьютерные игры и смотрел фильмы по пиратским кассетам. Сейчас, уже будучи взрослым человеком, я могу понять, какое наследие оставили в памяти общества те события и с чего всё начиналось.
События, которые запустили маховик с трагичным названием «перестройка». «Лёд тронулся, товарищи! Процесс пошёл!» — так сказал Михаил Горбачёв в начале провозглашённой им перестройки системы государственного управления в СССР. И, к сожалению, эта фраза оказалась пророческой. Только он не уточнил, что процесс — это агония, а пошёл он — в никуда, прихватив с собой наши сбережения, веру в светлое будущее и, хотя бы какую-то колбасу в магазинах. А ваучерная приватизация стала гениальным социальным экспериментом, по которому каждому гражданину дали возможность почувствовать себя совладельцем завода, который тут же останавливался, и пайщиком фабрики, которая сразу банкротилась. Народное достояние раздали так щедро, что люди даже не поняли, что их не обогатили, а просто поделили между ними ответственность за развал экономики
