Весёлая киоскёрша Татьяна Петровна пришла на работу ещё затемно. Осень, светает поздно, сеет нудный дождик, но её настроения ничего не могло испортить. Её смешили даже облачка пара, которые вылетали от дыхания.
"Уймись, Таня", - говорила она сама себе. - "Восьмой десяток разменяла, а тебе всё хиханьки!"
Но эти уговоры не помогали. Её всё равно веселили самые простые мелочи.
Вот паренёк, который привозил по утрам газеты, чихнул, вытер нос - под носами усы из типографской краски. Весело? А то! Надо налить ему чайку, пусть посидит, отдохнёт, а как выпьет, дать салфетку. А то вдруг Наденька заскочит за газетами и увидит этот макияж! Ладно, я старуха, со мной он посмеётся. А если Наденька захихикает, расстроится парень!
Пока Васятка пил чай, Татьяна Петровна сноровисто раскладывала газеты по пачкам. По пути на работу "своих" задерживать не годится. Иван Николаевич берёт "Советский спорт", "Известия" и "Аргументы и факты", на эту пачку надо положить мелочь на сдачу, он всегда две сотни даёт. Анечке надо отложить "Домашнего любимца" - их быстро разбирают, а она такого забавного мопса завела, пусть почитает.
___
Васятка давно уехал на своей "ГАЗельке", прошёл поток утренних покупателей. Теперь можно и самой устроить чаепитие. Заодно и согреться.
Вдруг Татьяна Петровна насторожилась. Она явно слышала детский голосок. Что такое, уж не пора ли бригаду вызывать?
Забыв про чай, тётушка чутко прислушалась. Да, точно, голос! Бормочет, чихает:
— Фу, как резиной воняет! И тесно как! С ума что ли сошли, кто меня тут запер? И вообще, где я?! Что за безобразие!
Татьяна Петровна привычно хихикнула: голос детский а интонации сварливые, как у Карла Модестовича, одного из её "своих". Вечно он всем недоволен!
Наконец киоскёрше удалось определить, из какой коробки звук. С изумлением она поняла, что жалуется... воздушный шарик!
Некоторое время понаблюдав за кусочком резины - а чем ещё от него будет пахнуть?! - Татьяна Петровна достала бузотёра и положила перед собой на стол.
— Ну здравствуйте, Ваша Оранжевость! Чего ругаемся?!
— Что-о?! Как вы меня назвали?! Вы кто?!
— Я - Татьяна Петровна, торгую в этом киоске. А вы, судя по всему, только что переродились, хи-хи!
— Да я... Да вы... Да я вас...
— Ну-ну, не пыхти, милок! Сейчас ты ничего не можешь. Даже лопнуть не получится, ты не надутый. Хотя надутый, - рассмеялась киоскёрша, - но по-другому! Ты хоть понял, почему резиной пахнешь? Ты воздушный шарик, милый. Оранжевый!
— Да как же... Да что же...
Если можно сказать про ненадутый шарик, что он сник, как раз это и случилось. Татьяне Петровне стало жаль бедолагу, и она принялась расписывать ему, как здорово дарить людям радость - и не обязательно детям.
В этот день посетителей было мало, поэтому говорили они долго. Шарик в прошлой жизни оказался Казимиром Изяславовичем, несчастным человечишкой. Конечно, он мнил себя большим начальником, но по факту ничего не решал. Итог закономерен: всю его напыщенность возродили в кусочке резины. Даже его прижизненную никчёмность учли: воздушные шарики так мимолётны!
К окончанию рабочего дня Татьяна Петровна решила вот что: она пока придержит товар, хоть будет с кем поговорить. И может, за время их общения бывший Казимир Изяславович поправит свой характер.
Но чуда не случилось. Она скоро устала от его брюзгливости. И как только два мальчики с хитрыми глазами попросили 12 шариков, отдала им и своего неисправимого собеседника, положив его на всякий случай, от себя, тринадцатым.
Мальчики бежали на день рождения. В подъезде они стали надувать шары и в каждый вкладывать записки с пожеланиями. Они представляли, как их друг будет лопать шарики и читать: "Желаем пройти 87 уровень!" Или "Чтоб Машка тебе дала подзатыльник!"
Один из шаров был каким-то странным. В него не пролезала записка, завязать его смогли только в четыре руки и то еле-еле. Ну ничего, пусть будет для веселья - яркий, оранжевый! Останется целым и будет настроение создавать, - решили друзья.
Казимир Изяславович вознегодовал от такой бесцеремонности. Он, начальник, должен веселить каких-то пацанов?! В бешенстве он так сильно скрипнул, что мальчик от неожиданности выпустил его из рук.
В этот момент открылось окошко на площадке и выпустило шар на улицу.
В осень, дождь и холод.
...Лёжа у лужи, бывший Казимир Изяславович уныло подумал: может, что-то и было в словах весёлой тётки-киоскёрши? Может, и правда, дарить радость лучше, чем вот это всё?
Но было уже поздно...
