– Игорь, иди сюда! – позвала я, прислушиваясь к нарастающему гулу из ванной. – С машиной что-то не так!
Муж нехотя оторвался от телевизора.
– Опять тебе кажется. Наверное, просто бельё неравномерно легло.
– Да нет же, послушай сам! – Я отступила от порога ванной, пропуская его вперед.
Игорь замер у двери, его брови поползли вверх. Из-за запотевшего стекла люка доносился не просто гул. Это был оглушительный металлический скрежет, будто внутри кто-то гвоздём по стеклу водил, смешанный с тяжёлым стуком. Машина «Весна», наша верная помощница последних пяти лет, вся содрогалась и неестественно подпрыгивала.
– Чёрт! – Игорь одним движением выдернул вилку из розетки. В наступившей тишине было слышно, как у меня в ушах стучит кровь. – Это нехорошо. Совсем нехорошо.
Я присела на корточки, пытаясь заглянуть в барабан через стекло. Там, среди мокрого белья, ничего подозрительного не было видно.
– Я всего лишь оставила её на пятнадцать минут, чтобы посуду перебрать. Загрузила, как обычно, свой халат, твои рубашки, полотенца...
– Ничего лишнего в карманах не забыла? – спросил Игорь, уже начиная нервно теребить мочку уха. – Монетка, например?
– Игорь, да я всегда всё проверяю! Ты же знаешь. Я даже пуговицы лишние отрезаю, чтобы ничего не зацепилось.
Мы переглянулись. Одна мысль о том, что случилось с нашей стиральной машиной, вызывала холодную тошноту. Ремонт бытовой техники сейчас – удовольствие не из дешёвых. А наша «Весна» и без того начинала капризничать, подтекать немного. Мы уже подумывали о новой, но откладывали, берегли деньги.
– Ладно, не переживай раньше времени, – Игорь тяжко вздохнул и потянулся за телефоном. – Вызовем мастера. Может, обойдётся.
Пока он искал в интернете номер какого-нибудь сервиса, я услышала щелчок входной двери. В прихожей послышалось шарканье и знакомое покашливание.
– А я это, за солью. У меня вся кончилась, – на пороге кухни возникла Раиса Васильевна, моя свекровь. Она жила в соседнем подъезде и имела привычку заходить без предупреждения, в самое, как правило, неподходящее время. Её цепкий взгляд сразу же переметнулся с нас на приоткрытую дверь ванной. – Что это у вас тут грохотало так, будто трамвай со рельсов сошёл? Прямо весь подъезд слышно.
– Машина стиральная сломалась, – буркнул Игорь, не отрываясь от экрана. – Что-то внутри гремит.
– А, техника ваша новомодная, – фыркнула Раиса Васильевна. – У нас в былые времена таз да ванька были, и ничего, бельё отстирывали до бела. А не вот это, на кнопочках тыкать. Всё равно долго они не живут, одноразовые.
Я сглотнула колкий ответ. Спорить с ней было бесполезно. Она до сих пор не могла простить мне, что её сын, Игорь, женился на простой медсестре, а не на дочери какого-нибудь начальника, как она мечтала. И все эти тридцать лет брака она не упускала случая указать на мою практическую несостоятельность.
– Нашёл, – объявил Игорь. – Сервисный центр «МастерОК». Говорят, мастер через час может подъехать.
Час ожидания тянулся мучительно долго. Раиса Васильевна, вместо того чтобы уйти со своей солью, устроилась на кухне с чаем и принялась рассказывать, как соседка Галка купила себе «суперсовременный» агрегат, а он через месяц потекла. Я молча кивала, mechanically вытирая уже сухую столешницу. В голове крутилась одна и та же мысль: «Пятнадцать тысяч на ремонт? Двадцать? А если двигатель вышел из строя, то это уже совсем другая сумма».
Ровно через час в дверь позвонили. На пороге стоял мужчина лет сорока пяти в синей униформе с нашивкой «МастерОК». Он представился Сергеем.
– Ну, давайте посмотрим на вашу страдалицу, – сказал он деловым тоном, разуваясь в прихожей.
Мы всей толпой, включая Раису Васильевну, столпились в тесном пространстве перед ванной. Сергей включил машину в розетку, запустил режим полоскания. Тот же ужасающий скрежет и грохот немедленно заполнили комнату. Он тут же выключил питание.
– Ясно. Посторонний предмет в барабане. И судя по звуку, металлический.
Он ловко отсоединил машину от коммуникаций, открутил несколько винтов и снял заднюю крышку. Потом, с помощью какого-то длинного ключа, вскрыл сам барабан. Мы замерли в ожидании.
Мастер засунул руку внутрь и через секунду извлек на свет божий виновницу всего переполоха. Это была старая, советских времён, металлическая мясорубка. Её винт и решётка были покрыты ржавчиной, а корпус оставлял на руках мастера чёрные потёки.
– Вот ваш диверсант, – Сергей положил её на пол. – Теперь понятно, почему такой шум. Она бы не просто барабан поцарапала, она могла бы и подшипники раскрошить, и мотор повредить. Вам ещё повезло, что быстро среагировали.
Я смотрела на мясорубку, и у меня похолодело внутри. Она была до боли знакомой. Та самая, которую Раиса Васильевна хранила у себя на кухне, на самой верхней полке, как память о покойном свекре. Моя собственная, современная, пластмассовая, стояла тут же, на нашей кухне.
– Откуда? – тихо спросил Игорь, глядя на меня.
– Я не знаю, – выдохнула я. – Наша же тут. И я твою мамину в руки не брала. Зачем она мне?
И тут раздался голос Раисы Васильевны.
– Ах, вот она где! – сказала она с наигранным удивлением. – Я её на прошлой неделе искала, думала, фаршу сделаю. Должно быть, ты, Оленька, когда у меня в гостях была, случайно её в сумку положила. У тебя же такая привычка, всё со стола прибирать.
У меня перехватило дыхание. Это была наглая, беспардонная ложь. Я не была у неё в гостях уже больше месяца. И уж точно не стала бы тащить к себе эту тяжеленную и ненужную мне вещь.
– Мама, – начал Игорь, но я его перебила.
– Раиса Васильевна, я у вас не была с прошлого месяца, когда мы вам телевизор настраивали. И мясорубку вашу я в руки не брала.
– Ну, значит, забыла, когда раньше была, – пожала плечами свекровь, избегая моего взгляда. – Возраст, память подводит. У меня вот тоже всё из головы вон.
Сергей, мастер, смотрел на нас с нескрываемым любопытством, явно чувствуя накаляющуюся атмосферу.
– Так что, починить можно? – перевёл он тему.
– Можно. Но дорого. Нужно менять амортизаторы, сальник, возможно, подшипники. И барабан поцарапан, но он ещё послужит. Барабан менять – это уже половина стоимости новой машины. Итого, по предварительной оценке, рублей пятнадцать.
Пятнадцать тысяч. У меня перед глазами поплыли круги. Это была почти моя зарплата за две недели. Деньги, которые мы откладывали на поездку к морю осенью.
– Делайте, – тихо сказал Игорь. – Другого выхода нет.
Пока мастер собирал инструменты, чтобы съездить за запчастями, а Игорь пошёл помогать ему отнести тяжёлый ящик до машины, я осталась на кухне с Раисой Васильевной. Она молча допивала свой чай, но я видела, как напряжены её пальцы, сжимающие ручку чашки.
– Раиса Васильевна, – начала я, стараясь говорить максимально спокойно. – Давайте начистоту. Зачем вы это сделали?
Она подняла на меня глаза. В них не было ни капли раскаяния, только привычная враждебность.
– Я тебе уже сказала. Сама забыла.
– Это невозможно. Эта мясорубка стояла у вас. Я её сегодня утром видела, когда забегала за ключом, пока вы в поликлинике были. Вы мне его сами дали, помните? Она стояла на своём месте.
– Значит, показалось! – вспылила она. – Или ты у меня шпионишь, что у меня и где стоит?
– Я не шпионю! – не выдержала я. – Но я знаю, что вы приходили к нам сегодня утром, пока мы с Игорем на рынке были. Соседка Викторовна видела. И вы сказали ей, что идёте цветы мои полить.
Раиса Васильевна замолчала. Её лицо стало каменным.
– И что? Пришла. Полила. Твои герани залила, кстати. Совсем они у тебя захирели. Не умеешь ты за цветами ухаживать. И за техникой тоже, как я погляжу.
Это было уже слишком. Я встала, опершись руками о стол.
– Вы положили эту мясорубку в барабан специально. Вы хотели, чтобы она сломалась. Зачем?
Тишина в кухне стала густой и тяжёлой. Казалось, даже часы на стене перестали тикать. Наконец, Раиса Васильевна отставила чашку и поднялась. Её лицо исказила гримаса обиды и злобы.
– Хорошо! Хочешь знать правду? – прошипела она. – А чтобы ты дома сидела, а не по магазинам да по парикмахерским бегала! Чтоб не баловалась! Вся жизнь у тебя – сплошное развлечение. То машина стиральная всё делает за тебя, то еда готовая в магазине. А я всю жизнь вручную стирала, готовила, сына одного растила! И ничего, справилась. А ты? Королева! Тебе бы только кнопки нажимать, да перед зеркалом вертеться. Вот пусть поучится, как по-настоящему, без всех этих штук модных, хозяйство вести!
Я слушала её, и у меня подкашивались ноги. Вот оно. Не ревность, не старческий маразм. А зависть. Горькая, едкая зависть к тому, что моя жизнь, с её точки зрения, была слишком лёгкой. И эта бытовая техника, которую она так презирала, была символом этой лёгкости.
– Вы... вы понимаете, что ремонт будет стоить нам пятнадцать тысяч? – с трудом выговорила я.
– Ну и что? – Она махнула рукой. – У Игоря зарплата хорошая. Проживёте. Зато дома посидишь, хозяйкой настоящей почувствуешь себя. Руками, а не машиной.
Она вышла из кухни, громко хлопнув дверью. Я осталась одна, глядя в пустоту. Сломалась стиральная машина, но в тот момент я поняла, что сломалось что-то гораздо более важное. Последние призрачные нити взаимопонимания между нами.
Мастер Сергей вернулся через три часа и ещё два часа возился с машиной. Я сидела в комнате и смотрела в окно, не видя ничего. Игорь ходил по квартире мрачный и молчаливый. Он, конечно, слышал наш разговор с его матерью. Когда мастер ушёл, забрав наши деньги, Игорь попытался найти оправдание.
– Оль, она старая. У неё характер испортился. Она не со зла.
– Не со зла? – переспросила я, поворачиваясь к нему. В глазах стояли слёзы, но я не дала им пролиться. – Игорь, она сознательно испортила технику. Она знала, что будет дорогой ремонт. Она хотела этого! Как ты можешь говорить «не со зла»?
– Ну, может, не думала, что так серьёзно... – пробормотал он.
– Думала! – я почти кричала. – Она сама сказала: «Пусть дома посидит». Это вредительство, Игорь! Чистой воды.
Он вздохнул и подошёл ко мне, пытаясь обнять.
– Ладно, успокойся. Починили же. В следующий раз будем внимательнее.
– В следующий раз? – я отстранилась. – Ты серьёзно? Ты думаешь, это последний её подвиг?
Больше мы в тот день не разговаривали. Прошла неделя. Машина работала, но я не могла подойти к ней без содрогания. Каждая стирка превращалась в пытку. Я постоянно прислушивалась, не появится ли подозрительный шум.
Как-то раз, возвращаясь с дежурства, я встретила в подъезде соседку Викторовну.
– Оль, а у вас, кажись, опять стирает кто-то? – сказала она. – Я мимо двери шла, гул такой слышен. Новая машина-то шумит?
– Новая? – у меня ёкнуло сердце. – У нас старая, Викторовна. Ту починили.
– Странно, – покачала головой соседка. – А я вот только что вашу Раису Васильевну из лифта встречала. Она с корзиной белья была. Говорит, к вам, стираться. У неё, мол, дома вода отключили.
Ледяная пустота заполнила меня. Я поблагодарила соседку и медленно поднялась к себе. Дома никого не было. Игорь был ещё на работе. Я подошла к двери ванной. Она была прикрыта. Я толкнула её.
Моя, нет, наша стиральная машина «Весна» работала. В её барабане крутилось чьё-то тёмное бельё. И стоял она, надо отдать ей должное, почти бесшумно. Как новенькая.
Я не знала, что делать. Кричать? Плакать? Выдернуть шнур? Я просто стояла и смотрела, как за стеклом мелькают чужие простыни и полотенца. Она пришла в наш дом, пока нас не было, и воспользовалась машиной, которую сама же и пыталась уничтожить. Наглость, не знающая границ.
Я дождалась, когда закончится цикл, и машина издаст свой привычный сигнал. Потом я села на стул в прихожей и стала ждать Игоря.
Он пришёл через час, уставший, запылённый.
– Оль, ты чего в темноте сидишь? – он щёлкнул выключателем.
Я подняла на него глаза.
– Твоя мама была сегодня. Стирала.
Игорь замер.
– Как? Почему?
– У неё, якобы, воду отключили. Она пришла с корзиной грязного белья, пока нас не было. Я соседке ключ от нашей квартиры не давала? На всякий случай?
Игорь смущённо потупился.
– Дал. Год назад. Когда у неё трубу прорвало, помнишь? Мы же были на даче у твоей сестры. Она приходила воду перекрыть.
– И не забрал?
– Забыл.
Воцарилась тишина. Я смотрела на мужа, на его усталое, осунувшееся лицо. Он был зажат между двух огней. Между долгом перед матерью и обязанностями перед женой. И я понимала, что он не плохой человек. Он просто не хотел ссор. Он хотел мира. Но этот мир покупался ценой моего спокойствия.
– Игорь, – сказала я тихо, но очень чётко. – Я больше не могу. Я не могу жить в постоянном страхе, что в любой момент твоя мать может прийти и что-то сломать, испортить, испачкать. Я не могу терпеть её враньё и её зависть. Этот семейный конфликт меня добивает.
– Что ты предлагаешь? – спросил он, садясь на табуретку напротив. – Выгнать её? Запретить приходить? Она же мать.
– Я не знаю, что предлагаю, – честно сказала я. – Но я знаю, что так больше продолжаться не может. Сегодня она использует нашу стиральную машину, которую сама же чуть не угробила. Завтра, возможно, попытается почистить наш телевизор молотком. Или в микроволновку сунуть что-нибудь металлическое. Этот дорогой ремонт бытовой техники может стать нашей постоянной статьёй расходов.
Я посмотрела прямо на него. В глазах у него читалась растерянность и усталость.
– Или мы ставим замок на ванную, или следующую машину она разберёт на запчасти.
Игорь вздохнул, глубоко и безнадёжно.
– Не драматизируй...